Серебряная осень (СИ) - Беляев Николай Владимирович - Страница 38

Рефлекс сработал — ему пальнули вслед, причём ничуть не серебром. Попали несколькими пулями, человек упал… но когда подошли — увидели, что вместо человека на земле лежит совершенно голая тварь, как принято говорить — гуманоидных форм. С тремя дырками в спине, разумеется. И рядом валяются документы. Ауры, соответственно, уже нет. Никакого оружия — тоже.

Подивились, с собой не поволокли, только документ взяли. Уже в Гидрострое выяснили — человек пропал за городом три месяца назад.

И… собственно, всё. Никакого расследования почему–то не было — может, потому, что тогда других проблем хватало. А документ к Коляну попал банально — в дежурке лежала папка с документами, у которых истёк срок давности, и их попросту использовали для растопки.

— Офигеть, — протянула Маша. — Оборотень?

— А я откуда знаю, — сокрушённо развёл руками Ильин. — Больше в докладе ничего не было. Я и на документ обратил внимание только потому, что там были размашистые такие подчёркивания и восклицательные знаки. На сожжение — значит, повторов не было, перспектив не выявлено. Бросил в печку, и делов.

— Коль… а сейчас ты почему именно про это вспомнил? — спросил я.

— Да потому что к теме разговора. Вроде и человек. Вроде и не он… Только вот поди пойми — это реально было, или ребята что–то намутили?

Колян прав. Прошло больше десяти лет — концов уже не найти. Это не интернет, где найдётся всё. Но если сейчас это не включено во все циркуляры и инструктажи — значит, действительно разовый случай… если он вообще был.

И мы вернулись к пиву, сидру и пельменям.

Глава 23

К безопасникам мы в итоге не пошли — Колян сказал, чтобы не морочили голову и переночевали у него. В результате просидели в «Триаде» почти до полуночи, а потом отправились в его хрущёвку — она действительно оказалась одной из тех, что окружали бар. Казённая квартира, как и у меня — правда, двушка, так что Машу сразу отправили на диван во вторую комнату, а мы ещё с час проболтали, после чего Колян выдал мне пошарпанный матрас и драный, но вполне функциональный спальник, а сам завалился на тахту.

Несмотря на выпитое пиво, уснуть сразу не получилось. Из головы не лез описанный приятелем случай десятилетней давности.

Что это было? Реально какой–то оборотень? Не совсем — оборотнями тут именуют зверей, способных принимать человеческий облик. А вот чтобы двурукий–двуногий превращался во вполне конкретного человека — о таком слышать не доводилось. Единичный случай или вообще морок? Надо будет обязательно выяснить у исследовательского отдела нашей управы. Думаю, они и сами мне уйму вопросов зададут — как свидетелю появления ходячего мертвеца.

С этими мыслями я и уснул и, как ни странно, проспал ночь спокойно — видимо, «дошла» наконец–то двухдневная бессонница.

Проснулись с Коляном почти одновременно — в десятом часу. Растолкали Машу и сели пить чай — как и можно было предположить, из съестного у приятеля оказалось только печенье. Ну да неважно, сегодня рынок, будет где перекусить.

Тут я наконец–то вспомнил, что добыча за вчерашний день всё же есть — хозяин «Хантера». Держа одной рукой кружку с чаем, вытащил из кармана и развернул листок. Опаньки… Анклав. Не наш, здешний. Некий Лаврешов Владимир Андреевич, 1962 года рождения — 55 лет, значит… Провалился семь лет назад. И, что характерно — машина до сих пор числится за ним, хотя фактически она где? Правильно, сгоревшая торчит напротив церкви в Волково.

— Что там? — поинтересовался Колян, хрустя печенькой. Маша молча пила чай — правда, замученной не выглядела. В идеале купить бы ей на рынке приличную обувь вместо расползающихся кроссовок… Ладно, посмотрим.

— Машина, — я передал Коляну бланк. — Причём люди из этой машины пытались позавчера нас… — я помялся, — …сделать нам гадость, так скажем.

— Анклав, — буркнул приятель. — Так о чём вопрос? Сейчас пожуём, да сходим туда. За спрос денег не берут… с сил самообороны уж точно, — хохотнул он.

А вот это очень кстати — предложение, от которого не отказываются. Меня в Анклаве запросто могут послать — я никто, а Анклав, хоть и подчиняется законам города, по сути представляет собой «государство в государстве». А вот местный силовик, пусть и не из правоохранителей — совсем другое дело. Да и внешность у Коляна не та, чтобы ему отказывать.

— Ну что, Мария, посидишь здесь? — дежурно поинтересовался Ильин, когда мы одевались. Впрочем, Маша зыркнула на него — как ножом резанула:

— Ну уж нет, я с вами! А то опять мертвец какой набросится.

Так и хотелось сказать в ответ что–то вроде «Шлёпнешь, тебе не впервой», но сдержался. Не думаю, что девчонка тащится от вчерашнего инцидента. Да ладно, город, день… Что может случиться. Хотя, если разобраться, мертвец на нас вылез тоже практически днём.

На улицу мы выбрались после десяти. Погода стояла на удивление хорошая, было достаточно тепло — это плюс. А вообще, хочется уже домой и под душ. А лучше на Базу, там титан топить не надо. Три дня не мылся, не считая вчерашнего. Представляю, каково Маше…

Впрочем, девчонка вышагивала рядом с нами достаточно бодро. Если присмотреться, было видно, как болтается пола куртки с наганом. Нехорошо, надо кобуру найти.

До площади от Колиного дома — не больше километра. Возит метлой по раздолбанному асфальту дворник. Перед мэрией, как всегда, торчит несколько машин и — надо же! — знакомый УАЗ. Явно наш, с Базы, только пулемёт снят и рядом никого нет — машины тут не угоняют, куда с ней денешься? А может, и колдовская противоугонка стоит. На машинах с Базы она точно есть. Машина — ещё один плюс: возможно, будет попутка. Не исключено, что кто–то из наших прикатил на рынок, а заодно и в мэрию зашёл.

Вот и Анклав — угрюмое трёхэтажное здание–стена, стиль которого даже не припишешь «сталинскому ампиру», слишком уж… монотонное, что ли? На стоянке — всего две машины, пошарпанная «Нива» и «буханка». Окна первого этажа заложены кирпичами — этаж скорее всего превращён в технический. Вход, как и положено бывшей гостинице, посерединке — хотя явно есть и чёрный ход, и не один. Правда, в отличие от гостиницы, вход перекрыт металлической дверью с окошечком. Рядом — кнопка звонка.

Окошечко в двери открылось почти сразу — в нём показалось лицо женщины лет сорока, которую можно было бы назвать и красивой, не будь она так ярко накрашена. Вот в чём смысл для человека, сидящего вахтёром?

— Чего надо?

— Человечек здешний нужен, пообщаться, — опередив меня, улыбнулся во все 33 зуба Ильин.

— С фига ли? Кто спрашивает?

— Силы самообороны, — Колян продемонстрировал свой жетон–медальон, и в тот же момент улыбку с его лица как стёрло. — Так что будьте любезны, — а вот эта фраза прозвучала хоть и вежливо, но весьма угрожающе.

Женщина задумчиво обвела нас взглядом, насколько позволяло окошечко. Потом лязгнул засов:

— Проходите.

Вот те на. Никакого холла — металлический тамбур, вторая дверь закрыта, в боковой стене — смотровая щель. Блиндаж прямо. Под потолком тускло горит лампа. Кстати, Гидрострой использует большей частью электричество с гидростанции — тут с этим проще, даже холодильники не колдовские, а электрические… у кого они есть.

Накрашенная стражница оказалась одета в строгое платье, ещё и на каблуках вдобавок. Анклав-с. Многие не принимают тутошние практичные «правила игры», вот он — пример.

— Кто нужен–то? — не особо ласково поинтересовалась женщина.

— Лаврешов Владимир Андреевич, за полтинник ему, — вступил в разговор я. Женщина вздохнула, обернулась к щели–бойнице:

— Лен, глянь по журналу, кто такой этот Лаврешов?

— Наташ, Андреич же, — отозвался оттуда девичий голос. — Ну этот, с общаги. Наш коллега.

У меня в груди аж сжалось всё. Да не может быть…

— Точно, — разбила мои надежды накрашенная Лена. — Он на смене, в пэтэушной общаге… тьфу ты, в гостинице–эконом. Хотя странно, у них до восьми смена. Болтается где–то, а мож рынка ждёт где в кафе.