Рассказ школьника - Диккенс Чарльз - Страница 3

Все сунули руки в парты и повернулись в сторону председателя. Председатель был наготове и взглядом уже нацелился на Старика Чизмена.

Но что же сделал Старик Чизмен?! Он поднялся на свою старую кафедру, огляделся вокруг со странной улыбкой и даже как будто со слезой в глазу и сказал дрожащим кротким голосом:

— Мои дорогие товарищи и старые друзья!

Все вынули руки из парт, а председатель внезапно разревелся.

— Мои дорогие товарищи и старые друзья, — повторил Старик Чизмен, — вы слышали о моей удаче. Я провел так много лет под этим кровом — можно сказать, всю мою жизнь, — что, смею надеяться, вы за меня порадовались. А моя радость не была бы полной, если бы я не разделил ее с вами. Если у нас бывали недоразумения, прошу вас, мои дорогие мальчики, простим все это и забудем. Я очень привязан к вам и уверен, что вы платите мне взаимностью. От всего сердца, исполненного благодарности, я хочу пожать руку каждому из вас. Затем я и вернулся сюда, мои дорогие мальчики.

Когда председатель разревелся, несколько мальчиков тоже прослезились один за другим, но теперь, когда Старик Чизмен, начав с него, как с первого ученика, ласково положил ему левую руку на плечо и протянул правую, а председатель сказал: «Право же, я не заслужил этого, сэр; клянусь честью, не заслужил!» — все школьники заплакали и зарыдали. Каждый мальчик сказал примерно то же самое — что он этого не заслужил, но Старик Чизмен, не обращая на это никакого внимания, весело обошел всех учеников, а потом всех учителей поочередно и под конец пожал руку самому Достопочтенному.

Тогда один маленький сопляк, которого вечно за что-нибудь наказывали, пронзительно крикнул из своего угла:

— Желаем удачи Старику Чизмену! Ура!

Достопочтенный поправил его, пронзив свирепым взглядом:

— Мистеру Чизмену, сэр.

Но Старик Чизмен стал уверять, что его старое прозвище нравится ему гораздо больше, так что все подхватили приветственный клич и, не знаю уж сколько минут, до того громко хлопали в ладоши, стучали ногами и ревели: «Старик Чизмен», что такого рева никто отродясь не слыхивал.

Затем в столовой было подано великолепнейшее угощение. Куры, языки, соленья, фрукты, сласти, желе, горячее вино с сахаром, сооружения из ячменного сахара, пирожные со сбитыми сливками, печенье — ешь сколько влезет, клади в карман что приглянется — и все это за счет Старика Чизмена. После угощенья произносили речи, а потом на весь день отменили уроки; принесли двойные и тройные наборы всевозможных принадлежностей для всевозможных игр; привели осликов и пони, запряженных в коляски, — правили мальчики сами, — а всех учителей угостили обедом в трактире «Семь колоколов» (наши подсчитали, что обед обошелся по двадцать фунтов на человека); а еще постановили каждый год отмечать отдыхом и пиршеством этот день, а также — день рождения Старика Чизмена (Достопочтенный вынужден был разрешить это в присутствии всей школы, так что впоследствии он уже не мог отвертеться), — и все это за счет Старика Чизмена.

Ну, тут уж наши мальчики побежали всем скопом кричать «ура» у трактира «Семь колоколов». И еще как кричали!

Однако надо кое-что добавить. Не смотрите на следующего рассказчика — я еще не кончил. На другой день постановили, что Общество сначала помирится с Джейн, а потом будет распущено. Но, можете себе представить, Джейн исчезла! «Как! Ушла совсем?» — удивились мальчики, и лица у них вытянулись. «Да, конечно», — вот все, что они услышали в ответ. Ни один человек в доме не захотел больше ничего сказать. Наконец первый ученик осмелился спросить Достопочтенного, правда ли, что наш старый друг Джейн уволилась. Достопочтенный (у него была незамужняя дочь, курносая и рыжая) ответил строгим тоном:

— Да, сэр, мисс Питт уволилась.

Это еще что за новость — называть Джейн «мисс Питт»!

Некоторые говорили, будто ее выгнали с позором за то, что она взяла деньги от Старика Чиэмена, другие — будто она поступила к Старику Чизмену в услужение и он повысил ей жалованье до десяти фунтов в год. Но все знали только то, что ее уже нет в школе.

Как-то раз под вечер, два-три месяца спустя, около крикетной площадки, прямо за оградой, остановилась открытая коляска, а в коляске сидели дама и господин. Они долго смотрели на игру и даже привстали, чтобы получше видеть. Никто не обращал на них особенного внимания, как вдруг тот же самый маленький сопляк, нарушив все правила игры, сорвался с места, где стоял, чтобы отбивать мячи, и побежал по полю с криком:

— Да ведь это Джейн!

Обе команды сейчас же бросили игру и ринулись к коляске. А в ней действительно сидела Джейн. Да еще в какой шляпке! И хотите верьте, хотите нет, но Джейн, оказывается, вышла замуж за Старика Чизмена.

Теперь, когда наши мальчики играют на площадке, они часто видят коляску у низкой ограды, в том месте, где она соединяется с высокой, а в коляске стоят дама и господин и смотрят через ограду на игру. Господин — это всегда Старик Чизмен, а дама — всегда Джейн.

Так я и сам увидел их в первый раз. К тому времени в жизни наших мальчиков произошли большие перемены и выяснилось, что у отца Боба Тартера вовсе нет никаких миллионов. Выяснилось, что у него вообще ничего нет. Боб завербовался в солдаты, а Старик Чизмен выкупил его. Но речь не о том, а о коляске. Коляска остановилась, и все наши мальчики остановились, как только завидели ее.

— Значит, вы все-таки не объявили мне бойкота! — со смехом сказала дама, когда наши мальчики, стремясь пожать ей руку, гурьбой полезли на ограду. — И не собираетесь объявить?

— Нет, нет, нет! — раздалось со всех сторон.

Я тогда не понял ее слов, но теперь, конечно, понимаю. Однако мне очень понравились и ее лицо и ласковое обращение, и я смотрел на нее во все глаза — а также на ее мужа, — а все наши мальчики толпились вокруг них в полном восторге.

Они вскоре заметили меня, как новичка, и я подумал, что мне, пожалуй, тоже надо влезть на ограду и пожать им руки, по примеру прочих. Как и все наши, я им очень обрадовался и сразу же близко познакомился с ними.

— До каникул всего две недели, — сказал Старик Чизмен. — Кто остается в школе? Есть кто-нибудь?

Множество пальцев показало на меня, и множество голосов закричало:

— Он остается!

Это было как раз в тот год, когда все вы разъехались кто куда, так что, могу вас уверить, мне было довольно-таки грустно.

— Так! — сказал Старик Чизмен. — Но здесь во время каникул скучновато. Лучше ему погостить у нас.

И вот я приехал к ним, в их чудесный дом, и мне там было до того хорошо, что лучше некуда. Они понимают, как нужно обращаться с мальчиками. Кто-кто, а уж они-то понимают! Например, когда они ведут мальчика в театр, они ведут его как надо. Они не приходят тогда, когда представление уже началось, и не уходят прежде, чем оно окончится. И они знают, как нужно воспитывать мальчиков. Поглядите на их собственного мальчика! Хотя он пока еще совсем крошечный, но какой это замечательный мальчик! Да что там, после миссис Чизмен и Старика Чизмена я больше всех люблю маленького Чизмена.

Теперь я рассказал вам все, что мне известно насчет Старика Чизмена. Боюсь, что это все-таки не так уж занимательно. Правда?