Выбирая любовь (ЛП) - Хансен Мелани - Страница 59

— О боже мой, замолчи, — прервал его Скотт и притворно содрогнулся — пусть Мин и не мог его видеть. — Детали мне не нужны.

— Таковы проблемы пассивов, — отказываясь пощадить его, заявил Мин. — И у меня они есть. Что ты за друг, если не хочешь послушать?

— Такой, которому не нужны все эти подробности, — проинформировал его Скотт, и Мин порочно хмыкнул.

— Он уже написал, что изголодался по моей…

Фыркнув, Скотт поспешил отключиться, но прежде, чем он успел убрать телефон, на экране вспыхнуло сообщение с длинным рядом эмодзи персиков и баклажанов. Скотт ответил:

Повторяю: я не такой друг!!!

Он усмехнулся и, убрав телефон в карман флисовой куртки, побежал по тропе. Под его кроссовками хрустел снег, размеренное дыхание превращалось на холоде в облачка пара. Вокруг не было ни души. Только в вышине пролетал время от времени ястреб, а шум воды в ручье был идеальным звуковым сопровождением — лучше любой музыки.

Когда он набрал темп, у него вновь зазвонил телефон. Узнав рингтон, Скотт сразу же остановился.

— Гаррет, привет! — выдохнул он.

— Блин, я снова позвонил тебе во время пробежки? — сокрушенно пробормотал Гаррет, и Скотт, тяжело дыша, хохотнул.

— Да, но ничего страшного. Я всегда тебе рад. Что такое, приятель? — Он начал ходить кругами, чтобы мышцы не остывали.

— В общем, я сделал, как ты сказал, и вчера спросил Аманду, можно ли проводить ее после школы до дома.

— Супер! — воскликнул Скотт. — Ну вот, начало положено. Если ее родители говорят, что для свиданий она еще слишком юна, их мнение следует уважать, но теперь вы сможете больше общаться.

— Знаю, но я жутко нервничал и наговорил кучу фигни, — простонал Гаррет. — Теперь она, наверное, думает, что я идиот.

Скотт рассмеялся.

— Рядом с красивыми девушками и я становлюсь косноязычным. Что случилось?

Пока Гаррет делился историей своих подростковых мучений, Скотт повернул в сторону дома. Наслаждаясь ярким лазурным небом и зимней прохладой, он пошел длинной дорогой, чтобы полюбоваться одним из своих любимых пейзажей.

— Могу посоветовать только одно — будь собой, — сказал Скотт. — Девчонки умнее нас. Поверь, они с легкостью распознают, когда мы им врем. Так что будь вежливым и слушай ее — только по-настоящему, а не пялясь на ее грудь.

— Скотт! — Смех в голосе Гаррета граничил с ужасом. Потом он вздохнул. — Выполнить последнее будет сложно, потому что она ужасно красивая.

— Не сомневаюсь.

Они еще немного поговорили, после чего Гаррет небрежно сказал:

— Джексон хотел, чтобы я еще раз расспросил тебя о той протеиновой смеси, но я сказал, чтобы он спросил тебя сам. Так что он может написать тебе или позвонить. Просто предупреждаю.

Скотт сглотнул ком в горле и, каким-то образом умудрившись сделать тон бодрым, ответил:

— Здорово. Спасибо, что сообщил.

Когда они попрощались, Скотт сел на небольшой выступ скалы и уставился на деревья внизу и покрытые снегом красные камни. Красота этого места, где в воздухе почти ощутимо мерцала метафизическая энергия — или «эзотерическая хрень», как называл ее Мин, — всегда успокаивала его. Однако сейчас она не смогла перебить его угрызения совести и тоску. Джексон… Раны его старшего сводного брата были глубокими, и хотя Скотт снова и снова писал ему, принося искренние извинения, Джексон до сих пор предпочитал использовать в качестве посредника Гаррета.

Не желая находиться наедине со своими мыслями, он вскочил на ноги и пошел к дому, а там принял по-быстрому душ и отправился в Тлакепаке. Заглянув в мастерскую Педро, он увидел, что тот сидит у гончарного круга. Его ноздри защекотал густой, земной запах глины, и он громко чихнул. Оглянувшись, Педро широко улыбнулся ему.

— Привет, сынок. Что такое?

Скотт, стоя в дверях, тоже улыбнулся, глядя, как Педро кладет на круг ком несформированной глины и смачивает руки водой. Внезапно взгляд Педро заострился. Взяв старое полотенце, он вытер руки и подошел к Скотту.

— Что тебя беспокоит?

— Ничего. Просто зашел поздороваться перед работой.

Педро с укоризной взглянул на него.

— Я знаю, когда тебя что-то гложет. Так что выкладывай.

Скотт привалился к дверному косяку.

— Просто мой брат… — Он рассказал Педро о том, что Джексон снова не стал звонить ему напрямую, а передал вопрос через Гаррета. — Я не знаю, что еще сделать, чтобы мы помирились. Если б я только мог поговорить с ним…

— То что бы ты сделал? — Педро не сводил с него взгляд. — Убедил бы его, что помириться нужно по-твоему?

— Нет! Я…

— Сынок, не попадайся снова в эту ловушку. Если в аккуратные эмоциональные рамки укладывается не все, это не значит, что ты неудачник. — Педро подошел на шаг ближе. — Мы ведь уже обсуждали, что возможно Джексону достаточно знать, что с тобой все хорошо — что ты жив и счастлив. Может быть, ничего больше ему и не нужно.

— Значит, я должен бросить попытки наладить с ним отношения?

— Конечно, нет. Но ты не можешь изменить его представление о вещах или то, что он чувствует. — Голос Педро был мягким. — Может быть, он уже обрел необходимый покой, поэтому не заставляй его дать тебе то, что ищешь ты.

Скотт зажал переносицу.

— Я пытаюсь. Но Педро, мне так тяжело.

— Знаю, сынок. Но это тоже нормально. — Он ласково взял Скотта за плечи. — Помни, жизнь подобна дыханию. Радость поднимает нас вверх, — он сделал глубокий вдох, — а боль опускает на землю. — Педро выдохнул, и Скотт ощутил запах его сигарет с ароматом гвоздики. — Таков баланс вещей. Если не разрешать себе двигаться и в том, и в другом направлении, если запрещать себе чувствовать боль, то как ты узнаешь настоящее счастье?

— Я не хочу чувствовать боль, — пробормотал Скотт, и Педро сжал его плечи.

— Но если не закрываться, если не прятаться от нее, то пессимизм и ненависть к себе не смогут пустить в тебе свои ядовитые корни.

Немного подумав, Скотт печально кивнул.

— Как я уже сказал, я пытаюсь. Работа еще в процессе.

Педро хмыкнул.

— Сынок, я старик, но у меня эта работа тоже еще в процессе. Мы с тобой далеки от совершенства, но зато интересны. Верно?

Скотт рассмеялся.

— Смотря с какой стороны посмотреть.

— Есть только одна сторона.

Педро поманил его за собой и, подойдя к витрине, достал скульптуру, которая заворожила Скотта в его первый приезд в Тлакепаке.

— Помни о том, что наши решения формируют узор наших жизней, — промолвил он мягко.

Вновь попав под гипнотическое воздействие скульптуры, Скотт провел пальцем по ее переплетенным ветвям.

— Мой узор не идеален, Скотт, и возможно, кому-то покажется страшным. Я предпочитаю считать его красивым и интересным, ведь если я не буду так делать, то сожаления без остатка сожрут мою душу.

Скотт кивнул, и Педро осторожно поставил скульптуру обратно в витрину.

— Я хочу, чтобы она была у тебя. Забери ее после работы.

Пораженный Скотт хотел было возразить, но Педро твердо сказал:

— Не спорь со мной, парень. Забери ее домой и поставь куда-нибудь на видное место. Пусть будет визуальным напоминанием. — Он коснулся его плеча. — Изменить узор прошлого невозможно, но из него можно извлечь полезный урок.

Скотт поблагодарил его, крепко обняв, и, выйдя из мастерской, через служебную дверь вошел в ресторан. Заря оказалась на кухне — с озабоченным выражением на лице она листала блокнот с заказами. Незаметно подкравшись к ней сзади, Скотт легонько дернул ее за косу.

— Эй! — Она развернулась и, увидев, кто у нее за спиной, сразу смягчилась. — Почему ты приехал так рано? Твоя смена начинается в пять. — Не дав ему шанса ответить, она поспешила продолжить: — Но раз уж ты здесь, то может поможешь с рассадкой гостей? Нам на голову свалился целый автобус туристов, и мы не справляемся. Люди ворчат, и Джой уже готова расплакаться. Или уволиться.

— Конечно.