Воспитанник драконьего рода, или Наставницу ждали? (СИ) - Езерская Валентина Алексеевна - Страница 45

В воздухе повисла пауза.

— Нет, — четко услышала я.

— Почему? — искренне удивилась.

— Ваше изумление даже немного оскорбляет, — усмехнулся дракон.

— Вы выполняете все, что приказывает вам брат, так почему из-за меня делаете исключение?

Выражение мужского лица тут же изменилось и стало серьезным.

— Откуда вам известны такие подробности?

— Несложно догадаться, к тому же, кто не знает о том, что у арха есть брат?

— Я чувствую ложь в ваших словах либо вы недоговариваете.

— Возможно, я и лгу, но стоит ли мне доверять тому, кто предал своих друзей и готов на любую низость, ради сохранения собственной шкуры.

Лицо мужчины побелело, он с силой сжал челюсти и прямо-таки навис надо мною. Ой, кажется, я разозлила дракона!

— Я ясно дал понять, что не стану выдавать вас ищейкам арха! — чуть ли не прорычал он.

— Не потому ли, что я нужна вам? И что станет со мной, как только я выполню вашу просьбу? Тут же окажусь в руках стражи?

Дарнелл больно схватил меня за плечи, отчего я прикусила нижнюю губу.

— Я обещал защищать вас, а свое слово я держу. И как я могу отдать беззащитную ари на растерзание своему братцу, зная, на что он способен?! Я не монстр!

Вдруг осознав, что причиняет мне боль, тут же расслабил руки.

— Простите, я не хотел вас обидеть…

Его злость испарилась, оставив после себя пустоту, а я… я поверила. Конечно! Как я могла подумать, что он способен на дурной поступок! Разве я этому учила? Я бы не сомневалась, если бы не прошло тысячелетие, за которое многое могло измениться.

— Дарн… — позвала я его.

Он вздрогнул и замер, а его ищущий взгляд жадно впился в мое лицо, а затем остановился на уровне губ. Я боялась дышать. Дарнелл, словно загипнотизированный, потянулся к моему рту. И тут вдруг он остановился и с наслаждением потянул воздух. Его глаза затуманились. Он собственнически сжал меня в своих объятиях и, едва ли не урча... поцеловал... Слишком поздно я осознала, что не воспользовалась духами. Теперь у меня действительно большая проблема!

Воспоминания о последнем дне в теле человека нахлынули волной. Я вновь пережила момент прощания. Но сейчас меня целовал не юноша, впервые вкусивший сладость поцелуя, и который готов был умереть за человека, а зрелый и пока еще незнакомый мне мужчина. Но по мере продолжения поцелуя я вновь узнавала его и поняла, насколько истосковалось по тому юноше, что намерен был бороться за свою любовь со всеми устоями драконьего общества. Осталась ли душа Дарнелла прежней, скрывшись под обломками прошлого?

Помимо мелькнувших мыслей что-то дикое и необузданное рождалось во мне. Уже не мужские губы ласкали, а я сама жадно искала и тянулась к источнику наслаждения. Зов, древний, как сама жизнь, заставил драконью кровь растечься расплавленным желанием по венам. Я плохо соображала, что делаю, я лишь хотела, чтобы огонь, захвативший нас обоих, не затухал.

И тут Дарнелл вдруг разорвал круг наших объятий и тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение.

— Я не могу… Иначе повторю судьбу своего отца. Я не должен… я дал обет и обещание защищать вас...

Его слова были обрывочны.

Что?! Я стояла, покачиваясь, еще не отошедшая от дурмана, все плыло перед глазами. Почему такие желанные губы больше не ласкают меня? Почему я больше не чувствую близость горячего мужского тела?

Дарнелл боролся со своим внутренним драконом. В его глазах я увидела раскаяние и все еще не утихшую страсть.

— Прошу, закройте двери и ставни, и никого не впускайте.

Чтобы не передумать, он, едва ли не сломя голову, бросился из комнаты, словно за ним гналась сама смерть. От резкого хлопка закрывшейся двери я очнулась. Мне захотелось дико смеяться, но почему-то слезы потекли из глаз. Я согнулась пополам и без сил опустилась на пол, ноги уже не держали. Чувствовала себя так, словно от меня оторвали кусок плоти и забыли обработать рану, а еще внутренняя жажда, сродни боли, она не была подобна физической, в сто раз ощутимее, она жгла изнутри. Огонь, разбуженный дыханием дракона, рвался уничтожить, спалить дотла мое тело. Но я не хотела в нем гореть одна. Я нуждалась в мужчине, способном утолить мое желание. Только в одном мужчине…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но он оттолкнул меня.

Наступившая ночь показалась мне безумно долгой, невыносимо одинокой и беспросветной.

И тут я услышала песню неба, оно настойчиво звало меня. Теперь только звездная высота способна была излечить мои раны. И звериная ипостась взяла надо мною верх. Я бросилась из окна и в мгновение ока обернулась сверкающим драконом. Меня звала недосягаемая высь, и я устремилась к ней, чувствуя освобождение и невероятное ощущение свободы.

Ночи на людских землях были темными. Озарив беспросветную мглу, я хотела стать сверкающим солнцем, далеким и отрешенным от страданий…

Глава 18

Утро пришло внезапно, сдавив виски тупой болью. Ощущения были пожестче похмелья. Открыв глаза, первые мгновения не понимала, что происходит, почему так разбита морально и физически, а потом картинки событий стали меняться перед глазами одна за другой. Я вспомнила, как хотела освободиться от боли, но, поднявшись в небо, не смогла справиться с потоком воздуха. Как полетела вниз, и как радужный дракон подхватил меня. Перед глазами промелькнуло звездное полотно, круговорот падения, а потом накрывающая тьма. Мне все это приснилось?

Я лежала в постели в том же платье, что была вчера, только корсет немного расслаблен. Лежала, заботливо укрытая одеялом. Неужели это сделал Дарнелл? Что произошло ночью? Мы же не...

Нет, иначе тогда я бы проснулась вообще без одежды. Пытаясь вспомнить, что же произошло вчера, я села в постели, держась за голову. Придется как-то встать, лучи солнца уже проникали в комнату.

В дверь постучали, и парнишка, что приносил мне ужин, передал сообщение от драконов, что они ждут меня к завтраку. Черт! Если я выгляжу так же, как чувствую себя сейчас, то мне не стоит рассиживаться в постели. Чтобы привести себя в порядок, понадобиться время.

Странно, выглядела я даже чертовски соблазнительно. Румянец на всю щеку, грудь налилась, алые губы, так и манящие, чтобы их…

Вот же! О чем я только думаю! Не наблюдала за собой раньше особой озабоченности, но стоило мне воплотиться в дракона, так чувства обострились до невозможности. Звериная ипостась накладывала отпечаток. Если бы Дарнелл вчера не ушел, чем закончился вечер, а впоследствии и ночь, я знала точно. И уж точно не по вине дракона. Где-то внутри ковырял червячок сомнения и недовольства собой. Мое поведение вышло за рамки допустимого. Может, стоит обратить внимание на другого мужчину, а не бывшего воспитанника? Мне до сих пор вся эта ситуация казалась неправильной.

Потом моя разумная сторона привела доводы о том, что Дарнелл дал другой обет, а ко мне его тянет потому, что привлекает запах созревшей самки. Почему-то эта мысль разозлила больше всего. Мне стоит узнать, что вчера произошло, когда он покинул комнату, летала ли я во сне или по-настоящему?

Быстро приведя себя в порядок и не забыв прыснуть на шею и кисти рук для надежности пару капель парфюма, спустилась вниз. Пока шла, сердце колотилось, как белка в колесе. А встретившись с взглядом Дарнеллом, поразилась его выдержке. Внешне он оставался безразличным, только вот в глазах его застыло мрачное ожидание. Его спокойствие помогло мне перевести дух и успокоиться. Если это можно так назвать. Руки все еще дрожали, когда я садилась за столик, поэтому я, крепко сцепив пальцы, положила их на колени, скрыв от взгляда наследников. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Роэйн же не мог оторвать от меня восторженных глаз.

— Ари Марика, должен признать, что сегодня вы необычайно хороши!

— Благодарю! — улыбнулась я только губами, проговорив дежурную фразу, и выпрямила спину.

Я чувствовала себя подобно натянутой струне, еще немного — и не выдержу. Но еда заставила меня, наконец, расслабиться. Руки перестали дрожать. Рубиновый дракон старался во всю, подкладывая в мою пищу лучшие кусочки мяса, и при этом не отрывал от меня восхищенного взгляда, в то время как Дарнелл мрачнел еще больше, но так и не произнес ни слова и почти не притронулся к еде.