Неудачница (СИ) - Медведева Анастасия "Стейша" - Страница 70

Всхлип вырвался сам по себе; я это не контролировала.

— Боже, почему я такая неудачница?.. — шепчу, глотая тихие слёзы.

На телефон приходит смс. Открываю — там скан документа с подписью Бондарёва об аннулировании контракта.

Надо же. Какой быстрый…

Болезненно улыбаюсь. Закрываю лицо руками.

— Мила, что с тобой? — Бесов подходит ко мне с электронным ключом в руке.

— Прости, я просто очень устала, — говорю едва слышно, пытаюсь унять слёзы, иду к лифту.

Даже интересно — каким будет номер?.. Для новобрачных?..

Номер меня удивил.

— Одноместный? — немного удивлённо спрашиваю, смотрю по сторонам.

— Ты хотела, чтобы я остался с тобой на ночь? — поднимает бровь Бесов.

— Нет, я… — замолкаю и осматриваю апартаменты.

Хороший номер. Не дешёвый. Но действительно — на одного человека.

— Полагаю, тебе нужно всё обдумать, — Лёша отходит к двери, собираясь уйти.

— Ты знал, что я с Глебом, когда я приехала в воскресенье. Но ты ничего не сказал.

Смотрю на него прямо, замерев на месте.

— Почему?

— Я не слепой и не глухой, Мила, — также прямо отвечает Бесов, — Ты сама сказала, что не хочешь, чтобы я знал, кто ты сейчас. Ты отказалась подчиняться мне — но при этом тут же примчалась, почувствовав, что мне плохо. Я не могу разгадать тебя. Твоё поведение не поддаётся анализу. И когда раньше я пытался держать тебя на расстоянии, я был честен с тобой — у меня не было времени на тебя: я решал вопрос приобретения клуба, искал бывшего владельца, скрывшегося со всеми документами после одной темной истории, занимался бумажной работой и разгребал все проблемы, которые остались после предыдущего владельца — в том числе его долги. Я был реально занят и отдыхал только ночью в постели или на сцене во время выступления. Ты появилась в моей жизни так неожиданно, что я не знал, что с тобой делать. Я не спорю, ты влечёшь меня. Даже больше. Но я видел, что всё это время ты сама не понимала, чего ты хочешь. Ты словно бежала ко мне от кого-то, и когда я узнал, от кого именно…

Смотрю на него. Жду ответа.

— Я — не Глеб, Мила. Я — не игрок. Ты нравишься мне настолько, что я готов работать над своим отношением к тебе. Но я не смогу забыть, с кем ты была, и как много ты знаешь. Я говорю тебе это честно. И честно признаюсь, что у меня будет возникать желание узнать от тебя о Глебе. Он мой враг. И единственное, чего я хочу сейчас больше всего — это уничтожить его.

Стою. Улыбаюсь. Чувствую, как по щекам продолжают стекать слёзы.

— Я желаю для тебя лучшего, Мила. Я вижу, что ты — светлый человек. И тебе нечего делать в мире бизнеса: там правят деньги и связи. Таких, как ты, эта система ломает.

— А ты? Ты ведь тоже не такой. Ты ушёл от всего этого, ушёл сам… Ты — невероятный музыкант… что тебе делать… там? Зачем ты возвращаешься туда? — искренне не понимая, спрашиваю его.

— Если бы твоей семье намеренно навредили… и если бы ты знала, кто это сделал… — произносит Бесов; сжимает челюсть, — ты бы оставила все свои дела и всю свою прежнюю жизнь, и пошла бы защищать то, что тебе дорого.

— Но ты ушёл из семьи в шестнадцать лет, — шепчу, глядя Бесову в глаза… понимая, что теряю этот островок надежды, теряю того, кто мог меня понять — того, кто был также одинок, как и я… и понимая, как эгоистично требую от него быть этим самым Островком Надежды…

— Я поступил, как считал нужным — на тот момент. Теперь я понимаю, что, если бы продолжил общение с отцом, невзирая на все свои обиды, то смог бы помочь ему избежать всего этого — даже при том, что не разделял его взглядов на жизнь.

Я молчу. Мы оба молчим. Оба чувствуем, что сейчас происходит: я предлагаю ему бросить всё ради меня, а он…

Он не может пойти на это, — и я не могу его винить: он только узнал своего врага в лицо… он принял решение вернуться в семью… он хочет защитить своих близких… он хочет отомстить Глебу.

А меня он знает только пару недель.

Он просто не сможет сейчас полюбить меня — ему будет просто не до этого.

Ему будет не до этого…

Отворачиваюсь от него, закусывая костяшку и стараясь не всхлипнуть в голос. Никому нет до меня дела. Я вообще никому не нужна. Я одна. Я совсем-совсем одна. Боженька…

— Я приеду завтра, Мила. И мы обо всём поговорим. Пожалуйста, дождись меня и не делай глупостей… — негромко произносит Бесов и закрывает за собой дверь.

Стою, глядя в одну точку где-то на полу.

Как может быть так, что я ещё только жить начала, а у меня уже никого нет?.. Отцу на меня наплевать, маму я даже не помню, подруга — и та дружила только для того, чтобы самоутверждаться за мой счёт…

И даже если Бесов поймёт, что хочет быть со мной больше, чем — мстить Глебу… я буду помнить о том, что он мне сказал: Бондарёв младший всегда будет стоять между нами. Всегда. А я больше не хочу быть никем иным, кроме себя самой: ни подставной девушкой для одного, ни источником информации для другого. Я не хочу быть ни золушкой, ни красавицей, ни долбаной принцессой на горошине!!!

Я не хочу никому и ничего доказывать, не хочу притворяться и не хочу ни от кого зависеть. Только от себя! И я хочу… отдохнуть. Просто отдохнуть. От всех.

Обвожу взглядом номер… Понимаю, что мой мозг начинает работать в аварийном режиме… но лучше так, чем биться в истерике…

Стою на месте. Думаю. Как там говорила чеховская героиня?.. "Мы отдохнём… мы отдохнём!"

Паспорт у меня всегда с собой — в сумке. На карте приличная сумма денег. Загранпаспорт у отца в пригороде, а все сканы документов — в интернете, в «облаке» почты.

Резко выхожу в коридор, спускаюсь в холл на первом этаже: компьютеры здесь предоставлены для бесплатно пользования всем гостям отеля.

Это странно, но мне везёт. Горящая путёвка в ГОА через пару дней как раз мне по карману — вернусь в Россию под новый год, к европейскому рождеству… И, когда вернусь, начну всё заново.

Готовиться начну уже сейчас: искать вакансии, подбирать подходящее жилье — чтоб было рядом с работой… А ещё, буду сканировать интернет на наличие групп, которым нужна вокалистка. Это даже смешно: взращивая культ неудачницы в себе самой, я совершенно забыла о своих достоинствах. И о своих сильных сторонах. Да, я одна. Но я привыкла быть одной. Я привыкла жить на крохи в месяц. Я привыкла справляться с трудностями. А теперь я не только специалист в социальной сфере, я ещё и в отчётах разбираться умею! — да я с любой нагрузкой справиться могу: школа Глеба Бондарёва, знаете ли! И это я ещё про свой голос умолчала. Поскромничала. А так — найду группу и буду зажигать рок в любой, мало-мальски похожей на клуб, дыре. Да!

Так что не пропаду. Устроюсь туда, где не будет молодого начальника с замашками чудовища. И желательно туда, где поблизости не будет ошиваться невероятно талантливый молодой принц со своей собственной рок-группой.

И я справлюсь. И выдержу. И больше никогда не назову себя неудачницей. Отныне имя мне — Амазонка, Женщина-Воительница. Бугага. Только так теперь и буду представляться…

Хмыкаю под нос, бронирую билет.

И надо будет сделать себе новую трудовую: не так уж много я наработала, чтоб переживать о «потере». Но в логово этих драконов — (от слова «драка», разумеется) — я больше не сунусь. И вообще буду обходить этот район стороной. А может, и в другой город рвану! Да. Подальше отсюда. И туда, где потеплее… А вещей своих даже дожидаться не буду. Не нужно мне всё это… там из моей одежды — пара платьев, пара юбок и пара блуз, да пара обуви; всё остальное принадлежит Глебу. Правда, полушубок на мне тоже принадлежит Глебу… Но, думаю, он простит мне эту вольность и не станет срывать с меня мех на холоде: не такое уж он и чудовище, раз отпустил меня без всяких штрафных санкций.

Кстати, сегодня вроде как первый день второго месяца моей службы у Бондарева… как знала, что не дотяну. Как не дотянула с неделей испытаний в качестве его девушки… Наверно, я для него — сплошное разочарование…