Отблеск безумной звезды - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 60

— Какой ты скучный! — перебил его раздраженно Викентий. — Степан Андреевич все уладит. Дуэль! Он такие вещи очень уважает… Он заставит молчать всех этих экспертов: самоубийство — и точка. Даже если погиб его собственный сын.

— Ладно, напишем записки, — пожал плечами Павел. — Детский сад какой-то…

— Да, еще вот что… — спохватился Викентий. — Никто не должен догадаться о том, что мы задумали. Сейчас тихо-мирно разойдемся. Я уеду сразу же, ружья сложу в багажник Ты выйдешь из дома где-нибудь через полчаса, скажешь Муре, что пошел прогуляться. Встретимся за лодочной станцией и поедем в какое-нибудь тихое местечко… Сейчас уже не сезон, вряд ли кого встретим в лесу.

— Разве что грибники?

— Грибники утром ходят! Да и какие в наших лесах грибы…

Оля сняла телефонную трубку и набрала номер дачи Локотковых. Ей давно надо было позвонить зуда, но только сейчас она нашла в себе силы это сделать.

Подошла, разумеется, Мура. Ахнула, когда услышала Олин голос:

— Оленька, господи… Я вам так сочувствую! Я надеюсь, ваша тетя совсем не мучилась… А про Кешу слышали? Его же отпустили! Я его теперь до смерти боюсь… А вдруг он к вам сейчас поехал, а?..

— Мура, вот что… — сказала Оля, не слушая ее. — Я так и не смогла поговорить с Павлом, мой сотовый остался в санатории…

— А, да, Павел Степанович тоже говорил сегодня о том, что также никак вас не найдет! — радостно проскрипела домработница.

— Сегодня?

— Ну, Павел Степанович сейчас у нас!

«Искал меня, наверное, и заехал на дачу к отцу…» — догадалась Оля и почувствовала, как теплеет в груди.

— Так позовите же его! — нетерпеливо попросила она.

— Не могу, дорогуша… — сокрушенно вздохнула та. — Он как раз вышел. Сказал, прогуляться. Ничего, скоро вернется…

— Тогда запишите номер моего городского телефона, и пусть он мне позвонит!

— Диктуйте, — деловито произнесла Мура. — Я ему обязательно все передам!

— …Ты с кем там говоришь? — закричала из кухни Римма, когда Оля положила трубку.

Оля прибежала к ней:

— Кажется, удалось его разыскать…

— Павла? Милая моя, это он должен тебя искать, а не ты его! — кисло произнесла Римма. — Ну, и где он?

— На даче. Сейчас перезвонит…

Римма окончательно скисла.

— Послушай, но разве мы не едем никуда? — спросила она, глядя на Олю печальными круглыми глазами.

— А куда мы должны ехать?

— Так на море же!

— Ты невозможный человек, Римма… Я тебе сто раз говорила: я никуда не поеду! — приходя в тихое бешенство, произнесла Оля. — Агнию только что похоронили, и я…

— Траур, что ли, будешь соблюдать? — печально произнесла Римма.

— Ну что ты за человек такой! — Оля схватилась за голову. — Я даже слов не нахожу…

— Я же о тебе беспокоюсь! — закричала Римма обиженно. — Я ж не веселиться тебя зову! Посидим там у моря, на бережку, тихо… какая разница, где тебе скорбеть?..

…Они шли по мокрому, тихому лесу — недавно моросил дождь. Деревья стояли еще зеленые, и лишь изредка в листве мелькали желто-оранжевые, праздничные тона. Машину оставили у дороги.

Прохожих и вправду они не встретили, но все равно продолжали идти дальше в лес.

— Не боишься? — с интересом спросил Викентий, поглядывая на Павла.

— Какая разница…

— Нет, я не о том — боишься ли ты боли? Ведь часто человек еще не сразу умирает, а мучается перед тем… Сколько раз ты был ранен?

— Нисколько. Так, царапнуло пару раз, да и то в самом конце — в восемьдесят девятом, когда войска выводили… Даже без госпитализации обошлось, — пожал плечами Павел. Он точно знал, что убьет Викентия, а как же иначе?..

— Да, ты везунчик! — с восторгом произнес тот. — Нет, все-таки уважаю я военных, пусть даже и бывших… Сам бы воевать пошел, но мама… мама моя этого не пережила бы! — с иронией заключил он.

Некоторое время они шли молча.

— Ты ненормальный, — с ожесточением произнес Павел. — Оля-то в чем виновата?

— А она разве тебе не рассказывала, как дело было?..

Павел ничего не ответил.

— …эти идеи ее о какой-то свободе, которая превыше всякой любви? Не говорила тебе она о них? — продолжил Викентий. — Ты ведь, Паша, думаешь, что я от ревности голову потерял? Как бы не так! Нет, ревность, конечно, есть… Но не к тебе, а к ней самой.

— Как это? — спросил Павел, перешагивая через небольшой ручеек. На одно мгновение отразилось под его ногами серое небо и вороны, черными силуэтами перелетавшие с дерева на дерево.

— Она изменилась… Она очень изменилась… последнее время. Внутренне и даже внешне… совсем другим человеком стала! Вот ты… Ты думаешь, что хорошо ее знаешь? — с вызовом спросил Викентий. — Нет, ты ее не знаешь! Кудри, губки бантиком, щиколотки у нее еще такие узенькие… Это только форма. А вот какое там она содержание скрывает, это никому не известно! Она и тебя предаст, вот увидишь, обязательно предаст!

Павел вдруг решил — он не убьет его. Выстрелит мимо. Может быть, Викентий сам в последний момент откажется от своего нелепого замысла.

Дуэль… Это просто смешно!

— О чем ты думаешь? — все с тем же вызовом спросил Викентий. — У тебя такое лицо…

— Я думаю о том, почему у нас нет секундантов, — ответил Павел с усмешкой. — Кто будет следить за поединком?

— Секунданты? А где бы мы их взяли?

— Могли бы Ивана позвать…

— Ваньку — в секунданты? — захохотал Викентий — глаза его лихорадочно блестели. — Не смеши… Кстати, вот неплохая поляна. Как тебе?

— Годится, — великодушно произнес Павел. — Да, дальше действительно уже не имеет смысла идти, там болото.

— Ну-с, далее по правилам, — возбужденно произнес Викентий, сняв ружье с плеча. — Со скольких шагов стреляться будем? С двадцати? — он достал из кармана коробку с патронами. — Бери сколько надо… И, пожалуйста, расстояние отмеряй сам, у меня ноги по траве скользят! Офисная обувь, понимаешь…

Павел повесил свою куртку на сук, взял один патрон.

— Давай с двадцати. Раз, два… — зашагал Павел, точно зная, что стрелять в Викентия не будет, а тот как пить дать промажет, несмотря на то, что всякие клубы посещал. Толку от этих пафосных заведений… — Как заряжать, знаешь? — бросил он через плечо, медленно отсчитывая шаги. — …три, четыре, пять…

— Знаю, знаю… Не успел забыть! — раздраженно крикнул Викентий. Откинул стволы у ружья вниз, загнал патроны в патронник, снова вернул стволы на место. Затем вскинул ружье к плечу, целясь Павлу точно между лопаток.

— …десять, одиннадцать, двенадцать… — И тут какое-то шестое чувство, оставшееся, видимо, в нем с прошлых военных, неспокойных времен, заставило Павла остановиться. Он быстро повернулся и увидел, что Викентий, прищурив левый глаз, уже тянет спусковой крючок на себя… — Э, еще рано…

Но Викентий надавил на крючок до упора, и тут раздался выстрел.

Павел почувствовал нечто вроде толчка в груды и споткнулся.

«Вот скотина… — с запоздалым сожалением подумал он. — Попал-таки!..»

До самого последнего мгновения он не верил, что Викентий выстрелит. Думал, что и Агнию Васильевну тот убил случайно, не желая того, говорили же, что Эмма Петровна совершенно напрасно вмешалась…

В левый бок точно раскаленный прут вонзили.

Павел попытался удержаться на ногах, но не смог — упал, не выпуская ружья из рук.

— Ты… — с трудом произнес он. — Зачем в спину?..

Его поразило, что Викентий целился ему в спину. Опустил голову вниз и увидел, как по рубашке медленно расплывается пятно.

— А ты со мной честно поступил? — закричал Викентий. — Ты мне тоже — нож в спину! Тогда, еще весной… Целую весну она была с тобой! Я искал ее, а она была с тобой!

Он подскочил к Павлу, вырвал у него ружье, потом бросил рядом свое — предварительно почистив приклад платком, чтобы стереть отпечатки:

— Вот и подыхай здесь!

— Теперь тебя точно посадят… — со сдавленным смешком произнес Павел. — Надолго… Кого ты хочешь обмануть?