Судьба на троих (СИ) - "Майский День" - Страница 24

— Как ты вообще держишься? С таким-то темпераментом.

— Вампиры со мной не общаются. Человеческие женщины привлекают мало. Они тусклые, даже запах не возбуждает, точнее, ток крови я ощущаю сильнее. Голод, а не вожделение.

— Значит, твоя возлюбленная…

— Полукровка.

Дани фыркнула, неотрывно глядя мне в глаза, я не возражал, зелёное сияние согревало.

— Тебе нравится наша порода?

— Очень. Огонь, пламя, жар, который ощущаешь всеми нервами. Это непередаваемо. Не пойму только, чем привлёк тебя я.

Она ответила сразу, словно уже успела обдумать этот вопрос:

— Ты прохладный. Твоя страсть освежает. Потрясающее тело, синие глаза. Обманчивая кротость.

Я жадно впитал её слова, будоражащие, словно добрый глоток крови. Как мало мне надо, так ведь и редко получаю хоть что-то.

— Я думал, что тебе неприятен, ты не дотронулась, когда там, в мыльне я был голый.

Глаза сощурились в лукавой улыбке.

— Боялась, что не справлюсь с любопытством и возьму тебя прямо на полу.

По телу прошла жаркая волна всё той же забытой или вовсе незнакомой радости.

— Я бы недолго сопротивлялся, — признал я честно.

Какое там! Сдался бы на милость победителя не успев упасть. Дани ласково коснулась пальцами моих губ, провела по волосам. Я тянулся за этой нежностью как росток к свету.

— Никто не узнает, что мы были вместе, вампир.

Я сразу ответил:

— Мне всё равно. Тебе он не сможет причинить вреда: ты дракон и воин.

— А ты?

— А мне не привыкать. Давай не будем о нём.

— Давай.

Моя жажда, вырвавшись на волю, никак не могла войти в берега, я желал снова и снова, и никогда ещё у меня не было женщины, с такой готовностью откликавшейся на призывы. Мы брали друг друга с жадностью бессмертных, у чьего порога уже переминается с ноги на ногу погибель. Огонь Дани и моя прохлада сошлись, породив негаснущую страсть. Если честно, я и не представлял, что могу с такой уверенностью вновь и вновь возвращаться в боевые порядки. Это Дани так сказала, я не воин, но намёк, кажется, понял.

— День на дворе, — спохватилась она, много-много ласк спустя. — тебе надо спать.

— Я не хочу.

— Я тоже.

Под вечер мы всё же задремали, тесно друг к другу прижавшись. Я ненасытно вдыхал её запах, запоминая. Хоть что-то тёплое унести с собой на ледяные просторы гор казалось очень важным. Как же согрело меня драконье пламя, я уходил не опалённый.

Ночь в горах наступает рано. Как ни жаль было будить Дани, но до барьера путь лежал долгий. Я легонько поцеловал горячее плечо, вампиры спят мало, я отлично отдохнул.

— Мне даже нечего подарить тебе на память.

— Ничего не надо. Младенца ты мне не сделаешь, и хорошо, потому что мне нравится быть воином, а не возиться с пелёнками.

Я невольно улыбнулся, сладко вздрагивая от того, что её пальцы касались моего лица.

— Малыш у нас получился бы забавный. Один глаз синий, другой зелёный.

— Твоя прохладная красота и моё пламя внутри.

Жаль, что у драконов и вампиров не случается совместного потомства. Дани проводила меня в харчевню для стражи. Крови не было, но мне налили молока, и я выпил его почти с таким же удовольствием. Ужинала дневная смена караульщиков, в шумном зале на нас никто не обращал внимания, ко мне привыкли, и я вновь подумал, как хорошо было бы жить здесь, делая любую работу, которую велят, лишь бы стать до такой степени привычным, чтобы само твоё существование не вызывало удивления.

Драконица тепло улыбнулась на прощанье и ушла, её призывали обязанности, да и меня тоже.

Допив угощение, я забросил на плечо тёплый плащ, которым наделил, ничего не говоря и не спрашивая, один из стражников, поклонился, вызвав слабый всплеск пожеланий доброго пути, и вышел.

Дорогу к воротам я, как всякий вампир, нашёл без труда. Дани посоветовала воспользоваться малыми, они выводили прямо в горы. Туда я и направился, машинально ловя запахи. Безумно хотелось ещё раз на прощанье уткнуться носом в белые стриженые волосы, но ошейник давно приучил к тому, что большая часть желаний никогда не исполняется, и я не слишком расстроился, бодро шагнул на едва приметную тропу среди кручь, втянул носом морозный воздух и насторожился, уловив знакомый запах, хотя и не тот, о котором только сейчас мечтал.

Глава 12 Вампир

Вот и следы кое-где виднелись на снегу, драконы не умели ходить так, чтобы их не оставлять.

Зачем мне это сейчас? Я хотел удалиться с миром. Ненависть тяжело колыхнулась внутри, словно стоячая вода в яме. Как же утомила жизнь с оглядкой, вечная борьба с самим собой за выживание против неоправданной дерзости.

Я ещё раз попробовал ветер, но других запахов не уловил Шария один пришёл проводить в дальний путь. Оказал любезность! Самое время проверить, хорошо ли вынимается меч из ножен, жаль, у меня его нет, поскольку мне вообще не дозволялось носить оружие — в пещере, обороняясь от охотников, схватил чужое, ну да покойному вампиру оно уже пользы не несло, так что виноватым я себя не считал.

Я беспечно зашагал по тропе, делая вид, что не замечаю засады, миновал затаившегося дракона, чутко прислушиваясь к шорохам, и обернулся лишь на оклик.

— Эй, Бениг!

— Да?

Он ждал, что испугаюсь? Не дождался. Впрочем, убивать меня не стремился, берёг какое-никакое, но семейное достояние, да и попытайся напасть — ничего бы не вышло. В сражении один на один дракон был для меня не противник.

— Постой, вампир!

— Постою. Что надо?

Наследственное имущество предложено к твоим услугам, ублюдок. Пошлёт же судьба родственничка, иногда Аелию тянуло пожалеть, поневоле начнёшь сочувствовать ему, учитывая положение вещей. Прежде мало зная драконов, сейчас я был тронут их в целом нормальным ко мне отношением. На фоне общины ящерка и его братик казались ещё более отвратительными чем прежде. Особенно второй, не в последнюю очередь потому, что он находился рядом, а не торчал в далёком замке, как первый.

— Разговор есть.

— Я слушаю.

Он шагнул ближе, вглядываясь, словно хотел прочитать на лице ответ на ещё не заданный вопрос.

— К барьеру идёшь? Нет там ничего любопытного.

Я не ответил. Не нравилась мне ситуация. Желание убить дракона становилось просто нестерпимым. Я знал, что попадись к нему в руки тем юным, почти не умеющим пользоваться преимуществом крови вампиром, претерпел бы куда больше, чем от Аелии. Ящерка, даже обезумев от боли и гнева, всё же придерживался каких-то правил поведения, Шария был жесток в принципе. Сейчас этот огнедышащий сам напрашивался на короткую расправу. Не связывай меня священный долг гостеприимства, так щедро отданный их королём и благодарно принятый мною, может и не удержался бы от неё.

— Даром сходишь, вампир, и всё равно вернёшься к брату, а уж он припомнит тебе и то, чего не было.

Я знал. Он тоже. В присутствии Шарии ящерка расправлялся со мной особенно жестоко, похвалялся перед младшим родичем палаческой удалью что ли?

— Чего ты хочешь, дракон?

— Разве непонятно? Наследства.

Кто бы сомневался! Куда приятнее сидеть в собственном замке, чем нести службу королю. Младших родичей вязали этой обязанностью во всех общинах.

— Ваше племя бессмертно. Уверен, что тебе светит семейное достояние?

— Вот и я об этом.

Он подошёл ещё ближе, так что я уже готов был попятиться, не желая подпускать его к себе на расстояние касания. Зрели во дворце, возможно водились, но нас закрывала от ворот высокая скала. Шария одерзел, но и меня уже корёжило от злости. Попробует лапать — спихну мерзавца с обрыва, а успеет ли он переломиться и развернуть крылья — его драконье дело.

— Ты ещё не понял, вампир? Убей Аелию. Тебе ничего не будет, ты всего лишь вещь и суду не подлежишь, а я, когда получу его замок и сокровища, отпущу тебя на волю.

Так вот каков был план, а ведь следовало сообразить с самого начала, чего добивался этот родственничек. Он здраво рассудил: для меня это шанс, могу и соблазниться, не учёл только, что я не хочу покупать свободу таким способом. Это вообще не свобода, это худшее рабство, даже если бы Шарии стоило верить, а уж до такой глупости я ещё не докатился.