Посадка в лужу (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 17

— Ты чересчур смелый и наглый, — прошипела девушка, бледнея от злости, — Но догадливый, этого не отнять.

— Не я такой, ты такая, — хмыкнул я, — Задаешься, как будто твоя позиция кого-то-там в Нихоне что-то стоит. Ты, Митсуруги, обычная бессмертная, от которой останется пустая оболочка… если ты попадешь в Дикий Лес. Как и все мы. Чем ты от меня отличаешься? Знаешь кучу заклинаний, можешь залезть кому-нибудь в мозги. Это много кто может. Так откуда такая надменность?

— Может оттуда, что я была в Диком Лесу и вышла оттуда, сохранив рассудок? — неожиданно улыбнулась волшебница. Очень плохой улыбкой.

— Ставлю свой канделябр против пяти миллионов золотых, что если ты сейчас и сказала правду, то твоей личной заслуги в этом ни на грош, — зевнул я, намеренно провоцируя волшебницу, — Но спасибо, что дала мне понять, кто обладает информацией о том, как выйти из Дикого Леса в своем уме. Надо будет поспрашивать Соломона… как найду его.

— Мне даже интересно стало, как ты пришел к такому выводу, — вновь нехорошо заулыбалась Ай. Но вот проблеск смятения я на ее лице увидеть успел. Краткий… но он был.

— Элементарно. Ты, продемонстрировав себя массам, тут же вкинула двадцать миллионов золотом за живого Соломона. Это раз. Ты, очевидно, предана Нихону, о котором никто ничего не знает. Это два, — загибал я пальцы, — Вывод? Сильные не таятся, значит — империя слаба. Удобно и тайно расположена, но слаба. Знай ты секрет, как избежать безумия, то явно бы поделилась с любимой нацией, а та бы точно себя вела понаглее.

— Предана нации? А это ты как определил?

— Перестаньте, госпожа архимаг, вы меня смущаете. Я себе уже таким умным кажусь! — шутливо вскинул я руки, но тут же резко добавил, — Потому что ты ведешь себя как очень большой босс. Это поведение въелось в тебя. Нам, вольным Бессам, эта профессиональная деформация бросается в глаза. Мы все индивидуалисты… и одиночки. Нам некому приказывать.

Митсуруги перекинула одну ножку на другую, явно задумываясь. Возникла пауза.

— «Отрешенность повышена на 1»

Уже тридцать пять. Интересно, а не попросить ли ее раздеться? Не буду, а то вдруг согласится? Не уверен пока в своей силе воли.

— Ладно, Джаргак, — наконец выдохнула Ай, — Ты мне порядком нахамил, но и сказал при этом многое, над чем мне нужно будет подумать. Хочу тебе тоже кое-что сообщить, дабы мы оба провели время с пользой. Итак, слушай…

Глава 7 Вред чириканья в тепле

Хозяин постоялого двора смотрел на меня и трясся. Я его рассматривал с некоторым удивлением — худой, костистый, бледная кожа с большими порами, но при этом выделяющееся округлое брюшко. Странные тут люди. Тем временем Хэвос, так его звали, продолжал на меня смотреть, трястись и нервно облизываться, будучи определенно выбитым из колеи. Я его понимал — когда в твое заведение врывается огромный серый питекантроп и с фразой «надо поболтать» утаскивает тебя в подсобку на кухне, где повара обычно пьют чай, то волей не волей вспомнишь все свои прегрешения. А их у хозяев таких полузлачных мест обычно хватает.

Всё началось с того, что Митсуруги меня разозлила. Как будто забыв о том, что я ей только что втолковывал о необходимости нормального общения, моя бывшая подруга прямым текстом потребовала предоставить ей координаты Киры, моей Слуги. На мой резонный вопрос «с какого перепуга?», Ай попробовала пригрозить мне тем, что если я не передам ей Киру, то могу с полным основанием считать Нихон своим врагом. Смеялся я не громко, но выразительно, глядя на волшебницу, как на полную дуру.

Вот она, беда и печаль всех цивилизаций мира. Социум не может прогнуться под каждого индивидуума, который этому социуму необходим. А иные пути воздействия… какие? Семья? Нету. Жизнь? Мы бессмертны. Богатство? Оно спрятано у Бессов в их инвентарях и на складах Домов Матери. Пытки? Зов к Матери. Родина? Идея? Религия? Это всё тлен. В итоге всё сводится к простым туповатым угрозам, расходы на реализацию которых социум себе позволить банально не может.

С другой стороны, если индивидуум слишком опасен…

Всё кончилось довольно безобразно. Ай заорала мне в лицо, что я могу забыть про Переяславу, я в ответ не сдержал злость, искренне пообещав японке, что информация о том, что она может заставить подконтрольного Бесса как минимум прибегнуть к Зову Матери, станет достоянием широкой общественности сразу, только я появлюсь в Срединном Мире. После чего я плюнул на пол и вышел в окно с фразой «Учись, дура, как надо разведку проводить». Спрыгнул на мостовую и зашел себе обратно, в тот же постоялый двор, где мы и сидели под маскировкой. Уволок хозяина в подсобку и теперь наблюдал, как он пытается выйти из шока.

— Мудрость предков гласит… — протянул я, глядя в глаза сильно нервничающему человеку. Для этого пришлось сгибаться чуть ли не пополам, опираясь локтями на столешницу, — «Дай человеку немного денег, и он будет сыт один день. Дай человеку много денег — и он ответит на все твои вопросы, забудет, о чем ты спрашивал, и будет наслаждаться жизнью дальше». Итак, господин Хэвос, вы хотите много денег?

С этими словами я красиво высыпал на стол пятьдесят серебряных монет, что равнялось оплате приблизительно за две недели гостевания у этого самого Хэвоса с полным пансионом.

Монеты всегда производят благоприятное впечатление. Думаю, что не только сами по себе, а потому что передают однозначный и очень мощный сигнал — «если тебе хотят заплатить, то, очевидно, бить сразу не будут». А также вымогать, шантажировать, угрожать, предлагать «крышу», хотеть в долю и так далее, тому подобное. Тот, кто недооценивает магию денег, многое теряет. Те же некроманты, несмотря на свою совсем не фиалками пахнущую славу, не тратя ни грана маны, спокойно покупают чьих-то бабушек, теть и прочих свояков. Нет, родственники, конечно, дело святое, но трупы и чужих продать можно, а если свои внезапно пропали, то это «ой какое горе, шоб тому мерзавцу пусто было».

Хэвоса звон монет тоже перезагрузил в правильном направлении. Но… к сожалению, мужик оказался слишком уж тертым. Правильно поняв мой посыл, он встрепенулся, заблестел глазками, замельтешил ручками… и активировал просмотр моего Статуса.

И снова завис практически с тем же выражением лица. Обмяк, глазки потухли, ручки обвисли…

Я сделал злобное выражение лица, с силой вдавив один золотой в столешницу. Тот с громким щелчком утонул в местной волокнистой древесине, а хозяин постоялого двора снова ожил.

— Кккакая честь… — пролепетал он, — Ссстоль высокий господин…

— У тебя выпить крепкого есть что? — рыкнул я ему, чувствуя, что сейчас сорву злость на неповинном человеке.

Рык оказал нужный эффект, у человека в руках материализовался чистый стакан и явно недешевая поллитра. Набулькав из нее в стакан, я нюхнул, понял, что это почти чистый спирт, и с довольным видом сунул посуду в руки владельца.

— Пей. Разговор есть.

— Мэ…

Еще три золотых с шипением и клацаньем погрузились с столешницу, заставляя мужика сглотнуть сначала просто, а затем и содержимое стакана. Захорошело ему через несколько минут. Я времени даром не терял, принял позу посвободнее, да закурил трубку.

Общение прошло не без шероховатостей, но продуктивно. Легенду я для себя организовал простую и незамысловатую — там, где я жил раньше, жить стало невозможно, использовал Зов, прибыл сюда, хочу тихо и незаметно свалить подальше от разумных, но на этот раз ногами, и жить себе дальше. Как нормальный «затворник». Такая жизненная позиция встретила у мужика полное понимание, но… недостаточный отклик моим интересам. Хотя, реакцию Хэвоса можно было оправдать другим — ничем не прикрытым патриотизмом…

Последнее меня убило на месте. Смотрел на него — нормальный такой прохиндей, сразу видно, что с криминальным миром вась-вась едва ли не каждый день. Деньги любит естественно и беззаветно, готов даже несмотря на все впечатление, полученное от меня, приступить к выковыриванию золотых кругляшей из древесины. Но нет, на полном серьезе и без дополнительной стимуляции уговаривает меня навестить местный Высокий Совет. А главное — не потому, что это нужно, вменяется или предписано законом, а потому что фигуры моего класса и уровня нужны всегда и сильно. Мое же откровенное нежелание светиться перед высокой публикой этого оригинала… огорчало!