Призрак (СИ) - Дрим Мила - Страница 22

— Клянусь тебе в верности, Айомхар.

Мужчина на миг прикрыл веки, показывая, что принимает ее клятву.

Леа спрятала в ладонях свое лицо, из последних сил сдерживая слезы.

«Предательница. Ты предала свою семью» — застучало у нее в голове. Леа ненавидела себя за эту слабость. Быть может, ей нужно было сопротивляться, отказаться от этого кощунственного действия. Но она не смогла, и от этого осознания, девушка пришла в ужас. Самое ужасное состояла в том, что она принесла эту клятву искренне, и теперь не намерена была ее нарушать.

Айомхар, вытерев нож об свои штаны, оставляя на ткани кровавую полоску, убрал его. Мужчина смотрел сверху вниз: на дрожащую фигурку Леи. Она, обхватив себя за плечи, сотрясалась всем телом, словно стояла на холодном ветру. Но его не было, а значит, причина была не в этом. Призрак заметил направление взглядов мужчин, обступивших его и пленницу: все они, удивленные случившемся, взирали на Лею со смешанными выражениями на лицах. Айомхар недовольно сдвинул брови: внимание воинов к дочери Фредека, подняло в его груди какие-то темные, доселе неизвестные ему, чувства. Ощутив его настрой, мужчины отступили назад, в туман, оставляя своего лорда наедине с девушкой.

— Пойдем, — произнес Айомхар, и его тяжелая ладонь коснулась спины Леи.

Пленница вздрогнула от его прикосновения и шагнула к мужчине. Она, запрокинув голову, всматривалась в его суровое, отмеченное печатью жестокости и опыта лицо. Янтарные глаза смотрели прямо на Лею, их цвет менялся — из темного омута превращаясь в драгоценные, редчайшие камни цвета меда.

— Я предала свою семью, — голосом, полным отчаяния, начала девушка, — я поклялась в верности тому, кто отнял у меня все. Кто я после этого?

Вопрос повис в окутывающим мужчину и девушку тумане. Казалось, прошла вечность, прежде, чем из уст Айомхара послышался ответ:

— Ты — Леа, дочь моего врага, моя пленница. Не больше и не меньше.

Девушка опустила глаза, тяжело вздыхая — ответ мужчины не принес ей покоя.

— Идем же, — он толкнул ее рукой, и пленница пошла вперед.

Вероятно, она шла слишком медленно, потому как сильные руки настигли ее и вновь перекинули через крепкое мужское плечо. Девушка повисла головой вниз, ощущая непонятную радость — это было глупо, это было неправильно, но она была полна облегчения, когда Айомхар понес ее сам.

Потому что… потому что Леа, боясь полностью признать это, чувствовала, что воин по-особенному относится к ней — вероятно, ей всего лишь казалось, и это была защитная реакция ее сознания, чтобы не сойти сума, но девушке чувствовалась, что иногда, очень редко, звериная сущность Айомхара рядом с ней уходила. Только с ней.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Леа уснула прежде, чем Айомхар донес ее до излюбленного места. Она все еще дрожала, словно у нее была лихорадка. Это не понравилось мужчине. Он почти грубо опустил свою ношу возле входа в шатер, подстелив под нее одну из шкур, а сам занялся разжиганием костра.

Скрипнули сухие ветки — из глубины леса, мигая желтыми глазами, приближался волк.

— Тень, — окинув друга теплым взглядом, произнес Айомхар — зверь тут же подбежал к воину, ложась возле его ног. Расположив свою черную морду на передних лапах, волк с интересом наблюдал за действиями хозяина. Наконец, когда пламя разгорелось, окутывая своим теплом, Айомхар вернулся за Леей. Подхватив ее на крепкие руки, мужчина поднес пленницу к огню. Зверь окинул девушку задумчивым взглядом, затем перевел взор на Айомхара, словно что-то спрашивая у него.

— Видишь как, Тень, приходится заботиться о рабыне, — с издевкой в голосе, сказал мужчина.

Видели бы его воины! Он, не знавший пощады и милосердия, не жалевший даже женщин, не думающий об их комфорте, сейчас лично укладывал дочь своего врага, его кровь и плоть возле костра, чтобы она могла согреться.

Ей снился странный сон. Ощущая присутствие в каждом его мгновении, Леа видела темный лес, в котором ветви многовековых деревьев смыкались на самом верху, отчего солнце не было видно. Волчонок, подросший, но, как и прежде одинокий, куда-то бежал. Овраги, бурные реки, вой других волков — все смешалось в этом сне. Волчонок миновал долину и завернул куда — то. Внезапно, пламя, обжигая, окутало все вокруг в страшном, поглощающем жизни, пожаре. Поистине, это было адское пламя…

Леа проснулась от ощущения жара на своем лице. Она приоткрыла тяжелые веки, и первое, что девушка увидела — были оранжевые, танцующие языки огня. Крик сорвался с губ Леи, и она, силясь выбраться из меха, в который была укутана, попыталась отползти назад.

Полная тревоги и разных домыслов, все еще сонная, пленница думала, что приснившееся стало реальностью. Страх сделал свое дело — парализуя разум, он не дал девушке возможности оценить безопасность своего положения. А ведь она действительно была в безопасности.

— Успокойся! — раздался властный голос над головой Леи, а сильные руки встряхнули ее за плечи, отчего мех сполз с нее, а волосы разметались светлой волной по спине девушки.

Леа испуганно посмотрела на Айомхара. Его густые брови сошлись на переносице, глаза, выказывая недовольство, смотрели прямо на пленницу.

— Мне приснился страшный сон, — заплетающимся языком попыталась объяснить девушка, оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что все еще не проснулась. Взгляд ее уперся в черного волка. Зверь делал вид, что спит, но Леа успела заметить, как он, приоткрыв глаза, внимательно посмотрел на нее перед тем как вновь закрыть их. Девушка шумно сглотнула и перевела взгляд на огонь.

— Спасибо, что согрел меня, — прошептала пленница, пытаясь словами прогнать отголоски кошмара.

— Мне действительно не нужна больная рабыня, поэтому пришлось в качестве исключения позаботиться о тебе, — бесстрастным тоном отозвался Айомхар. — Обычно я избавляюсь от испорченного товара.

Леа, уязвленная ответом, сжала веки, избегая пронзительного взгляда мужчины. Послышался шелест снимаемой одежды — обнажившись, мужчина принялся раздевать девушку. Его движения в этот раз были неспешными, и пленница удивилась этому.

— Надеюсь, ты уже хорошо согрелась и теперь можешь поделиться этим жаром со мной, — многозначительно улыбаясь, шепнул воин, избавляя тело девушки от платья.

Когда Айомхар накрыл своими губами рот Леи, она, взглянув в его глаза, в которых начало разгораться пламя страсти, спросила:

— Как долго я буду рядом с тобой?

Мужчина чуть приподнялся на локтях, окидывая девушку взглядом. О, этот взгляд! Властный, острый, как лезвие самого лучшего клинка. Леа вся сжалась, но не отвела своего взора в сторону. На ее красивом лице застыло волнение, а глаза, полные желания довериться, сияли подобно сапфирам.

— Не питай иллюзий на счет меня. Как только ты надоешь мне — я избавлюсь от тебя, — заявил он.

Когда они вернулись на территорию замка, Леа увидела изменения, начавшиеся здесь. Десятки слуг входили и выходили из главного здания. Через открытые настежь двери они вытаскивали старую мебель, заносили метла, ведра с водой и тряпками внутрь. Работа закипела — быстро, слаженно. Утро только начиналось, и оставалось лишь догадываться, к каким грандиозным переменам приведет сегодняшний день.

Меж тем, мужчины начали собираться на охоту. Самодовольные, злые, голодные, они, оседлав норовистых коней — под стать им, направились к главным воротам. Среди них, безусловно, был и Айомхар — его кровь закипала от жажды поохотиться и он, предвкушая удовольствие, один из первых покинул замок.

Как и в предыдущие дни, Леа позволила себе провести половину утра в постели. Близость с Айомхаром утомляла ее тело и душу, и девушка была рада, что у нее есть возможность вот так понежиться в кровати, в одиночестве. Проснувшись, Леа ощущала себя значительно лучше — по крайней мере, ее тело точно. Но вот душа… Она не знала покоя — в голове Леи все еще звучали последние слова Айомхара: «Как только ты надоешь мне — я избавлюсь от тебя». Не очень-то легко после услышанного сохранить остатки спокойствия…