Сенгварец (СИ) - Самылов Алексей Леонидович - Страница 1

Глава 1

12-й день весны 418 года новой династии. Империя Алестис. Провинция Сенгвар. Крепость Крестэйр. Поселение Дармаэр

Снова какой-то животный ужас буквально выдернул его из сна. И рука сама зашарила рядом, ища привычную, успокаивающую тяжесть оружия. А потом он пришел в себя. И с досадой выдохнул. Он снова проснулся здесь, в этом северном краю, где чтобы выйти на улицу не надо надевать костюм химзащиты. А над головой всего лишь крыша, а не толща бетона и земли.

Ладонь встретилась с гладкой кожей, а не рубцами. Проведя рукой по лицу, Хогвар сел на кровати. За занавеской мерно дышала Лидара. Была еще глубокая ночь…

…После сна, в котором он опять корчился от боли в животе, даже просто поход на кухню казался неимоверным благом. Вода была холодной, вкусной, в ней не было и следа химии. Напившись, Хогвар посмотрел в окно. И снова ему привиделось другое его лицо. Красное, которое избороздили неровные рубцы шрамов. И абсолютно лысый череп, обтянутый кожей.

Парень провел пальцами по стеклу. Сон… Там ему снился этот суровый край и он казался больному отшельнику землей обетованной. В какой момент сон перестал быть сном? Он не мог этого точно сказать. Он, честно говоря, все еще всерьез сомневался, что он здесь. Что теперь сон? Его нахождение здесь, в молодом, сильном теле юного скандинавского аса или прозябание в гаснущем больном организме на пепелище погибшего в ядерном огне мира? Даже не так… Насколько он сошел с ума, что думает, будто живет здесь? Или… Он на самом деле здесь?

На печи заворочался Корд. В последнее время сотник постоянно пребывает в раздраженном состоянии. Скоро ожидается прибытие воинов из других городов Побережья. И почему-то Кримхолд этому совершенно не рад. Что странно. Почему командир ополчения, который считается сотником чисто по должности, а на самом деле командует примерно семью десятками, не рад тому, что военной силы станет больше?

Хогвар тихо прошел обратно в горницу, где стояла его кровать. Над походкой он хорошо поработал, теперь не топает, как слон. Сел на жесткую деревянную кровать, скорее даже большую лавку, на которую было брошено вместо простыни грубое шерстяное покрывало. А укрывался Хогвар тулупом. Практически шикарные условия… Тепло… Тепло — это самое главное. По первости он все время ощущал, будто сырость и холод вынесенные из его бункера, проникли и в это тело.

За полгода он отвык говорить. Не с кем было. Хогвар тоже был не красноречив. Более того, было ощущение, что он никогда и не говорил. Произносить осмысленные четкие звуки было тяжело, непривычно для губ и языка. Они реально болели, словно мышцы после марш-броска. Хорошо хоть быстро пришло понимание, о чем окружающие говорят. Пришло само собой, просто в ответ на сочетания звуков стали приходить вполне конкретные мысленные образы…

Утренний холодок. Хрустит под ногами ледок на лужах. Морозец пытается забраться под меховую безрукавку, но оказывается бессильным перед разгоряченным телом. А ноги уверенно, мощно толкают вперед. Дыхание словно кузнечные меха. За спиной большая старая, шитая-перешитая котомка, в которой килограмм пятьдесят песка. Но этому телу пофиг, похоже оно и больше может уволочь. Надо сегодня еще песочку добавить… И усилить лямки.

Удивительно Андрею то, что в физподготовку тут не сильно упираются. Ладно «дедушки». Но и молодежь как-то не сильно рвется в силачи. Что несколько странно для воинского поселения. То есть такого места, где большинство мужчин постоянно имеют дело с оружием… И врагом.

А Хогвар, кстати, считается тут… Как бы это помягче, временно на постоянной основе нестроевым. На Стену не ходит… Не ходил, по причине скорбного ума. В смысле, с оружием. А так его привлекали постоянно для всяких хозяйственных работ. Судя по смутным воспоминаниям, в тот злополучный выход, из которого парня принесли, он тоже был взят лишь носильщиком…

… Маршрут его забега проходил по крайне пересеченной местности. И заканчивался на пляже, под скалой. Туда вела крутая, даже не тропинка, а что-то среднее между лестницей и альпинистским маршрутом. И если в первые разы он спускался осторожно, то сейчас он достаточно поработал с равновесием и практически сбегал вниз. Вообще, тело Хогвара было интересным, если не сказать уникальным. Оно буквально впитывало навыки, легко поддаваясь на коррекцию. А уж чисто физическую силу наращивало так, словно его стероидами пичкали. За эти несколько декад и так немаленький Хогвар, под чутким наставничеством вселившегося в него бывшего инструктора, еще больше раздался в плечах, мышцы приобрели рельеф, ушел уже начинавший расти живот. Ну, и осанка. Быть австралопитеком Андрею не хотелось совершенно, поэтому он за эту гиббонскую походку взялся сразу же…

… Серые волны мерно накатывались на усеянный булыжниками берег. Небо с утра хмурилось, но вместе с тем ветер с моря приносил оттепель. А когда погода была ясной, наоборот ощутимо подмораживало. Андрей сидел на одном из здоровых валунов и смотрел на море. ТАМ он точно знал, что больше никогда не увидит эту бескрайнюю даль. Не вдохнет чистого воздуха, там такого просто не осталось. Да и вряд ли вообще можно посидеть на берегу без ОЗК. Рядом с его бункером имелась река, вот только сидеть по шею в снегу, на берегу насмерть замершего водоема…

В спокойной водной глади отражался молодой парень. Правильные пропорциональные черты лица, длинные, до плеч, светлые слегка вьющиеся волосы. И какие-то прямо-таки ярко-голубые зрачки, будто подсвеченные изнутри. Андрей бы соврал, если бы начал говорить, что ему не нравится этот его внешний вид. Ему, как человеку, незаметность которого была профессией, нравилось быть таким мужиком, который нравится женщинам. И хотя отношения между полами для него были сильно не в новинку, он не форсировал… И скорее всего именно из-за того, что по утрам ощущал, будто тело какое-то чужое, холодное, словно промокшая одежда. Возможно не хотел того контраста, который произойдет, когда он очнется в тесном кубрике бункера.

Но сегодня было по другому. Уснув после уже привычного кошмара, проснулся он… Нормально. Отдохнувшим, полным сил и энергии, словно в детстве. И ощутил, что та невидимая тонкая грань, которая постоянно давало ощущение нереальности происходящего… Ее нет. И реальность стала какой-то выпуклой что ли. Море стало настоящим, а не нарисованной картинкой. Исчезло ощущение, словно за тобой кто-то постоянно смотрит. Сердце сначала сжималось, возникало ощущение, как будто произошло что-то непоправимое. Но потом в груди стало тепло… и спокойно.

Хогвар наклонился, набрал в горсть холодного мокрого песка. Ощущения, чувства… Вкус. Это все приобрело необычный оттенок, как будто до этого он просидел лет десять в пещере отшельником, на одной воде. Еда была какой-то необычайно вкусной, бег принес ощущение собственной силы. Не понимание, а ощущение. Уверенность. Парень сжал в кулаке песок, а потом раскрыл ладонь и стряхнул мокрый комок. На пальцах и ладони остались песчинки. Парень зачем-то провел мокрой ладонью по гладкой щеке. Да, тут никто не носил бород и усов. Мазали лица какой-то мазью, после чего щетина больше не росла…

…То, что дело очень серьезное, он понял тогда, когда начали привлекать их, уволенных из ВС по состоянию здоровья. Он приехал в один военный городок, возле Ижевска. Опыт у Андрея Бестужева был специфический, больше партизанский. Поэтому он не удивился, увидев большой спортгородок и небольшой строй личного состава.

Их было шестнадцать. Молодых, здоровых мужиков. Сначала ушел десяток, вместе с полковником, их командиром. Тогда еще последствия почти не ощущались. Все также шумели кронами деревья, текла река. Но стоило посмотреть на город, как приходило понимание, что это конец. И то, что снимать ОЗК можно только внизу, за двумя стальными дверями.