Принцепс (СИ) - "Пантелей" - Страница 49

Сначала на пяти галеонах в Венецианскую лагуну вошёл адмирал-фараон, и в щепки разнёс гордость Республики – её флот, ожидавший окончания сезона штормов, в потом туда ворвались отморозки Принца-Бастарда. Все они знали, что Венеция им всё-равно не достанется, поэтому старались как можно больше разрушить, сжечь и убить. Предварительно ограбив, конечно. Трофеев было столько, что даже серебро иногда бросали, в виду отсутствия средств транспортировки. Ну, да ладно, не чужим достанется. Зато кровью взяли сполна. Из еретиков не убивали только женщин и детей. Жаль, конечно, мастеровых, которые в Венеции были далеко не худшими, но почти все они взяли в руки оружие. Дураки. Филипп де Фальконбридж даже не столько командовал своим войском, сколько пытался сдержать резню. Новые шляхтичи, бывшие холопы старых шляхтичей, вырезали эту сволочь самозабвенно, с чувством полного морального превосходства. Наверное, не надо было рассказывать им про еретиков, но теперь уже поздно.

Семнадцатого октября 1196 года, в лагере северо-западнее Флоренции, еретики вывесили белый флаг. Почти тридцать тысяч.

– Езжайте, Робер, поговорите. Этот флаг вывесили вам.

– Что им за это предложить, Сир?

– Ничего. Мы их всех убьём, если они сами не посадят на кол всех еретиков, а потом не сложат оружие. Сначала пусть сами казнят еретиков, Ицхак, передай Его Святейшеству список. Да, Робер, всех по списку, по порядку. Зря мы что ли расследование вели, или вы хотите предать память сэра де Донжона и подставить этим ублюдкам левую щёку? Вот и я думаю, что нет. Еретиков сразу на кол, лучше с запасом, чем хоть одного пропустить, а остальные, если хотят жить, пусть распоясываются и встают на колени, заложив руки за спину, чтобы удобнее было их вязать. Но сначала я хочу посмотреть на искоренение ереси в их рядах, их же руками. А на нет, и суда нет, бабы ещё нарожают. Ракетные установки у меня готовы. Устроим еретикам Содом и Гоморру. Да, кстати, передайте что за каждого скрытого еретика мы будет производить среди этих недоумков децимацию. Так что пусть постараются, чтобы собственные жопы уберечь. В Африке жить можно. А в Лузиньянии тем более. Но лично мне все они очень не нравятся, так им и передайте. Жоффруа де Донжон был моим братом. Больше, чем братом, если учитывать этого урода Джона. Он был моим другом. Самым настоящим. Я с удовольствием сложу для него курган из сорока тысяч черепов этих человекообразных свиней.

Облачённый в полный дамаскский доспех, Папа Робер Первый, со свитой из сотни воинов-ветеранов, порысил к месту выставленного белого флага.

– Что, правда всех убьёшь. – в голосе короля Нового Сиона слышался неподдельный интерес.

– Нет, конечно, что я, по-твоему, совсем дурак? У меня людей со всех сторон просят. Хоть воров, хоть браконьеров, хоть убийц, видимо, научились уже делать из них полезных членов общества. Хотя… Чего уж там сложного, если задуматься. Поставь над ними негра с кнутом, сразу все полезными станут. А уж эти то еретики… Погань. Они как будто специально к нам в подарок шли. Кстати, где Бастард? Пригласи-ка короля к нам на ужин, мне очень хочется провести с ним философский диспут. Да, и распорядись вызвать из Венеции Ле Брюна, мы с ним так и не успели договорить, после его возвращения.

Двадцатого октября 1196 года на колу скончался последний еретик. После этого оставшиеся в живых, скинули на землю перевязи и пояса, и встали на колени, заложив руки за спину. Эту картину, с разных мест, фиксировали сразу восемь дармоедов-живописцев, которые умели рисовать лошадь, похожую на лошадь. Перед еретиками выехал Ричард, с брезгливым выражением лица.

– Если вы, ублюдки, думаете, что оказали мне услугу, казнив еретиков, то вы сильно заблуждаетесь. Вы, мало того, что трусы, вы ещё и предатели. Казнить я вас не буду, слова не нарушу, но вас будут пороть кнутами негры, чтобы вы быстрее шевелили руками, собирая хлопок. Такая участь вас ждёт, но не пугайтесь. Одному из лучших сборщиков хлопка уже восемьдесят лет. Каждый трус из вас сможет прожить довольно долго. Но ещё мне нужны охотники[83], готовых претерпеть адские муки, но снова попасть в белый список Судьбы. Собирай их, Ицхак.

Принц-Бастард на философскую беседу категорически не шёл. «Мне сказали резать, я и резал». «Если плохо резал, то виноват, а если лучше, чем вы намечали, то мои то парни здесь причём? Наказывайте своих штабных, отец.»

– Филипп, вы хоть понимаете, что породили?

– Нет, Сир. Понимать – не моё дело, для меня главное, что я могу этим порождением управлять.

– А если я заберу и вас Шотландский легион?

– Я всегда знал, что вы его когда-нибудь заберёте. Но не беспокойтесь, управлять я смогу и без вашего легиона.

– Не сомневаюсь. На меня вы наверняка в обиде, что я отправил вас служить Спящему Леопарду.

– Всё наоборот, Сир. Я здесь именно поэтому. Сир Спящий Леопард не уважает никого, кроме вас. Он сказал, что только вы сможете победить его в поединке, но поединок с вами он никогда не примет, именно потому, что сам имеет некоторые шансы.

– Имеет. Спящий Леопард имеет. Но каким образом вы стали его вассалом, Филипп?

Глава 27

Принц-Бастард ненадолго задумался.

– Привык к тому, что он мой сюзерен, Сир. Когда он отказался от сеньории Сидона, а я стал независимым владетелем, появилось чувство одиночества. Чувство утраты чего-то очень важного. Утраты цели. Я ведь не политик и вряд ли им когда-нибудь стану. Тогда и попросил у Сира Кеннета какой-нибудь феод, чтобы было всё как раньше. Он меня понял и уступил Привисленское герцогство. Война в Европе скоро закончится, а новая начнётся только лет через десять, у русов же всё только начинается. Я слышал, что на востоке у них земель в десять раз больше, чем вся Европа. Это правда?

– Правда, Филипп. Азия действительно огромна. Почему вы считаете, что через десять лет в Европе начнётся новая война?

– Так сказал Сир Кеннет, отец. Он считает, что Вельфы не смогут мирно поделить империю. Как только они наведут порядок в своих королевствах, обязательно затеют передел. Не скажу за Оттона, я с ним едва знаком, но Генрих-младший не признаёт за Вильгельмом право на владение Саксонией[84]. Сейчас он подчинится, но не смирится и не забудет. Он считает наследником себя, по праву майората, а Австрийское герцогство и часть Баварии – миской чечевичной похлёбки. Себя Исавом, а Вильгельма Иаковом.

- Очень интересно. Что-то в этом есть… И как-же они, по-вашему, будут наводить порядок в своих королевствах?

– Я могу только гадать, отец.

– С Генрихом-младшим вы довольно близки, так что, как минимум, в его случае – это уже не гадание, а прогнозирование. В любом случае, мне интересны даже ваши догадки. Вы человек неглупый и опытный.

– Генрих будет расширять свои пределы на юг. Сербия, Босния, Болгария… Только своими силами он как раз лет десять провозится. Военный талант у него довольно скромный, передать кому-либо командование ему не позволит гордыня.

– В Австрии он действовал довольно шустро.

– С вашим начальником штаба, легионом и артиллерией. Я исхожу из того, что вы всё это отзовёте.

– Резонно. Что будет делать Оттон?

– Он пойдёт на север, до моря. Франкония, Верхняя и Нижняя Лотарингия. Возможно, Брабант, Голландия, Гольштейн. Оттон превосходит брата, как полководец и действовать будет быстрее. К тому-же, у него хватило ума остаться вашим вассалом в Александрии, а значит без поддержки вы его не оставите. Если вы ему позволите[85], он захватит и Эно с Фландрией.

- Да. Оттон и пошустрее, и поумнее… Вы в курсе, что я намереваюсь воссоздать Принципат?

– Конечно, отец. Об этом все в курсе. Именно поэтому и рассчитываем на десять лет мира. Без вас эта война не прекратится даже на год.

– А почему именно десять? Мне не исполнилось ещё сорока, и через десять лет я ещё буду крепко держать свой меч.