Тонкая структура (СИ) - Хьюз Сэм - Страница 29

Первые несколько сотен пластин заполнены данными, но все последующие пусты.

— Раз уж об этом зашла речь… — Анна даже не утруждает себя формулировкой вопроса.

— Мы приближаемся к сорока девяти процентам.

В третьей части купола никакой механики нет. Она заполнена высокими, безмолвными монолитами, которые располагаются в форме сетчатого узора, образующего своеобразный геометрический лес в темно-серых тонах. Каждый из них покрыт разноцветными мигающими огоньками и опутан ниспадающими, похожими на лианы кабелями, соединяющими монолиты в единое целое. Толстые кабельные соединения между монолитами и машинами купола обеспечивают передачу данных к БУМ механическому пробойнику, который скрупулезно БУМ выбивает квадратные отверстия в БУМ чистых металлических пластинах. Так выглядит процедура резервного копирования. Грандиозный вычислительный процесс временно переходит в состояние ожидания.

Огоньки над серверной фермой медленно гаснут и один за одним перестают мигать. Запланированное отключение.

— За этим Катаклизмом последуют еще восемь. Или около того.

— Около того. Я думаю…, нам стоит провести кое-какие исследования. Неужели вызывать Катаклизм по нашему собственному усмотрению — лучшее решение из возможных?

— Вряд ли у нас есть какая-то альтернатива.

Последняя четверть купола совершенно пуста, если не считать четырех кабелей — серебряного, золотого, черного и белого — которые свисают с невидимого, затерянного в потолочных глубинах крюка и, изгибаясь где-то внизу, снова тянутся вверх к разъемам на конце метрового платинового яйца. Само яйцо находится на решетчатой платформе в центре зала, и его электронные внутренности вывалены на пол, где Митч за разговором проводит их финальную проверку.

— Ты не социолог.

— А ты? Я чем только не занималась. Времени у меня было достаточно.

— Твоя голова всегда была приспособлена для понимания научных истин. Не людей.

— В моей голове мусора не меньше, чем на всей этой планете.

БУМ.

— Это последняя, — замечает Анна.

Механизм постепенно переносит заполненные новыми данными пластины в их первоначальную колонну и с лязгом возвращается в нейтральное положение. Каждую деталь этой машины потребуется прочистить, откалибровать, проверить и вернуть в исходное состояние. Затравочные программы для серверной фермы придется переустановить, используя сырые двоичные данные. Но времени на это будет более, чем достаточно. А Митч в этом деле уже весьма поднаторел.

Закончив работу над яйцом, Митч начинает собирать инструменты. — Есть что сказать напоследок?

— Каждый раз, когда мы это делаем, гибнут люди.

— Я знаю.

— Не напрямую. Но кто-то будет в самолете. В больнице. В открытом море. Когда исчезнут все знания.

— У тебя есть идеи получше? И я спрашиваю на полном серьезе. Если есть, значит есть, и все по-честному, я готов выслушать. Но мы ведь так долго об этом размышляли. Если бы более удачное решение существовало, мы бы его уже нашли. Наверняка. Мы не можем отнять у них способность к обучению. Ни силой, ни убеждением, ни селекцией… Для этого нам пришлось бы непоправимо извратить человечество как вид, а следующими на очереди были бы «нулевой закон» или Золотое правило, называй как угодно, потом — наш план, и тогда все жертвы — сколько их там, шестьдесят тысяч миллионов? — оказались бы напрасными.

Митч вставляет в яйцо последний из компонентов и подкатывает его к краю платформы. — Они живы только благодаря нам, — добавляет он. — Большинство из них бы просто не появились на свет.

Он делаешь шаг назад и, как следует толкнув яйцо ногой, перекидывает его через край. Удерживающие кабели натягиваются, и исчезая в темноте, оно неторопливо и бесшумно описывает в воздухе полукруг.

Проходит почти полминуты, прежде чем маятник возвращается к ним в первый раз, медленно приближаясь по восходящей дуге — достаточно близко, чтобы его можно было коснуться вытянутой рукой в верхней точке траектории.

— Но это еще не значит, что мы поступаем правильно.

— Так чего ты хочешь? — спрашивает Митч. Он оборачивается и смотрит ей в глаза. — Хочешь поступить правильно? Хочешь, чтобы в конце тебя каким-то образом привлекли к ответственности?

Анна ничего не отвечает, но слова Митча весьма близки к правде, и он он это прекрасно понимает.

— Я не могу тебе помочь, Анна. Теперь ты управляешь этим миром.

Когда маятник начинает приближается к верхней точке во второй раз — в этот момент он настолько мал, что теряется посреди темноты — что-то внутри него издает щелчок, и яйцо испускает яркий импульс белого света. В течение одного цикла компоненты на его заостренном конце пульсируют лиловым и ультрафиолетовым светом, а затем, когда маятник начинает свой третий оборот, яйцо щелкает еще раз и, наконец, отключается.

Глава 19. Режим отказа

Всем, кого это касается:

Не знаю, известно вам это или нет, но на окраине города Тусон в Аризоне есть гигантское здание, сделанное из цельного куска камня. Как будто кто-то взял целую гору, сбросил ее на границе легкоиндустриального парка и, отколов лишнее, изваял из нее скульптуру, своей формой идеально напоминающую современную исследовательскую лабораторию довольно-таки прилизанной архитектуры, после чего добавил к ней указатели, парковку и, быть может, окружил дорогами и тропинками. Похоже, что это самая большая каменная скульптура в мире. Ее вес превышает миллион тонн.

Скорее всего, вы не имеете ни малейшего понятия о ее назначении. Как и о том, откуда она взялась. И что стало с первоначальным зданием.

Это при условии, что камень не провалился под собственным весом и на ее месте теперь не зияет дыра. Такой исход не исключен. Возможно, вы даже не сумеете прочитать это сообщение, поскольку язык, на котором оно написано, перешел в разряд мертвых. Или, что более вероятно, с момента его написания прошел миллион лет, и эти слова обратились в пыль, так и не найдя читателя.

Мне кажется, со Вселенной что-то не так.

Прилив адреналина Эдриан Эшмор успевает почувствовать еще до того, как падает на пол. Свет погас, а стул исчез прямо у него из-под ног; побег из тюрьмы среди белого дня? Нет. Абсурд.

Он падает не на тот пол. Тонкий ковер, вместо кафельной плитки, которой выложена тюремная столовая. Пошарив в темноте, он находит стену там, где ее быть не должно, и тогда его осеняет.

Его осеняет.

Кто-то врезается в него в полной темноте. — Кто здесь? — спрашивает женщина, ощупывая его руку и помогая ему подняться. — Извините! Мне кажется, сработал аварийный выключатель или вроде того. — Напускная жизнерадостность.

— Кто вы? — спрашивает Эшмор.

Она называет ему свое имя. Он называет свое. И тут она замирает как вкопанная. Эшмор слышит, как она, резко ахнув, пятится назад, шаркая по полу. Мари знает, что он должен быть в тюрьме. Знает, что Эшмор присутствовал как минимум во время одного из провальных экспериментов по телепортации. А еще она втайне понимает — пусть и не позволяла этой мысли дойти до собственного сознания — что сейчас середина дня, и даже если здание полностью обесточено, а небо закрыто облаками, какая-то часть естественного освещения все-таки должна была проникнуть в штаб-квартиру Майкельсон Груп.

Эшмор слышит, как все эти факты складываются в единую картину в сознании Мари и пытается ее отвлечь, заставив сосредоточиться на другом. Схватив ее за руку, он говорит: «Хорошо. Вы должны прямо сейчас отвести меня в зал управления».

Но прикосновение вызывает у нее приступ паники, и с криком «Отойдите от меня!» она поспешно скрывается в коридоре.

Я верю, что в основе Вселенной лежит ряд фундаментальных принципов. Принципов, которые, как я считаю, человечество может в полной мере вывести логическим путем. Однажды, несколько лет тому назад, я обнаружил во Вселенной некий изъян, своего рода свисающий кончик нити, и попытался за него потянуть. Вмешивался ли я в работу сил, которые не понимал? Безусловно. Именно такое задание было поручено и мне, и многим другим людям. Мы действовали с осторожностью. Мы шли на это в попытке понять, о чем именно ведем речь. В этом мы, по крайней мере, убеждали самих себя.