Домик в деревне (СИ) - Вэрди Кай - Страница 44

А как очухалась, так плакала все время, с Аринкой разговаривала да прощения у нее просила, объяснить все ей пыталась, что не хотела она, чтобы та тонула, испугалась сильно, потому и сбежала. А как отец с Левонихой у ней спрашивать стали, еще больше испугалась, потому и не сказала, что вместе они были.

Год спустя и немцев погнали. Хотя в деревеньку они уже не особо совались — хороший урок в тот день получили. Прислали старосту, да с него и спрашивали.

Нюркин дом уцелел. Как смогла на ноги встать, так в свой дом вернулась. Возле порога качели изладила для Аринки. Да есть без нее отныне не садилась — как за стол садится, так на порог выйдет, да Аринку зовет, кушать приглашает. Сперва-то думали, совсем Нюрка с ума сошла, ан нет. В разуме она была, тока вот Аринка уж вовсе от нее прятаться перестала.

Сергей, сын Нюркин, в одном из боев ранен был. Отправили его в госпиталь. И вот увидал он там медсестричку одну. Девчонка и девчонка — глазки ясные, серые, личико неприметное, остренькое, волос светлый, короткий, кудри вьются, да задорно из-под платка выбиваются пружинками. Только вот добра девчонка была, никто от нее слова грубого не слышал. Как в бреду кто — не отойдет, будет возле сидеть, тряпку холодную на лоб класть, да менять ее исправно. Жалела она всех. Жалости да доброты у нее на десятерых бы хватило. А ежели помрет кто — обязательно адрес разузнает да родным отпишет. Хорошая девочка, светлая, хоть и молоденькая еще — семнадцать ей едва минуло.

Вот и возле Сергея просидела не одну ночь. А как стал парень из бреда выныривать — глаза ее серые видал да ямочки на щеках. Как полегчало — уж не сидела возле него Дашенька, а все одно — пройдет мимо — улыбнется, слово доброе скажет, как дела, спросит. А вскоре глаза ее серые наважденьем для парня сделались. Дня прожить без них не мог. Да и она к нему привязалась — парень-то красивый, высокий, в боях бывал, пулям не кланялся. Да и не ленивый — чуть полегче ему стало, стал помогать сестричкам, чем мог. Сперва бинты лежа скручивал да корпию щипал, а как сидеть смог хоть немного — и ремонтировать стал, чего попросят.

А как вставать начал — наберет букет листьев опавших, разноцветных, да Дашеньке несет. Али венок сплетет из листьев да веток рябины с ягодами алыми, а то бусы ей из той же рябины изладит… Смеялась Дашка над ним, смеялась, да сама и не заметила, как сердечком-то к парню и приросла.

А время шло, Сергей поправлялся. Узнала Дарья однажды, что выпишут его вскоре. Ночь проплакала, а утром любимому и сказала, за шею обнимая…

Парень задумался, стянул ее руки с шеи своей, ладошки ее нежные зажал в руках больших, теплых.

— Дашенька… Не знаю, что нас ждет далее, живы ли останемся? Не могу я обещать тебе счастья великого, не могу обещать, что вернусь обязательно, но то, что вернуться постараюсь — это я обещаю. Выходи за меня замуж, милая. Жди меня, а я все сделаю, чтоб живым только к тебе вернуться.

Дарья, глядя в его глаза своими светлыми, чистыми глазищами, только кивнула, да к груди милого прижалась.

Пошли они в местный ЗАГС, и в виде исключения, так как Сергея отправляли на фронт, молодых расписали. Главврач выделил молодым дальний флигелёк и предоставил Дарье отпуск на пять дней.

Спустя пять дней Сергей уехал. А еще через пару месяцев Даша поняла, что беременна. Но ее письмо с радостным известием мужу вернулось нераспечатанным, к нему было приколото другое, написанное незнакомой рукой, в котором сообщалось, что ее муж, выполняя задание, попал в засаду, и, чтобы не оказаться в плену врага, подорвал себя гранатой.

Даша поплакала, но, стараясь сберечь дитя, уехала домой, на Север. К счастью, до ее города немцы не дошли. В положенный срок родила мальчика, назвав его Сергеем, в честь отца.

Мальчишка отцом очень интересовался — кто он, откуда. Дарья, что знала, все сыну рассказала. Сергей вырос, женился, родился у них с женой сын — Виктор. Но Сергея тянуло на родину отца. Тянуло неимоверно. Будто звал его кто. Да так звал, что сил терпеть боле не было. И однажды он не выдержал — поехал по адресу, который мать дала. Приехал — а бабка его, Анна Захаровна, жива. Уж как радовалась внуку — словами не передать. Обрадовалась то обрадовалась, да велела ему уезжать немедленно и никогда сюда не возвращаться.

Не послушался Сергей. Бабку с рассказами о проклятии на смех поднял, да и перевелся работать в ближайший к Нелюдово городок. Семью перевез. А жить к бабке приехали. И хоть умоляла Нюрка уехать его отсюда, домой вернуться, к матери, не послушал ее Сергей. А год спустя Тамара, его жена, под машину попала и умерла. Сергей не выдержал ее смерти, да через пару месяцев в сарае и повесился. Остался мальчонка шести лет от роду сиротой.

Хотели было Витьку в детский дом забрать, да Нюрке вновь Аринка явилась.

— Что, Нюрка, мало на тебе жизней загубленных, еще одну жизнь малую повесить на себя хочешь? — сказала так да исчезла.

Уж чего стоило Нюрке паренька себе оставить — то одному Богу ведомо. Но отбила мальчонку, оставили его ей. Наплакалась она с ним. Сладу с Виктором не было. Воровал с малолетства, бабка сколько раз его из милиции забирала. Та пенсию получит, а он у нее стащит, да гуляет в свое удовольствие. Нюрка впроголодь сидела. Да и нередко бита бывала правнуком.

Когда умерла Нюрка, Витьке уж шестнадцать лет исполнилось. Пил он к тому времени уже страшно. Но на работу устроился. Спустя годы выдали ему квартиру, туда он и перебрался. В Нелюдово и вовсе ездить перестал — думал все от Аринки отвязаться. Даже участок свой за бесценок продал. Но Аринка все равно его достала. И спустя почти год, как участок продал, повесился Витька.

Глава 20

Вернувшись домой, Юля усадила Лерку читать, а сама принялась обустраивать уютное местечко для пушистого защитника. Она достала из пакета купленный в поездке мягкий кошачий домик, принесла маленький детский плед, подстелила его туда, поставила конструкцию в тихий уголок под лестницей. Девочка, перестав читать, с любопытством наблюдала за действиями матери. Та продолжала суетиться. Взяв мисочку, налила в нее молока, а в красивое блюдце от любимого сервиза положила мягкого кошачьего корма, в третью посудинку налила воды. Все поставила на подложку возле домика и отправилась искать кота. Удивленная Лерка, следуя по пятам за матерью, не выдержав от распиравшего ее любопытства, дернула Юлю за футболку:

— Мам, а что ты делаешь?

— Котика ищу, — ответила девушка, вылезая из-под кровати и, усевшись на пол, оглядела свою комнату. — Наверное, надо во дворе еще поискать.

— У нас что, котик есть? — вытаращила от удивления глаза девочка. — А где он? Я не видела тут никакого котика.

— Да, есть. Как не видела? А вчера? — Юля уставилась на дочь. — Ночью? Ты что, не видела?

— Неа! — замотала головой Лерка. — А какой котик, мам?

— Хороший котик, умный и добрый, — рассеянно ответила Юля, потерев виски пальцами. — Ну как не видела, Лер? Он же прямо перед нами был! Ночью, когда ты с окна упала?

— С какого окна? — еще больше округлила глаза девочка. — Я с окна не падала, я возле него стояла. Ты же вчера спрашивала… Мам, ты чего?

— Лер, а ты почему не читаешь? — перевела тему Юля.

— Я посмотреть хотела, что ты делаешь. Мне тоже интересно! — обиженно надула губки Лерка.

— Иди садись читать. Я скоро спущусь, — сказала Юля. — Будешь хорошо себя вести, завтра утром поедем в зоопарк. Хочешь?

— Конечно! Ура! — запрыгала Лерка.

Весь оставшийся день Юля нет-нет, да отправлялась на поиски кота. Она обошла весь двор, не переставая кис-кискать, излазила в доме все места, куда только могла заглянуть, и звала животинку. Котяра не отзывался. Внимательно осмотрев землю под Леркиным окном, Юля не нашла следов падения. Списав на то, что земля твердая, а трава, даже если и была примята, давно уже выпрямилась, Юля порадовалась — значит, котейка не сильно пострадал. Следов крови тоже нигде не было. Видимо, где-то бродит.