Домик в деревне (СИ) - Вэрди Кай - Страница 33

— Знаю я. Мамка тебя обыскалась, плачет. А ты пошто в лес-то пошла, никому не сказавши, да еще и одна, ась? Разве то можно? — помогая подняться девочке и отряхивая ее от иголок, добродушно ворчал дед, радостный, что нашлась пропажа.

— Я не одна пошла… Мы с Аришкой пошли вместе. Грибы искать… — опустив голову, пробормотала Лерка. — Я маме хотела грибов найти… А потом она одна убежала, а я потерялась… А может, она тоже потерялась, а, деда? — подняв голову, с надеждой посмотрела на него девочка. — Ты Аришку тоже найдешь? Вдруг она тоже потерялась и плачет?

Ведя девочку за руку, и боясь выпустить ее ручонку — а ну как опять потеряется? — Иван Васильевич нахмурил брови.

— Аришка, говоришь? — кряхтя подбирая брошенную корзинку, переспросил дед. — А где твоя Аришка живет, знаешь? — задумчиво спросил старик.

— Ага, знаю. Она рядом с нами живет, через два дома, — кивнув, ответила девочка.

— Через два дома от Игнатовского? У Левонихи, чтоль? Никак Аринка то… — пробормотал дед себе под нос. — С бабушкой живет? — напряженно поинтересовался дед. — И прячется хорошо, да?

— Ага, — кивнула Лерка. — Деда, я есть хочу… Мы скоро домой придем?

— Скоро, скоро… — ворчливо пробурчал Иван Васильевич. — Леший-батюшка, выведешь нас с этим горюшком к дому-то? Я в долгу не останусь, медком завтрева побалую, — громко, кланяясь на все четыре стороны, проговорил дед. — Поклонись Хозяину леса-то! Чай, не развалишься, — по-прежнему не выпуская руки девчушки, сказал он ей. — Спасибо скажи, что сберег тебя, глупую, да меня к тебе привел, — поучал старик.

Девочка торопливо и неловко поклонилась, копируя деда, пробормотав: «Спасибо, Леший-батюшка». И тут же, подняв голову, с любопытством спросила:

— А почему ты его хозяином зовешь? И как это — сберег?

— Хозяином леса зову, потому как Леший в лесу хозяин. Он за лесом следит, за растениями, за животными, все его слушают тут и ему подчиняются. Он и подарками одарит, и накажет, в лесу все в его воле. А сберег — сохранил, живой тебя оставил. Потому как тут и болота есть, потонуть могла, и лоси, и волки, и кабаны тоже водятся — тебя задрать могли и съесть, а он того не допустил. Вон на полянку хорошую да сухую тебя привел, и охранял, чтобы никто не обидел, — дед, идя по только ему понятным знакам, уверенно вел девочку по лесу, обстоятельно отвечая на ее вопросы.

К краю леса они подошли уже на закате, солнце уж большей частью за горизонтом скрылось. Иван Васильевич в подсказках Лешего больше не нуждался — уж в своем-то лесу он каждый кустик наизусть знал. На пенечке, на котором дед оставлял подношение для Лешего, лежала небольшая часть горбушки и яблоко. Дед не успел остановить девочку — не ожидал он, что ребенок, увидев горбушку хлеба, побежит к нему и начнет жевать. А Лерка и правда очень сильно проголодалась. Потому, увидав лежащую на зеленом мху румяную горбушку, пусть и не целую, не важно, девчонка выдернула свою ладошку из шершавой руки деда и, схватив хлеб, засунула его в рот. Дед только головой покачал, да принялся извиняться перед Лешим за дитя малое, неразумное.

Поклонился, глядь — а там белый стоит, да красивый какой! Не выдержал дед, наклонился срезать его, а рядом еще один, чуть поменьше, и еще, и еще… А на шаг от него и красная шляпка подосиновика стыдливо из травки выглядывает. Так, не отходя от того пенечка, Иван Васильевич полную корзину отборных грибов нарезал. А к тому времени и Лерка горбушку дожевала и к яблоку приглядывалась, с какого боку его укусить.

Поклонился Иван Васильевич Хозяину низко, поблагодарил его за щедрость да милость. Лерка, на него глядючи, повторила все и вопросительно на деда уставилась.

— Деда, а мы домой пойдем? — нетерпеливо дернув его за куртку, спросила девочка.

— Пойдем. Уж почти пришли, — пробормотал дед, снова крепко ухватив девочку за руку. По деревне идти было мимо его дома, потому дед заглянул к себе, оставить корзинку с грибами. Пока корзинку ставил, Лерка с земли пару яблок ухватила, и в одно сразу впилась зубами, глядя на деда виноватыми глазами. Потрепав заскорузлой ладонью девочку по голове, дед, вздохнув о дополнительной задержке, пошел к дому. Усадив ее на крылечке, зашел в дом, отрезал ей бутерброд с толстым куском колбасы, и, набив ей карманы печеньем, спешно повел ее домой. Углядев, кого Иван Васильевич ведет за руку, за ними следом побежала добрая половина деревни — поглазеть.

Барабаниться в калитку пришлось долго — уж сумерки на землю опустились, пока от леса дошли да в калитку стучались. Наконец, на дорожке, ведущей к калитке, показалась медленно идущая Юля. Шла девушка неровно, пошатываясь. Взглянув на нее, Иван Васильевич только головой покачал — бледная, губы синюшные, под глазами круги черные, темные волосы словно прядями покрасили — столько в них седины стало.

Подняв глаза и увидав дочь, девушка побледнела еще больше, из носа побежала струйка крови и часто закапала с подбородка. Прошептав окровавленными губами: «Лерка…» — Юля потеряла сознание.

Приехавшие на скорой медики привели девушку в сознание и, забрав их с Леркой, повезли в больницу. Примчавшаяся полиция поехала следом. В больнице врачи, бегло осмотрев Лерку, сказали, что ребенок, в отличие от матери, в полном порядке. До матери полицию не допустили, сообщив, что девушка в критическом состоянии, и волноваться ей сейчас нельзя. Пришлось им довольствоваться рассказом ребенка. Юле сделали кардиограмму, и, поставив капельницу и обколов ее, предложили остаться в больнице.

— У Вас с сердцем проблемы, да и вообще обследоваться необходимо и пролечиться тоже. Давление очень высокое поднялось, слишком высокое для Вашего возраста. Девушка, 220 на 190 не шутки! Это хорошо, что у Вас кровь носом пошла, в следующий раз так может не повезти, получите инсульт. А если овощем останетесь? Вам лечиться надо! — сердито выговаривал Юле доктор.

— Вы дочь со мной положите? — слабым голосом поинтересовалась Юля.

— Естественно, нет! Что за вопросы? — раздраженно ответил врач.

— Одну я ее дома не оставлю, а больше не с кем, — ответила девушка. — Я домой поеду. Вы скажите, какие лекарства пропить надо, я пропью. Но дома.

— Вы в своем уме? Вам лечиться нужно! — горячился доктор. — Я не выпущу Вас из больницы! Вас привезут обратно через неделю овощем! Оно мне надо? Нет, Вы остаетесь в больнице!

— А ребенок? — зло спросила Юля.

— Пока обратимся в службу соцзащиты, ее на время пристроят в спецучреждение. Пролечитесь, и заберете девочку домой. Вас никто за это ругать не будет, и ребенка не заберут насовсем, — быстро проговорил доктор. — Я сейчас позвоню в соцзащиту, и ее заберут.

— В детдом? — ужаснулась Юля. — Не отдам! Я дочь никому не отдам! — сердито закричала девушка, пытаясь подняться с кушетки. — Где она? Где Лерка? Лера! Лера! — крича сквозь слезы, девушка боролась с доктором, пытавшимся удержать ее на кушетке и не дать сорвать с себя капельницы. — Да пустите меня! Где моя дочь? Лера!

— Здесь она, здесь! Да успокойся ты! Да что же ты делаешь? Лежи, кому говорят! — удерживая девушку, ругался доктор. — Совсем больная? Ты что делаешь? Галя! Да приведите вы ребенка уже!

— Пустите меня! — плакала Юля. — Где моя дочь?

— Сумасшедшая! Такими темпами твоя дочь через месяц в детдоме окажется полной сиротой! — злился доктор.

— Мама! — Лерка подошла к кушетке, глядя огромными, наливавшимися слезами глазами на мать.

— Лерочка… — Юля, оттолкнув доктора, привлекла дочь к себе, зарывшись лицом в грязную курточку и разрыдавшись. — Не отходи от меня, дочь, слышишь? Не отходи! Дай руку! — вцепившись в руку дочери, Юля обессиленно откинулась на кушетку.

— Вы понимаете, что Вам необходимо пройти обследование? — настаивал доктор, прилаживая манжет Юле на руку. — Последствия могут быть очень серьезными!

— Я пройду… — устало ответила Юля. — Я все, что скажете, сделаю, только Лерку не трогайте!

— Да никто ее не трогает! Пройдешь обследование? — прищурился доктор.