Демократия по чёрному (СИ) - Птица Алексей - Страница 11

Интересно, смогут они вести войну на два фронта? Вот тут, как раз, и расом стать можно, и военный союз заключить, и винтовочек русских через них прикупить, впрок, так сказать, и пушечек, хоть и старых, но надёжных. Что-то я там слышал, сейчас, вроде как, перевооружение затевается на винтовку Мосина, вместо винтовки системы Бердана.

Мои… то… негритята, ломают винтовки, только в путь, да и хламьё у меня, в основном, за исключением магазинных, итальянских. Но, война — дело затяжное и жутко дорогое, а как только начинается что-то масштабное, так оружие в разы дорожает, как будто бы из золота сделанное, а я беден, как… ну про мышь я уже говорил. Беден, как крестьянин безземельный, или админ бессистемный.

Вот тоже, земли навалом, а никто за неё не платит, надо бы озаботиться поборами. Вслед за мануфактурой, я отправил Феликсу ещё и партию слоновой кости, так ценимой в Европе, и ещё антикварные вещи. Но этого мало, очень мало, для получения денег.

Где вы банкиры, со своими кредитами, всё возьму, ничего не отдам. Хотите, берите натурой, землёй, то есть, не хотите, полезными ископаемыми, когда найдёте. А я отберу, либо сломаю, либо сожгу. Гиена на сене, вот кто я теперь, или жадный хохол, что ни съем, то понадкусываю. Но, не бегут ко мне, не бегут.

Сегодня разговаривал с двумя проходимцами, русско-еврейской национальности. Оба уверяли меня в своей полезности, говоря мне — «Мы гусские, своих не обманываем!»

— Ну да, ну да! А я смотрю на вас и думаю — бгатья! Бгатья мои меньшие!

Евреи в испуге переглянулись, не зная, что сказать дальше. Я бы тоже, на их месте, малость удивился, услышав от негра такие фразы. Ну, а что вы хотели, это же Африка, а не Россия. Здесь наивность не у всех, как в ней. Правда, и условия другие, но это так, частности.

— Что вы от меня хотите, любезные, — совсем не любезно спросил я у них, сморщив кожу на своём черепе, и заставив двигаться свой рваный, небрежно заштопанный, шрам.

После долгой паузы, один из них, представившись Лёней Шнеерзоном, выдал «на гора» целый пласт предложений, подкупающих своей новизной. Предлагал чеканить свою монету, и ввести платёжную систему, для взаимозачетов, на всей моей территории. Ага, пластиковые карточки введём, «Юнион кард» какой-нибудь, из глины и папируса.

— Серебра нет у меня, ни в слитках, ни в шахтах, — отрезал я. В том смысле, что нет серебряных шахт, да и не будет их, насколько я помню.

— Но, я тебе дело найду. И я повёл их к небольшому складу, находившемуся в глиняной хижине, с закрытым дверью входом, возле которой стоял часовой с винтовкой. Войдя туда, я еле вытащил два ящика, со сломанными револьверами, полученными от англичан. Открыв их, поочерёдно, и обведя открывшееся взорам «богатство» рукою, сказал: — Вот тебе задача! Здесь пятьсот штук револьверов, в виде металлолома и запчастей. Соберёшь из них, хотя бы сто пятьдесят, и подберёшь к ним патроны, — и я показал на, куда меньший, ящик, — назначу своим помощником по материальной части. Будешь искать мне, на чём деньги зарабатывать, десять процентов твои, даже двадцать отдам, лишь бы нашёл, на чём зарабатывать.

— А если, начнёшь обманывать, то… Видишь вон тех, — и я показал на мёртвые головы своих личных врагов, — тогда оттуда советы мне будешь давать, по ночам, ха, ха, ха. Если что, то я мёртвых не боюсь, в отличие от живых. Уяснил?

Лёня кивнул. По его лицу, невозможно было понять, то ли он обрадовался, то ли огорчился, но за дело он взялся сразу же, став вытаскивать из ящика ржавые револьверы, и перебирать их.

— Ну а ты кто, юноша еврейский, с взором томным и горящим, аки фонарь во тьме африканской?

Фима поперхнулся словами, но, справившись с собою, и отдернув старый, вонючий от пота и болотной грязи, лапсердак, произнёс: — Ефим Сосновский, финансист, — и, подумав, добавил, — бывший. В бегах я… за растрату, и игру на бирже!

Он и сам не ожидал от себя такого признания, перед каким-то негром, прекрасно говорившим на русском. Но, с необычным акцентом, и употреблявшим незнакомые слова, трудные для восприятия, но только доказывающие, что он не тот человек, за которого себя выдавал, и большой оригинал.

— Честен, уважаю. Игрок, значит, да ещё и честный, адская смесь. Что умеешь… банкир?

Фима оживился, и снова отдёрнув лапсердак, затараторил.

— Векселя, оборотные средства, займы, проценты. Всё умею, всему научен, но вот, как-то вот…

— Женат? — Нет. — Дети есть? — Нет?!!! — Ну, мало ли, может, пищат уже где?

— Нет!!!! — Ну, да ладно, беру, не знаю, правда, кем. Думай головой. Если придумаешь дельное что-нибудь, то сразу ко мне. Идите оба к Бедламу, это негр такой огромный, и скажите ему, что я вас взял на службу, он вас на довольствие поставит, деньги потом, когда они у меня будут.

— И это, что хотел спросить, бабы нужны?

Лёня, от неожиданности, кивнул, а Фима, наоборот, смущённо покраснел, да так, что это было видно даже сквозь загар.

— Ну, нужны будут, к нему же обратитесь, он вам жетончики выдаст, с цифрой один, на большее, пока, не заработали… тунеядцы. Свободны! — отвернувшись от них, я направился по своим вождиным делам. Нет, вожделенным, нет, важным. О, извиняюсь, по своим княжеским делам. Нас ждут великие дела. Да, да, да.

Свои стопы я направил к мастерским, где уже крутилось множество прибывших русских. Посмотрев на них, я убедился, что у меня скоро появятся белые мастера. Там же, моё внимание привлёк, судя по оборванному, но аккуратно заштопанному грубыми мужскими стёжками, мундиру, чиновник. Из этих, проворовавшихся.

Подозвав его, я выслушал сбивчивый рассказ, старой, как наш мир, истории несчастной любви. Он, бедный коллежский асессор, с мизерным жалованьем. И она, дама из высшего света. Из известного, но давно обедневшего рода. Красавица, каких мало, содержанка, одного из сильных мира его, но отвергнутая им впоследствии, когда уже красота поувяла, а молодость прошла стороной, оставив о себе лишь воспоминания.

Здесь-то она и зацепила молодого юношу, очарованного её зрелой красотой, и перезрелыми прелестями. Привыкшая жить на широкую ногу, она, сначала, вытянула, из обезумевшего от любви юноши, все его накопления, а потом, подвигла его и на растрату.

Когда всё вскрылось, она отказалась от него, а он подался в бега, присоединившись к экспедиции, и буквально чудом проскочил сквозь сито полицейских и таможенников, не обращавших пристального внимания на разношёрстный состав экспедиции, по всей видимости, получив на этот счёт специальные указания сверху.

Вот так он и оказался здесь, и сейчас мял в руках глину, взятую в мастерской, не зная, чем занять свои трясущиеся, от едва сдерживаемых рыданий, руки, и от нахлынувшей жалости, к самому себе.

Но я жалеть никого не собирался, а вот к делу пристроить, это самое то. Мне нужно экономику налаживать, и делопроизводство с нуля создавать, а некем. Вот ты-то, родной, и будешь моим первым клерком, офисным, так сказать, планктоном. Мухой це-це, моей административной системы, только с прямо противоположным эффектом.

Кусай, кусай, всех подряд, чтобы они заболели жаждой деятельности, на благо будущего государства и империи. Эх, мечты, мечты! Как сладостны они! Я сплюнул, и пошёл дальше, сказав ему то же, что и предыдущим двоим, и направив его к Бедламу.

Не успев дойти до хижины, я был атакован осетинами, или, кто там они были. Данные товарищи, хвалились своим умением работать кинжалами и саблями, и предлагали себя, в качестве инструкторов. Я вытащил из-за пояса увесистый хопеш, и крикнул ближайшему воину, чтобы он привёл ко мне Жало, и принёс мой щит.

Через полчаса, я стоял со щитом и хопешем, перед излишне наглым кавказцем, а позади уже стояла очередь, из моих воинов, желавших вступить в спарринг с его собратьями. Мой поединщик, благоразумно сдал назад, оценив хопеш и щит, да и вообще, не очень я был удобный партнёр, для спарринга не на жизнь, а на смерть.

Другие решили себя, всё-таки, попробовать в единоборствах, на саблях. Итог: из пяти схваток, четыре выиграли негры, одну — черкес. Шесть трупов украсили импровизированное ристалище. До первой крови, оказалось, не актуально. Когда тебе отхватывают саблей голову, или пробивают грудную клетку, особо не поживёшь. То же касается, когда тебе отрубают руку, или разбивают колено.