Алекс и Алекс 4 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 43

— Возможно, посчитал бы, что мы с ней не такие уж и чужие люди. — Теперь мне становится весело от приведённого ею примера.

А по опыту Алекса, я уже очень хорошо могу экстраполировать, как чувствует себя человек, вырванный из естественного круга общения (не важно, в силу каких причин). И местами оттого страдающий от одиночества совсем не по-детски.

_________

— ЮньВэнь, я почти тронут твоим участием в своей судьбе. Но мне сложно согласиться с твоим ключевым посылом. — Смотрю на неё чуть насмешливо. — Забота столь серьёзной дамы, как ты, о столь ничтожной лягушке навроде меня — это не то, что я могу понять либо принять.

— А что тебя смущает? — напрягается она. — Лягушка, которая выучила язык; которая соображает в культуре, пусть и неидеально; уже на две головы выше многих людей, которые считают себя выше этой лягушки. Тем более, что лягушкой-то я тебе не считаю же. Это была аналогия. Может, всё же возьмёшь меня за руку?

В её голосе слышится столько заботы и участия, что меня мало не передёргивает от елея. Хотя, как ни парадоксально, она ни грамма не врёт. Ну или искренне считает, что говорит правду.

— Слушай, а ты в меня сама не того…? — с опаской бросаю пробный шар. Мало ли. — А меня ты часом не любишь местами?

— Нет. Как мужчину — однозначно нет. — Твёрдо отвечает она. — Как мужчина, мне нравится Моше. Во всех смыслах. Но у тебя есть масса других плюсов, ему недоступных.

— Загадочно. И пугающе. Когда я чего-то не понимаю, я этого боюсь, — поясняю в её раскрывшиеся немым вопросом глаза. — А когда я чего-то боюсь, я бываю крайне неконструктивен. В механике принятия решений, в том числе.

— А давай поиграем в эту игру с другой стороны. — Она неожиданно что-то решает для себя и, заглянув в свою пустую кружку из-под чая, без комплексов берёт со стола мой недопитый кофе. — Что для меня важнее, личная жизнь или работа? Ответь ты.

— Блин. Работа. — Внимательно слежу за ней, в том числе глазами. Потому в своём ответе уверен.

— Правильно. — С удовлетворением прикрывает веки хань. — А ты для меня ценен в работе? Или в чём-то ещё?

— Если б не преамбула, подумал бы, что ты меня гипнотизируешь. В работе…

— А для своей работы я готова на всё? Или есть рамки и границы?

— На всё, — вынужденно констатирую уже предсказуемое. — Ладно. Теперь мой вопрос. Какова твоя конечная цель? Чего ты, подобным образом обхаживая меня, на самом деле от меня хочешь в самом конце пути нашего плодотворного сотрудничества? На которое ты намекаешь со всех сторон?

Вообще-то, вся предыдущая беседа, помимо информационной части, несла ещё одну функцию: подготовка к серьёзным обсуждениям. За предыдущие несколько минут я откалибровал на внутреннем интерфейсе её физиологию и виды реакций, и теперь могу даже с закрытыми глазами по одному лишь голосу определить, правду ли она говорит.

— Это сразу несколько вопросов, Единичка. Не один. — Уверенно говорит Чоу. — Отвечаю максимально откровенно. Если бы на твоём месте была я, и только по виду собеседника отличала правду, я бы разбила твой вопрос на три части. Сейчас, в среднесрочной перспективе и в стратегической. Она же долгосрочная.

— Хм. Логично… согласен. Задавать вопрос по новой, с учётом твоей поправки?

— Не надо, я и так отвечу на все три составляющие. Пункт первый, чего я хочу сейчас… Сейчас, Единичка, я считаю, что над тобой сгустились слишком жирные тучи. Ты ничего из себя не представляешь в этой вашей федеральной иерархии. А согласованности между вашими службами внутри Федерации нет, как нет и дисциплины в отношениях. Есть конфликт интересов, и кому-то ты можешь очень помешать живым. Судя по вашим с Моше результатам сегодня, — она неопределённо кивает в сторону окна, — кому-то из федералов ты уже помешал. Задача по тебе не решена. И сколько там игроков, лично мне пока не ясно. Исходя из сказанного, прямо сейчас я хочу, чтоб прямых угроз в твой адрес не существовало.

— Пугает, — ёжусь. — Ибо не врёшь.

— Не вру, — подтверждает она. — Что тогда пугает?

— Пугает отсутствие понимания, зачем я тебе настолько нужен. Поднебесная — чертовски самодостаточное государство. Лягушка-варвар чувствует себя крайне неуютно, когда ему достаётся столько внимания от таких больших людей.

— Тут уместно вспомнить о третьей, стратегической цели, — безмятежно прикрывает веки Чоу. — Как патриот своей страны, я бы очень хотела, чтоб наши ценности в плане гуманизма разделяло как можно большее число народу в этом несовершенном мире. И адекватный в этом плане товарищ на жизненном пути — уже ценность сам по себе. Особенно способный тебя понять, я сейчас о государственном курсе.

— Могу спросить, какую из структур своего государства ты представляешь?

— Тс-с-с-с-с! Разговор между двумя умными людьми имеет и тот плюс, что нет нужды называть все вещи своими именами! Даже если мы говорим на нашем языке… Название тебе всё равно ничего не скажет. Достаточно того факта — и это вторая, среднесрочная цель — что направление твоего личностного развития небезразлично скромной девушке-патриоту. Которая, вне зависимости от вывески на конкретных дверях организации в Поднебесной, хочет помочь тебе добраться из пункта один нашей беседы в пункт три.

— Зачем?

— А этот мир в целом никогда не придёт в пункт три, если туда не направляется никто из конкретных людей. Ты, в силу индивидуальных особенностей, предпочтительнее многих. Хотя бы, скоростью движения. Упреждая твой вопрос: тем, что пробиваешься, словно подорожник сквозь асфальт. Кажется, твоя фраза? — несмотря на её улыбку, глаза Чоу не выглядят располагающими.

С другой стороны, она искренне верит в то, что говорит, и ничего не скрывает. Что уже немало. Хотя эту свою фразу я никогда не произносил при ней. Хм, она толко что призналась, что имеет ещё какие-то варианты наблюдения за мной лично или вообще в Корпусе.

— Как более старшая девочка, я бы предложила тебе оптимизировать твои аналитические потуги в этот момент. — Вежливо продолжает она.

— Как?

— Ответь на вопрос: ты считаешь мой первый пункт заслуживающим внимания? СТОЙ! — хань предупреждающе вытягивает свободную от чашки с кофе руку. — Не мне ответь! Себе! Если да, то давай разговаривать дальше. Если нет, то давай считать, что этого разговора не было.

— Умеешь ты озадачить. — Почти не изображая растерянности, констатирую через долгих две минуты.

Потраченные на усиленные размышления и внутренний диалог с Алексом.

— Я тебе не вру ни на волос, — она зачем-то прикладывает ладонь к сердцу. — И искренне говорю, что думаю. Хочешь, возьми меня за руку?!

— Вот как тут не заматериться… От такой настойчивости, заслуживающей лучшего применения!

— Я так понимаю, на первый пункт ты себе уже ответил? — удовлетворённо полуспрашивает-полуутверждает она. — Тогда давай вместе разберём, каких угроз, по логике, тебе следует опасаться. И какие инструменты, включая джокера-Моше с его авиацией, есть в твоём распоряжении. Чтоб наше с тобой видение ситуации совпадало полностью.

— Как у нас быстро и незаметно сменились роли. — Вздыхаю. — Заметила, что ты уже командуешь? За какие-то пять минут беседы ты уже доминируешь. В том плане, что начала руководить.

— Хочешь, давай переспим? — мгновенно и деловито уточняет курс она. — Это установит твою доминанту в отношениях. Отпадут вопросы, кто главнее; поскольку главнее всегда мужчина. Только Моше не говори? Пожалуйста…

— СТОП! Не надо таких жертв! Давай обсудим риски…

— Что тебя смущает? — продолжает изображать небуквальный бульдозер относительно хрупкая на вид азиатка. — Я же тоже вижу, что ты не до конца расслаблен. Заодно бы расслабился…

— Мне сложно быть до конца откровенным в этой ситуации. Я вижу, что ты не врёшь. Но я также вижу, что ты не всё решаешь сама — как истинная патриотка, ты очень склонна прислушиваться к голосу Родины. — Обозначаю улыбку углом рта. — А если я тебе раскрою свои опасения, встанет вопрос источников. Твоя родина некоторым из них совсем не друг. Возникает закономерный вопрос: а не повредит ли моим друзьям мой разговор с тобой? Учитывая, что ты мне и не друг, и не родственник.