Выбор моей реальности (СИ) - Мануйлов Александр - Страница 62

— Ничёсе …

На территории внутреннего города мы наконец-то выбрались из тесных носилок и присоединились к триумфальному шествию.

По широкой, посыпанной разноцветным песком аллее, перед золочёным паланкином, где сидели Никифор и «популярная у мужчин» пятидесятилетняя Евдокия, священники несли кадила с ладаном, а придворные держали в руках зажжённые свечи и факелы.

По ходу движения царского паланкина толпа приветствовала императора, падая на колени и выкрикивая важную информацию о том, что появился новый божий посланник-защитник, а чиновники, в одинаковых белых плащах, обильно обшитых золотыми нитями, во главе с Димитрием Кидонисом, выстроились в ряд и, закатив глаза, распевали гимны. «Полихрония — многие лета василевсу», — пояснил мне Ираклий.

Паланкин опустили на землю около храма Святой Софии Премудрости Божией, где, по традиции, состоится торжественная церемония венчания и коронации. Как по взмаху дирижёрской палочки, вмиг стихли все овации, панегирики и аккламации — перед разношёрстной толпой появились главные действующие лица византийской трагикомедии.

Как и говорил Ираклий, молодожёны вырядились в пурпурные шёлка. Бесформенные парадные одеяния — цицакии пестрели золотистыми цветочными орнаментами, а плащи — хламиды, в качестве дополнительного украшения, были расшиты символами царской власти — львами и орлами. На шеях как жениха, так и невесты в несколько рядов висели ожерелья из массивного жемчуга.

Будущая супруга оказалась на полголовы выше Никифора и была намного габаритнее его. На лице, покрытом толстым слоем белой штукатурки, выделялись выкрашенные дугой чёрные брови и яркие пурпурные губы. Никифор поскромничал и, по сравнению с Евдокией, накрасился не так броско, ему всего лишь подрисовали огромные чёрные стрелки вокруг глаз.

— Нууу, кто же так мужчин красит? — неодобрительно покачав головой, возмутилась Лена. — Какое безвкусие! Глаза подведены просто ужасно.

Открыли ворота храма, и мы зашли внутрь. Короновал патриарх собственной персоной, а также другие церковные помощники в парчовых ризах, богато украшенных драгоценными камнями.

Несмотря на наличие естественного освещения, зажгли несчётное количество свечей в позолоченных подставках. Прислужники усиленно махали роскошными опахалами, кондиционируя помещение и одновременно сгоняя назойливых мух с реликвий и икон. Священники рангом повыше размахивали кадилами, в которых содержался освященный елаион.

Над головой жениха и невесты держали короны и вдобавок подвесили ткань, естественно, пурпурного цвета. После долгих молитв, хождений и песнопений, патриарх объявил их царственными супругами.

Вынесли новую, более помпезную хламиду — мантий с огромным золотым ромбом посередине, которую накинул на плечи жених-император, предварительно небрежным театральным жестом сбросив на пол старую.

Затем Никифору дали в руку небольшой холщовый мешочек.

«Это инсигния — акакия, — благоговейно прошептал Ираклий. — Часть парадного облачения василевса, напоминание о его будущей смерти. В мешочке находится священная земля, прах и кости. Во время торжественных событий акакия должна всегда находиться в левой руке державного василевса».

Акакии оказалось недостаточно, и Никифору ещё раз посчитали нужным напомнить о бренности жизни — сунули ему под нос глиняный горшок, доверху наполненный костями, а затем вышел придворный, держащий в руках три небольших куска каменной породы бордового цвета, которые немного отличались друг от друга по насыщенности оттенков. «Сейчас василевс совершает священный обряд выбора образца для изготовления своего будущего порфирового саркофага», - объяснил мне Ираклий.

Позаботившись о внешнем виде каменного гроба, Никифор в своих одеяниях распластался на церковном полу, принялся демонстрировать публике, что плачет и кается во всех мыслимых и немыслимых грехах. Сцена покаяния была сыграна им фальшиво и неубедительно, на мой взгляд.

После процедуры «духовного очищения» патриарх возложил на голову Никифора корону — стемму, которая представляла  собой высокий золотой обруч, обильно инкрустированный драгоценностями. На плечи спускались широкие жемчужные подвески — пропендулии. Эту атрибут верховной власти я уже видел на голове у Никифора, когда встречался с ним во второй раз, ещё до официальной коронации.

В правую руку ему дали державу — ещё одну царскую регалию в форме шара из драгоценных камней и крестом наверху — символ господства над миром.

Наконец, церемония коронации подошла к концу, император поприветствовал всех гостей и пригласил их пройти во дворец, в спальню к молодожёнам.

Неподалеку от храма Божественной Премудрости мы увидели медную цистерну, от которой были проложены трубы к статуям животных, стоящих на постаментах невысоких колонн. Под ними, как тазы в общественной бане, стояли резервуары внушительных размеров. Из открытых клювов орлов и пастей львов, быков и лошадей выливались потоки красного вина, смешанного с мёдом и специями. На длинных столах были расставлены чаши, каждый из присутствующих мог угоститься вином в формате «all inclusive». Никифор не растерялся — с видом «наконец-то можно расслабиться и как следует бухнуть» подал всем достойный пример.

Затем молодожёны — вмазанный Никифор и похожая на восковую куклу Евдокия, а также мы и многочисленные гости проследовали в Священный Пурпурный Палатий, в котором, по словам Ираклия, находилась культовая Пурпурная Порфировая Комната, где появлялись на свет законные царские наследники. Но туда, по очевидным причинам, пока экскурсия не планировалась, а нам продемонстрировали Комнату Первой Брачной Ночи с огромной золочёной ванной, которую императрица имела право принимать только в течение трёх дней после свадьбы в присутствии полсотни царедворцев.

Потом мы всей толпой, за исключением новобрачных, пошли принимать участие в церемонии подношения даров и наслаждаться торжественным банкетом в Золотой Обеденный Зал — Хрисотриклиний, спроектированный в форме октогона с восьмью арками, по бокам «второго этажа» располагалась открытая галерея. Потолок представлял собой сводчатый купол, декорированной смальтовой мозаикой с изображением однотипных библейских сюжетов.

Пол был выложен из бордового камня — порфира. С удивлением, по обе стороны от трона, мы увидели два миниатюрных органа.

После длительного ожидания появился раскрасневшийся то ли от радости, то ли от выпитого вина Никифор, держа в руке скипетр — длинный жезл в форме креста, к которому был прикреплён пурпурный шёлк с бахромой. Затем появилась императрица, прекрасно вжившаяся в роль безмолвной мраморной статуи за время своего тридцатилетнего царствования.

Отдельным полукругом около трона встали фавориты и царедворцы. Большинство из них смотрели в пол в знак уважения к императору, но некоторые, которые уже успели где-то замахнуть, вполне освоились и вели себя крайне развязано.

Началась церемония возложения подарков к трону. Хорошо, что Ираклий за несколько дней до свадьбы предупредил меня, иначе случился бы конфуз.

Преподнося подарки, в основном, драгоценности и оружие, опускаясь на пол перед троном и целуя пурпурный туфель Никифора, гости произносили длинные речи, восхваляющие красоту невесты и мужественность нового императора.

Когда подошла моя очередь, мне, как иноземному гостю, никто не сделал исключения: тоже пришлось падать перед ним на пол, протягивать вперёд руки и прикасаться к его ступне. После чего я поднялся на ноги и достал из кармана две маленькие коробочки, обшитые белым бархатом, их продают по сто рублей в российских ювелирных салонах. В каждой из них лежал искусственный бриллиант в огранке «heart» достоинством в три карата. В левой — синий, а в правой — красный. Оба камня были похожи друг на друга, как близнецы-братья.

— Также, в честь великого события я хотел бы подарить счастливому императорскому семейству музыку, которую ещё ни разу не слышал этот мир.

Какое событие можно трактовать «великим», я уточнять не стал: и так уже надоело падать и кланяться, но я воспринимал сегодняшнее мероприятие как важный рекламный ход для знакомства с богатыми людьми, которых нужно немного избавить от их денег.