Судьба на троих (СИ) - "Майский День" - Страница 26

Вблизи барьер казался огромным, махиной, что нависает и грозит упасть, многие, я знаю, не рисковали подходить к нему из-за этой иллюзии и ощущения неопределённой угрозы. Мне граница никогда ничего плохого не делала, потому я рассматривал её спокойно. Загадочная штука, начало и финал Потери. Кто-то её тут поставил, или это она сама рухнула на нас, я не знал и не надеялся выведать.

Помню, как страшился впервые дотронуться да загадочного явления. Тянул руку, затаив дыхание, и покрываясь тревожными мурашками. Ладонь коснулась неопределённого едва ощутимого вещества, погрузилась, став чуть размытой на вид. Я выдернул её, разглядывая почти с ужасом. Не знаю, что мерещилось воспалённому рассудку, но рука осталась той же, что и была. Даже не отвалилась.

Сейчас я касался барьера безбоязненно, прислушивался к ощущениям, они тоже варьировали время от времени.

Иногда выпадали дни, когда преграда превращалась в неясную безобидную на вид дымку и позволяла войти в себя и даже оставаться там длительное время без всякого вреда для здоровья. Конечно организму вампира по определению сложно причинить хоть какой-то убыток, но и среди людей находились смельчаки, дерзавшие на риск. Я общался с несколькими и сколь-нибудь заметных отличий в восприятии не нашёл.

Да, барьер впускал в свои неясные просторы и выпускал обратно, но только не насквозь. Как бы ни старался человек обмануть границу, ничего у него не получалось. Хоть год иди к цели, а придёшь всё равно обратно. В свой мир и в то же самое место. Любители острых ощущений говорили, что барьер «водит» наглецов.

Иногда мне приходило в голову, что наверняка случались и исключения, только те, кому удалось преодолеть марево, оставленное Потерей, не могли или не желали вернуться обратно. Правду сказать, следов такого полного прохождения мне отыскать не удалось, хотя я любопытствовал и людей расспрашивал. Были путники и местные жители, исчезнувшие вблизи барьера, но большинство так или иначе потом находилось. Кого звери задрали, кто сам заблудился и не смог выбраться обратно, кто от жены сбежал или от мужа к более свободной и привольной жизни. Факты, подтверждающие проникновение, собрать не удавалось, а мечта никак не хотела угасать.

Другой мир, где иные законы. Воля. Я старался думать об этом реже, не растравлять лишний раз устоявшуюся боль.

Оглянувшись вокруг, и не ощутив в холодной пустоте постороннего присутствия я переломился и, развернув крылья, взлетел. Счастье накрыло с головой. Я любил ловить ветер, чувствовать упругое сопротивление стихии, легко скользить к облакам.

Мне редко удавалось вот так воспарить вверх, без оглядки на чей-то неодобрительный взор, так что я довольно долго просто бездумно летел вдоль барьера, забирая всё выше и выше, до тех пор, пока он не начал нависать надо мной, загибаясь, как и положено куполу. Драконы пытались пройти его поверху, но и там лазеек не нашли. Я начал спускаться, развернув крылья и планируя на них в суховатых местных потоках.

Давно не доводилось подолгу летать, потому и заметил, как сильно прибыло во мне мощи. Находиться в воздухе, лавировать, кувыркаться, набирать и терять высоту оказалось так просто, что я засмеялся, игриво чиркнул крылом барьер. Никакой усталости не ощущал, словно мог оставаться в ненадёжной стихии сколь угодно долго, даже заснуть, раскинув крылья, покачиваясь на безопасной вершине.

Очень не хотелось возвращаться на твердь, но я это сделал, потому что туман поредел, даря смутные очертания внутрибарьерного мира и потянуло побродить там, плутая в нереальной реальности. Как я себе говорил иногда: это тоже иное место и там ошейник ящерки всего лишь грубоватое украшение.

Переступил черту, почти невидимую вблизи и оказался там же, где и был. Никто в барьере не стелил под ноги мягких ковриков, лежали камень и снег, справа наметился провал, коварно укутанный здешней дымкой, а так довольно ровная простиралась местность, позволяя гулять без опаски. Этим я и занялся.

Отлично зная, что каким бы длинным и извилистым не казался путь, вернусь я туда откуда начал, вообще не разбирал дороги, просто брёл, почти не угадывая направления. Внутри барьера чутьё часто отказывало вампирам, а иногда и обманывало их. Наверное, это выглядело как опьянение у людей. Весело, бездумно, просто.

Иногда я садился, закутавшись в плащ и смотрел на небо над головой. Внутри барьера не удавалось увидеть звёзды, лишь серую муть, но приближение рассвета я почувствовал и без этого. Следовало искать укрытие.

Я пошёл наугад, но целеустремлённо, спеша выйти наружу и задневать где-нибудь в приличной вселенной, и вскоре туман, сквозь который я брёл, поредел слегка, я прибавил шагу и довольно неожиданно выскочил на ясный звёздный свет.

Человек, наверное, раздумывал ещё очень долго, валил очевидные перемены в окружающем мире на глупую впечатлительность и самообман, но острые ощущения бессмертного мгновенно подсказали мне, что сияние слишком ясное. Не ощущал я привычного мерцания наверху, а у меня очень зоркие глаза. Надо мной горели звёзды, которые я видел до Потери. Настоящие. Из того мира. Я миновал барьер.

Глава 13 Охотник

Первые дни из комнаты меня не выпускали. В закутке за дверцей имелось всё потребное для отправления естественных нужд и умывания, еду приносил здоровенный мрачный слуга, который на все попытки заговорить с ним отвечал лишь свирепым взглядом и невнятным бормотанием, других развлечений у меня не было. Я прислушивался, пытаясь понять, что происходит в замке, и как текущие события или их отсутствие повлияют на мой статус, но шумы звучали глухо и положения не проясняли.

Я даже не мог считать эти самые дни, потому что окон в комнате не было, а пищу я получал крайне нерегулярно, вероятно, в те часы, когда обо мне вспоминали, или когда на кухне находилась хоть какая-то еда. Обнаружив в один прекрасный миг, что дверь не заперта, я без колебаний покинул узилище.

Где вампир и что с ним — вот главные вопросы, что не давали покоя, потому я без промедления направился в тот ужасный каземат, где Аелия вынудил мне бить плетью единственного друга, оставшегося у меня в этом мире. Узнать, что с ними всё в порядке, испросить прощения, поверить, что он не затаил зла — я жил этим все долгие часы заточения.

На удивление ноги почти безошибочно привели в тот подвал. На пути попадались иногда грубо сработанные двери, но без запоров, притворённые или вовсе распахнутые. Особого порядка в замке не водилось. Людей я не встретил, дракона тоже, и втайне понадеялся, что он покинул чертоги, и я смогу освободить вампира.

Что произойдёт дальше, я пока не загадывал, но совместное бегство представлялось не худшим выбором. Бениг хорошо знал окрестности и эти невероятные дороги, ведущие сразу и насквозь. Ушли бы мы подальше от проклятого ящера, и не нашёл бы он нас.

Мечта оказаться на изрядном расстоянии от стылого замка влекла куда больше, чем желание отомстить, я и разыскивал комнату с плетьми, кнутами и клеткой. Нашёл. Вампира в ней только не обнаружил.

Орудия истязаний висели на месте, там, где я запомнил, а от Бенига и следа не осталось. Сначала я обрадовался, поскольку боялся, что его всё ещё держат в клетке, измученного с исполосованной в кровь кожей, но потом задал себе здравый вопрос: а так ли это хорошо, что камера пуста, не постигли ли моего весёлого товарища ещё большие злосчастья? Не верил уже в лучшее.

За четыре года, что провёл с охотниками, я обучился отчасти навыкам следопыта, потому вошёл в помещение — осмотреться. Не пришло в голову подумать, с чего бы это в пустом неиспользуемом пыточном зале горят свечи, причём несколько штук.

Едва я присел, чтобы изучить кровавые отпечатки, как услышал шаги, неровные, и при этом звонкие. Не зная, куда спрятаться, заметался, забежал за клетку и увидел нишу, в глубине которой обнаружилась ещё одна дверь. Проверив, заперта она или нет и убедившись, что на петлях поворачивается бесшумно, я задержался, чтобы рассмотреть неизвестного, помешавшего моим поискам.