Сапфир. Сердце зверя (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)" - Страница 29

Поэтому даже простая манипуляция для того, чтобы сесть и откинуть от себя ароматные, но колючие ветки, была сродни маленькой смерти, когда я упрямо сжимала челюсти, сопела, но все-таки села, привалившись спиной к сваленному дереву и осматривая умиротворенный лес, который уже давно проснулся и словно разглядывал меня своими хвоинками и травинками.

Да, вид был просто волшебный и на минуточку стало легче, когда я чуть улыбнулась, сощурившись от солнца, которое светило и грело после холодной ночи, освещая все вокруг и превращая мрачный ночной лес в волшебное великолепие.

Еще более красивое и завораживающеезрелище предстало перед глазами, когда из его зеленых объятий вышел самый сексуальный из ныне живущих мужчин, окинув меня быстрым сосредоточенным взглядом и хмуро промолчав на мое скромное «доброе утро».

Но все волшебство этого утра с примесью боли и попыток не вспоминать прошлый день рухнуло в один единственный миг, когда к моим ногам со шлепком приземлилась тушка серого зайца.

Мертвого!

- Что это?! -  хрипло взвизгнула я, лишь в этот момент проснувшись окончательно в судорожных попытках отползти от маленького трупика.

- Твой завтрак, - сухо отозвался Франки, наблюдая за мной пристально, но не злобно, словно не ожидал такой реакции. -  Яйца с беконом или тосты по лесу не бегают.

Хотелось рассмеяться истерично, но и немного восторженно.

Почему истерично, думаю, все могут понять - все-таки тяжело смотреть на прелестного пушистого ушастика, которого убили. И было даже стыдно, что я не могу отделаться от мысли, что Франки позаботился о моем завтраке, пусть даже таким зверским способом.

 А ведь запросто мог сказать, что это не его дело и в круг обязанностей завтрак не входил!

- Я очень благодарна за твою заботу, - проговорила я на самом деле от всей души, но оставаясь на месте, и не касаясь бедной маленькой тушки.  - Но я не ем живое мясо.

Франки вскинул свои дьявольски черные брови, окинув меня смешливым взглядом:

— Вот и прекрасно, потому что мясо уже мертвое. И, чтобы тебя не мучила совесть, могу сказать, что он умер быстро и не испытывая никаких мучений.

И ведь было не придраться!

Логика железная с самого утра, пока мой мозг хромал на оба полушария.

У меня не было логичных доводов, чтобы возразить ему, но по своим ощущениям я понимала только одно – я не смогу съесть это несчастное создание! Даже если он сам его разделает и принесет на шампурах в виде шашлыка.

И Франки почувствовал все это, когда теперь нахмурился, окинув меня недовольным тяжелым взглядом и возвращая в голос ту язвительность, от которой мы только-только смогли избавиться:

- Не считаешь, что это слегка лицемерно? Ты спокойно ешь мясо, если оно куплено в магазине, не задумываясь над загубленной душой животного, а здесь в лесу решила поиграть в добродетель? При том, что, смею заметить, это мясо свежее и вкуснее чем то, что обычно вы приобретаете, ибо не напичкано красителями для цвета и химикатами для вида.

Всё, что мне оставалось делать – это лишь растерянно моргать, потому что он говорил правду.

- Я же знаю, что ты любишь стейк средней прожарки. С поджаристой румяной корочкой, но сочный внутри, чтобы вкус крови был приглушен, но не потерян.

Он был прав, и почему-то меня пробрало до дрожи от его голоса и того, как он произнес эти слова – сладко, урачаще, словно мог видеть когда то, что я ем и как именно, и находил этот процесс весьма привлекательным.

Больше скажу – возбуждающим!

- Откуда такие подробности? – смогла лишь прошептать я в ответ.

- Разве я не прав?

- Прав…

Но покосившись на зайца, я все равно не смогла заставить себя даже представить, что буду его кушать. И Франки почувствовал это, когда вдруг резко и порывисто двинулся ко мне, заставляя тяжело сглотнуть от простого и холодного понимания, что бежать мне некуда. Да и не хочется.

В том, как он опускался к земле, упираясь в рыхлую лесную землю широкими сильными ладонями, и подаваясь вперед, словно для прыжка, было столько животного и невероятного, что я сбилась с дыхания, слыша лишь как заколотилось сердце истерично, но восторженно, не видя в нем человека, но видя создание такой красоты, силы и грации, что ни один человек никогда не сравнился бы!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Не только среди зверей есть хищники и жертвы. Среди людей тоже, - проговорил Франки завораживающе низко, приглушенно и как-то интимно, словно сам не понимал, собирается ли он напасть на меня, чтобы перегрызть горло, или жарко поцеловать. Как тогда у дерева. -  И ты не жертва. Слышишь? Ты - охотница!

Я быстро облизала губы не ожидая услышать ничего подобного, и совершенно завороженная его близостью и ароматом мощного тела, которое и сейчас было напряжено, и возбуждено.

- Запомни это и никогда не беги назад! Не смей больше бежать, как бы страшно не было!

Последние слова он прорычал, нависая надо мной и начиная снова полыхать тем жаром, который обычно начинался перед большими проблемами и срывом Франки в то состояние, которое можно было смело назвать «зверем».

- Я запомню, - прошептала я, глядя в его невероятные глаза настолько темно-синие, что иногда они казались практически черными. Никогда бы не подумала, что синий цвет может быть настолько глубокий и необъятный, словно огромный океан ночью.

Не думала, что он сможет взять себя в руки и не разнесет последние целые деревья в радиусе нескольких километров, но когда его смоляно-черные ресницы опустились вниз и на какое-то время замерли, подрагивая лишь пушистыми кончиками в такт его сердцебиению, зрачок замер и не стал расползаться дальше.

Чувствуя себя смущенной в своем грязном жалком виде, я как только могла старалась не терять лицо, кашлянув:

- …я пить хочу.

- В паре километров отсюда есть родник. Будем проходить мимо него – попьешь.

Он поднялся на ноги – бодрый, смелый и выглядевший свежим, пока я ощущала себя, словно раздавленная медуза, с ужасом представляя, что еще один день придется идти.

Бесконечно долго, почти вечно – идти и идти, под палящим солнцем, которое уже сейчас прижигало меня, отчего запах крови, засохшей на одежде, стал невыносимо тошнотворным.

- И помоюсь! -  с радостью и нетерпением сообщила я, закусив губу под его горячим оценивающим взглядом, почти поперхнувшись своей радостью, что наконец-то смогу смыть всю кровь и мысли о прошедшем ужасном дне, даже если знала наверняка, что никогда его не забуду, - …если получится…

Франки хмыкнул хищно и облизнулся, пока я пыталась понять, где допустила промашку.

- В родниках вода ледяная, - в конце концов ответил он, даже если я была уверена, что он собирался сказать далеко не это, не торопясь отходить от меня и глядя теперь как-то очень навязчиво и странно, когда протянул. -  Ты всегда так спишь или только сегодня?

Руки стали холодными и влажными оттого, что я выдала себя так глупо и нелепо.

Но какой был смысл отпираться и делать вид, что я не понимаю, о чем он спрашивает?

-…прошу прощения. Не дала тебе поспасть нормально.

Он изогнул свою бровь, не отводя глаз, которые словно могли забраться не только мне под кожу, но и даже в голову, рассматривая в ней все тщательно и, наверное, даже пробуя на вкус.

- Раз не отрицаешь и не пытаешься сделать вид, что не понимаешь, значит, это не в первый раз происходит.

Я только кивнула головой в ответ, не желая вдаваться в подробности того, чего сама не понимала.

Эти сны снились мне постоянно.

Черные, мрачные, холодные.

Не каждую ночь, но так часто, что я не успевала забыть о них.

К счастью, Франки не стал допытываться, смерив своим странным взглядом, и зашагал вперед, просто махнув мне рукой следовать за ним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вот так просто и, наверное, чуточку жестоко.

Теперь надо было как-то соскребать себя с земли и сделать первые пару шагов, которые были самыми сложными и болезненными.

 Лучше бы все онемело – так было даже проще!

Я плелась за ним, сегодня чувствуя себя иначе, и кажется, уже практически перестав его бояться.