Польские народные легенды и сказки - сказки Народные - Страница 81

Раскрутил он веревку, закинул гирю, помчались братья ее искать, а мужик взял плащ, да и был таков.

136. Про мужика и про ксендза

Один мужик закутался в белую простыню, приладил себе за плечи гусиные крылья, взял тачку, пришел к ксендзу и объявил:

— Я — ангел божий. Господь прислал меня, чтобы я отца духовного живьем на небо доставил. Надо только в мешок облачиться и с собой состояние забрать.

Положил ксендз все свои деньги в мешок и сам туда залез. Взвалил мужик мешок на тачку и повез ее по камням, чуть душу из ксендза не вытряхнул.

Ксендз спрашивает:

— Почему так сильно трясет?

А мужик отвечает:

— Сам знаешь, тропинка на небо узкая и камнями усыпана.

Так они и разговаривали всю дорогу.

Привез мужик ксендза в гусиный хлев и говорит?

— Велено сперва деньги принести.

Вытащил из мешка деньги, отнес их домой, а ксендза оставил в зловонии.

Так мужик доставил ксендза на небо.

137. Как немцы передвинули костел в Шивалде

В Шивалде немцы-умники решили передвинуть церковь, а то одним ходить туда было очень близко, а другим — очень далеко.

Вот собрались они вместе — было их человек тридцать, — подошли к костелу, кафтаны сбросили и за собой сложили. Высыпали у стен три мешка гороху, потом навалились и давай костел толкать.

А один парень взял да потихоньку и перенес их одежду подальше. Оглянулся один немец и говорит:

— Стойте, братцы, хватит, а то уж и кафтанов наших не видать.

Посмотрели они — и правда. Так и решили, что передвинули церковь на то место, куда им хотелось.

138. Три поляка с требухой

Три поляка отправились белый свет посмотреть. Пришли они к одному мяснику и купили у него требухи. А как приготовить ее, не знают. Спрашивают у мясника; он взял мел, да и написал одному на спине: «Чесноку с луком набери и так, трень-брень, вари».

Повесил тот требуху на палку и несет ее на плече. Проходили они по деревне, набежали собаки, один громадный пес как наскочит на мужика и схватил требуху. Другой мужик поскорей поплевал на руку, стер ту надпись, что мясник сделал, и говорит псу:

— Черта с два ты теперь поешь: варить-то все равно не знаешь как.

Пошли они дальше и забрели в лес. Там застала их ночь. Влезли они на ель, один и говорит:

— Вон там свет виднеется, слезем и пойдем в ту сторону.

Он думал, что там лес кончается. А другой говорит:

— Влезть-то мы влезли, а как теперь слезем?

Третий отвечает:

— Ты ухватись за верхушку этой ели, я — за твои ноги, а он пускай за мои ноги схватится. Ель-то согнется, мы и спустимся на землю.

Так они и сделали. Висят себе, висят, а ель и не думает сгибаться. У того, что за верхушку держится, уж и руки занемели. Нижний ему советует:

— А ты поплюй на руки!

Хотел он на руки поплевать, отпустил дерево, — все и попадали на землю. Встали они и разошлись по домам.

139. Три осла

Шел по дороге старец. Навстречу ему три молодых человека. Юноши поочередно обратились к старцу:

— Приветствую вас, пан Авраам!

Что слышно, пан Исаак?

— Как поживаете, пан Иаков?

Поздоровавшись таким образом, молодые люди и разразились хохотом. Очень уж они были довольны собою.

Старец спокойно ответил:

— Я не Авраам, не Исаак и не Иаков. Я сын старого Космы, у которого на днях пропали три осла. О, какое счастье, что я наконец встретил их!

140. Казенная пахота

Один мужик препоручил свое дело адвокату. Прошло некоторое время. Мужик снова пришел в контору и увидел, что его дело разрослось в целую пачку бумаг, за которые надо было заплатить адвокату очень много денег.

Мужик посмотрел на эту писанину и сказал, вздыхая:

— Пане, тут все так редко написано, а так дорого стоит. Нельзя ли писать немножко гуще?

— Дорогой мой, — ответил адвокат, — вы ведь в этом ничего не понимаете. Именно так и пишутся казенные бумаги. Но если у вас не хватает денег, можете взамен вспахать несколько моргов моей земли.

Мужик согласился и, не тратя времени, взялся за пахоту, но пахал так, что борозда от борозды пролегала не меньше чем на аршин.

Адвокат увидел мужицкую пахоту и раскричался:

— Эй, эй, ты что делаешь?! Разве это работа!

— Пан просто не знает, — ответил мужик. — Это как раз и есть казенная пахота…

141. Шутник сапожник

Принесла девица мастеру сапожки починить и наказала, чтобы ни одной дыры не осталось.

На другой день отдает мастер девице сапожки, а в них и голенища зашиты.

— Что ж это вы сделали? — спрашивает девица.

— Как же я мог ослушаться, — отвечает сапожник, — если ты мне сама велела, чтобы в них ни одной дыры не было!

142. Что свистит?

Один мужик рассказывал своему соседу:

— Знаешь, пришел я сегодня с поля домой, слышу — свистит. Зашел в сенцы — свистит. Зашел в хату — опять свистит. Посмотрел под печь — и там свистит. Заглянул в печь — все равно свистит! Что за дьявол?

Слушаю — что же это свистит? А оно знай себе свистит… Думаю — что бы это могло быть? Хорошенько прислушался, а это у меня в носу так свистит.

143. Догадливый Куба

— Эй, ты, Куба! Угадай, сколько у моей Каськи сыров. Угадаешь, все шесть отдам, — говорит сосед Кубе.

— Да шесть.

— А, чтоб тебе ни дна ни покрышки! Ведь угадал!

144. Про хитрого мужика, который получил вдесятеро больше, чем пожертвовал сам

Узнал мужик, что за пожертвование господь бог вознаграждает вдесятеро.

Была у мужика одна коровенка, вот он и решил пожертвовать ее богу. Отвел он свою скотинку ксендзу, а у того было десять коров и один бык.

Мужицкая коровенка как раз в эту пору гуляла. Почуял это бык, кинулся за ней, а за быком и все стадо прискакало в мужицкий хлев. Мужик взял и закрыл ворота.

Присылает ксендз к мужику за скотиной, а тот говорит, что это его господь бог вдесятеро вознаградил за жертву.

Так ничего и не отдал ксендзу.

145. Блоха и муха

Было так: блоха из деревни удирала в город, а муха, наоборот, летела из города в деревню. Блоха и спрашивает:

— Куда это ты?

— Да куда? В деревню! А ты куда?

— А я из деревни.

— А что так?

— А! — говорит блоха. — Мне в деревне нечего делать. Придут с работы, повалятся куда попало, хоть на землю, а встают ни свет ни заря. И мне, — говорит, — нет никакого с этого проку. А в городе, — говорит, — в постели до восьми проваляются, да и народ, что ни говори, пожирнее, голодать не придется.