Мера один (СИ) - Изотов Александр - Страница 55

— Должна. Но я — это другой разговор. Ты меня понял?

— Да.

— Только запомни. Тебе может стать стыдно перед Хаконом, или наоборот появится жгучее желание поделиться с ним новостью. Это будут не твои мысли, глава умеет внушать.

— Я уже понял.

— Если что, погружайся в камень.

— Что?

— Что слышал! Уходи в стихию, первушья твоя башка, ты уже должен уметь это делать.

— Спасибо, Хильда, — кивнув, ответил я.

Хотя я даже представления не имел, о чем она.

Волчица оттолкнула меня:

— Нашла же я примала на свою голову.

Зарычав, она стукнула в ворота так, что бедное дерево надрывно заскрипело.

— Устрица-а-а!!!

Я горько усмехнулся — как бы первушка под горячую руку не попала.

Хакона, к счастью, в особняке не обнаружилось. Хильда исчезла в особняке, оставив меня в гордом одиночестве. Я даже удивился — а как же мои тренировки? Так-то я уже должен отправляться к мастеру Скойлу.

Вскоре появилась Устрица с едой для меня. Она поставила поднос и быстро ретировалась — судя по заплаканным глазам, Волчица все-таки выплеснула злость.

Зато я быстро подкрепился без фанатичных глаз перед лицом, и решил во дворе потренировать стихию земли тем методом, который показал наставник.

Я ходил босиком по воображаемому копью, стараясь удерживать его образ в голове как можно дольше. Это было трудно, голова отзывалась пульсирующей болью, да еще мышцы быстро забивались от непонятных скачков силы.

В темнице было попроще, там времени не хватало, и ситуация была серьезной. А здесь, под теплым солнышком, в тишине двора… Я расслабился.

И не сразу заметил, что во дворе не один. У одного из сараев в тени сидел Фолки. Сколько он там находился, я не знал, но меня поразила его способность скрываться.

Если бы не блеснул его кинжал, я бы даже не обратил внимания. Фолки сидел на корточках, рисуя кончиком оружия на земле, и с интересом смотрел на меня. Лезвие то выныривало на свет из тени, то улетало обратно.

— Неплохо научился, — Фолки кивнул мне под ноги, — Интересное применение стихии.

— Это наука мастера Скойла.

— Он всегда такой, — помощник Хильды потер подбородок, подбирая слово, — смекалистый.

Я смотрел на него, и все время мне казалось, что его силуэт в тени смазывается. Увожу взгляд в сторону, и боковым зрением вообще не замечаю зверя. Помогало увидеть его только то, что я знал — там сидит Фолки.

— Это один из моих талантов, — усмехнулся он, — Скрываться.

Меня посетила шальная мысль.

— А научиться этому можно?

— Вот только зачем?

Я нахмурился.

— Мастер зверь, я доказал верность клану. Почему мне не доверяют?

— Потому что можешь наделать глупостей, — сказал Фолки, — Но я тебе подскажу.

— Почему?

— Нравишься ты мне, первушник. А еще я должен защитить Хильду.

Его ответ прозвучал очень исчерпывающе. Он встал и вышел из тени. Прошел вокруг меня.

— Чтобы стать незаметным, нужно слиться со стихией.

— То есть?

— У тебя стихия земли ведь?

— Да.

— Вот и представь себя землей, — сказал Фолки, — Скойл, кстати, высокого мнения о тебе.

— Я очень рад.

— Сказал, медленно соображаешь, но быстро учишься.

Я недовольно поморщился. Вроде как похвалили, но осадочек остался.

— Хочешь проникнуть к Грэю? — вдруг спросил Фолки.

Мое удивленное лицо выдало меня с потрохами.

— Хильда сказала, что тебя посетит такая глупая мысль, — он покосился на особняк, — Она сама не своя.

— Я делаю это и ради госпожи тоже.

— Знаю, — прошептал Фолки, — Хильда спасла мне жизнь. Я служу ей, а не Хакону.

Помощник прошелся по тому месту, где я только что воображал копье.

— Одна птичка напела, что Альфа сегодня отправляется на охоту в окраинные земли. Грэй и вожак Пятнистых тоже будут там.

Я с подозрением уставился на него.

— С чего ты решил помочь мне?

— Не задавай глупых вопросов, — покачал головой Фолки, — И мне не придется на них отвечать. Дикая сказала, от этого зависит твоя жизнь.

Эти слова отражали некоторую истину. Умру я сейчас, или потом. Рано или поздно в Вольфграде появится Рюгла, другие Кабаны, и с большой долей вероятности узнают меня.

Но с печатью в руках у меня будет… Я не знал, что у меня будет, но Кабаны точно получат по заслугам.

— На тренировку не пойдешь, — покачал головой Фолки, — Хильда возьмет первуху и отправится на тренировку в одну из деревень со свитой. Все подумают, что это ты.

Я облегченно вздохнул. Кажется, Волчица все-таки решилась мне помочь.

— В особняке наверняка будет охрана.

— Естественно, но ты же не сражаться туда идешь.

— Я не умею так прятаться.

— Придется научиться. Я пойду с тобой, если до ночи ты научишься сливаться со стихией, — сказал Фолки.

Глава 26. Дары стихии

Слияние со стихией. Как много было в этих словах, и как мало я понял.

— Инфериор не терпит слабаков, — сказал Фолки, — Слабые сидят в низших мерах и служат высшим.

Я усмехнулся, подумав, что звери — всего лишь вторая мера во всем Нулевом мире, и в сравнении с ангелами они тоже низшие. Хотя Инфериор — лишь часть царства Регнум. Ну, да, здесь звери и люди на вершине пищевой цепочки.

— Знаешь, мастер зверь, — решился я сказать, — Законы говорят о том, что высшие меры так же не любят сильных духом.

Мне казалось, что эта дерзость не понравится Фолки, но он засмеялся:

— Ты прав, первуха! Больше половины законов направлены на то, чтобы низшие не поднимали свою меру.

Он прошелся вокруг меня и, нависнув над ухом, прошептал:

— Единственный способ поднять меру по своему желанию — это война на востоке. Но там… — он покачал головой, — Оттуда почти не возвращаются.

— А как же прецептор? — вырвалось у меня.

Я помнил, что перед боем с прималом звери сказали, что первушник спас жизнь прецептору на востоке. Поэтому он и подарил с барского плеча один день всем первушникам. Настоящая человеческая щедрость.

Фолки поморщился:

— Не могу привыкнуть, что первуха так спокойно говорит о великом прецепторе, — он скосил глаза наверх, — И Небо не карает…

— В Инфериоре чаще звери карают, — усмехнулся я.

Помощник засмеялся:

— Дерзкий, это ты еще человека не встречал.

— Так что насчет стихии, мастер зверь?

— Какой стихии? — удивленно спросил зверь.

Я посмотрел на него, не понимая шуток. А Фолки вдруг отвернулся, рассматривая особняк, и тихо заговорил:

— О стихиях каких-то говорит. Может, он о секретной технике, делающей первушника опасным? В первобытных стихиях кроется большая сила.

Я едва слышал его и подошел поближе. Фолки как-то странно разговаривал, будто обращался не ко мне.

— Значит, мне знать не положено?

— Не положено, — покачал головой Фолки, не поворачиваясь, — Поэтому я, первота сраная, не скажу никому, что нужно просто представить себя камнем.

Я нахмурил брови, а зверь продолжил шепотом объяснять, что нужно мысленно представить себя стихией. Твердым или сыпучим, волокнистым или кристаллическим — нужно повторять ту материю, что тебя окружает. Если воин, владеющий стихией земли, хочет стать незаметным на песке, он должен представить себя песком.

Фолки закончил длинный монолог, и в конце подчеркнул, что «этого он мне никогда не скажет». Он так и не повернулся.

— Хильда запретила мне говорить об этом, — улыбаясь, сказал зверь, — Кстати, это не спасет воина, если на него просто посмотрят. Прятаться все равно нужно.

— И чем же это поможет воину, мастер зверь?

— Его не почуют, понимаешь. Он просто камень. Опасность этой техники в том, что, если первушник очень талантлив, он может так скрыться и от сильной меры.

— Я — камень, — повторил я, чувствуя, какие проблемы меня ждут.

С моим-то воображением представлять себя стихией. Я и копье-то виртуальное в земле с трудом представляю.