Охота на ректора, или Маскарад в академии зельеварения (СИ) - Пожарская Анна - Страница 26

— Заходи, — скомандовал он. Поставил сумку с зельями рядом с очагом и посмотрел на мальчишку, мысленно готовясь выслушивать восторги от человека, который видел подобные комнаты только на картинках.

Эниль застыл на пороге, жадно пробегая глазами каждый из девяти углов, каждую шершавую неровную стенку, каждое из трех огромных окон. А потом впился взглядом в очаг и пустой котел на нем. Посмотрел на лежащие рядом можжевеловые лопатки для помешивания. Тяжело сглотнул и облизнулся.

— У тебя все получится, — подбодрил Эдриас, приблизился и осторожно подтолкнул сына к центру комнаты. — Сонное зелье, самое простое. Основу я уже сварил. Надо разогреть ее, добавить три ингредиента и пропеть заклинание. И все.

— Еще помешать следует восьмеркой с краями на западе и востоке, — добавил Эниль, и Эдриас довольно улыбнулся. Парень не подвел, выучил даже мелкие детали.

— Отлично. — он подошел к двери и запер ее на ключ. Поймал озадаченный взгляд сына и поспешил пояснить: — Это чтобы нам не помешали.

Разжег огонь в очаге, поставил на него котел и протянул сыну бутыль с основой.

— Действуй.

Эниль вздохнул, перехватил бутыль поудобнее и дернул за пробку. Та не подалась. Мальчишка сжал губы и потянул сильнее. Эдриас улыбнулся: сын даже левый глаз зажмурил от усилий, для полной картины не хватало только высунуть язык. Пробка осталась на месте. Сорванец тем временем, похоже, вспомнил наставления и, осторожно провернув затычку по часовой стрелке, откупорил бутыль. Победно посмотрел на отца.

— Выливать все? — поинтересовался скорее для порядка, даже новичок знал, что основу сразу после приготовления делят на порции. Одна бутыль — одно зелье.

Эдриас кивнул. Эниль приблизился к котлу и медленно опорожнил склянку. Запах мяты усилился. Паренек взялся за можжевеловую палочку с овальным концом и, затаив дыхание, начал помешивать основу. Куртис тоже прикусил губу, не хотелось мешать сыну. В наступившей тишине едва слышались гудение закипающей жидкости и потрескивание огня.

Звонко щелкнул дверной замок, и в зал без лишних расшаркиваний и предосторожностей вошла Мадрия. В руках она держала два бутыля с кроваво-красной жидкостью и особую палочку из дуба с треугольным наконечником. Эдриас удивленно приподнял бровь: насколько он помнил, бывшая всегда была сведуща в финансах, но никогда даже близко не стояла с зельеварением.

Глава тринадцатая

Мадрия поймала взгляд Эдриаса и неловко улыбнулась.

— Лалия просила занести, — пролепетала она, пристроила бутыли и палочку на ближайшую тумбу и продолжила, будто оправдываясь: — Ключ тоже Лалия дала.

Декан Куртис нахмурился еще сильнее. Не понимал, что раздражает его больше: эта явная ложь бывшей любовницы или то, что женщина отвлекает его и Эниля от заклинания. Вздохнул и покачал головой:

— Оставь на тумбе, я все разложу, — кинул на возмутительницу спокойствия строгий взгляд: — Увидимся за обедом.

— Конечно, — улыбнулась она и исчезла за дверью. Щелкнула замком, снова отгораживая отца и сына от внешнего мира.

Эдриас посмотрел на Эниля, и раздражение как рукой сняло: паренек, как и положено, не останавливаясь, помешивал основу, темно-коричневую, похожую на кисель субстанцию. Куртис-старший довольно фыркнул и полез в сумку за остальными ингредиентами. Основа закипела и пришло время усложнять состав.

Положил рядом с сыном сушеные листья таладонны, ядовитой в больших дозах травы, слегка поникшие, но еще не потерявшие ярко-розовый лоск цветки змеиного зева и свежевымытые корни красануса, хитрого вещества, в некоторых сочетаниях изменяющего свойства зелий до неузнаваемости. Остановился в любопытном ожидании, и в то же время в полной готовности прийти мальчишке на помощь, если та понадобится.

Эниль даже ухом не повел. Ни жестом, ни вздохом не выдал волнения. Каждое его движение выглядело твердым, четким и уверенным. Отломил полтравинки таладонны, измельчил ее пальцами и, будто умелый повар сахарной пудрой, посыпал варево. А потом запел. Недостаточно громко, с дрожью в голосе, но правильно, не пропуская ни слова и не добавляя лишнего. Эдриас на мгновение прикрыл глаза, ожидая, когда откликнется и поможет зал. Сын все делал как надо, с достаточным рвением и умением. Сейчас ему должна ответить комната, а через четверть часа станет понятно, есть ли у него способности понимать ингредиенты. Захочет ли искусство оценить его усилия.

По комнате разнесся горький запах, жидкость побелела и стала походить на молоко, Эниль кивнул, и, не переставая петь, прихватил два средних корня красануса и осторожно опустил их в котел. Помешал восьмеркой, дождался, когда отвар снова закипит, и добавил туда три змеиных зева. Опять довел до кипения и вынул из варева корни. Эдриас насторожился: процесс подходил к концу, а комната так и не откликнулась. В этом не было ничего страшного, если бы зелье творил он или кто-то из опытных коллег, но зеленому пареньку без комнаты варева было не одолеть.

Эниль закончил помешивания, ударил палочкой по кромке котла и положил ее рядом. Замолчал. Жидкость поменяла цвет на болотно-зеленый. Эдриас напрягся в ожидании. Самым лучшим вариантом было погасить огонь в очаге, но тогда варево не успеет дозреть. Приходилось ждать и волноваться.

Зелье забурлило и пошло пузырями. Большими, как в потревоженной дыханием из трубочки мыльной воде. Пузырьки выросли на котле пушистой шапкой. А потом начали лопаться, так громко, будто кто-то неподалеку стрелял из пушки. Приторно запахло жженым сахаром. Аж глаза заслезились. Эниль испуганно посмотрел на отца.

— Заклинание, — одними губами прошептал Эдриас, — еще раз.

Мальчишка закрыл глаза и запел. Неуверенно и тихо. Будто на плохо подготовленном детском празднике. Куртис-старший приблизился к нему и положил руку на плечо. Поклялся себе не вмешиваться, но видеть, как испуган сын, было выше всяких сил.

Пузыри поползли по стенкам котла. Эниль сглотнул и продолжил пение.

— Громче, — вполголоса подсказал Эдриас.

Паренек подчинился и по залу разнесся его звонкий голос. Пузыри замерли, прислушиваясь. Эдриас затаил дыхание. А следом, отражаясь от стен бессчетное множество раз, голос Эниля расслоился и усилился многократным эхом. Запел хором сходных по тембру солистов. Комната согласилась помочь.

Пузыри исчезли раньше, чем закончилось заклинание, а жидкость, как и положено, почернела так сильно, что казалась порождением бездны небытия. Эниль закончил слова, обернулся и уткнулся отцу в грудь. Шмыгнул носом.

— Ну-ну, — Эдриас ободряюще погладил сына по голове. Маленькое сердце билось так бешено, что мужчине стало не по себе. — Еще давай поревем, — поцеловал в макушку: — Ты молодец, все получилось, пусть и не сразу.

— Я так испугался, когда они полезли наружу… Думал, поглотят нас навсегда…

— Бывает, ничего. Все уже закончилось.

Эниль оторвался от отцовской груди.

— А что вы делаете, когда зелье выходит из-под контроля? Когда совсем-совсем ничего не помогает.

— Кидаем цветок ериса, — пожал плечами Эдриас. — Тут главное — не переоценить свои силы и не дождаться момента, когда все уже бесполезно. После ериса, конечно, приходится выливать варево, но зато все остаются живы.

Мальчишка улыбнулся и высвободился из отцовских объятий. Вероятно, страх отпустил и Эниль вспомнил, что он уже достаточно взрослый юноша.

— Будешь учить меня?

— Да, — декан потрепал его шевелюру. — Через год-полтора. Когда подрастешь. Но я страшно горжусь тобой, сын. Сегодня вечером с меня праздник со сладостями.

Эниль кивнул, а Эдриас погасил огонь в очаге и продолжил:

— Пойдем отведу тебя обратно, посмотрю на зелья сам чуть позже. Поход на отцовскую работу не повод увиливать от учебы.

— Ну вот опять, началось, — выдохнул паренек.

Эдриас молча кивнул и зашагал к двери. Отчего-то жутко захотелось рассказать об успехе Эниля Дарие. Утренние волнения улеглись, и он понял, что до сквозняка в груди соскучился по своему ректору.