Конфайнмент (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 24

Хорошо это или плохо, не знаю.

Каждому времени, как и каждому овощу, свой сезон…

Или как в песне: «свои колокола, своя отметина»…

Долгожданный звонок прошёл без проблем. На этот раз телефонная связь работала как часы.

— Аллё. Общежитие номер три.

— Синицына, пожалуйста, позовите. Он рядом там должен сидеть.

«Синицын? Есть тут такой? — послышалось приглушенно в наушнике. — Есть. Есть. Это я… Тебя к телефону…»

— Алло?

— Привет, Шур. Это Андрей. Узнал?

— Узнал. Привет… Ты сейчас где? — перешёл Шурик на шёпот, видимо, для конспирации.

— Не где, а откуда, — усмехнулся я в трубку. — Как там сейчас у вас? Тихо, спокойно? Милиция не беспокоит?

— Три раза уже приходили. Всё про тебя выспрашивали.

— А вы?

— А мы что? Мы ничего. Откуда нам знать, что ты там натворил?

— Да ничего я, собственно, не натворил. Просто кому-то очень захотелось на меня всех собак повесить.

— А тебя что, уже выпустили? — осторожно поинтересовался Синицын.

— Нет. Пока ещё нет. Сам ушёл.

— Сам? Как сам? — в голосе друга чувствовалось явное замешательство.

— А вот так. Сам и сам. И у меня к тебе есть одна просьба. Мне тут сказали, что, мол, все мои документы куда-то тю-тю из комнаты. Не в курсе случайно, что это значит?

Синицын молчал секунд двадцать. Я даже устал ждать.

— Алло? Ты ещё там? Слышишь меня?

— Да слышу я, слышу, — проворчал Шурик. — Достали меня уже с этими документами…

— Кто достал?

— Да ходят тут… всякие…

— Так ты в курсе или не в курсе?

— Я — в курсе. Они — нет, — твёрдо ответил приятель.

Фух! Аж на душе полегчало. Пусть я, конечно, надеялся, что Шурику судьба моих документов известна, но до конца в это всё же не верил.

— Они у тебя?

— Нет. Но я могу их забрать в любой день.

— Сегодня сможешь?

— Да, — отозвался Синицын после короткой паузы. — Куда подвезти?

— На Войковскую. Там наверху есть парк, где трамваи ходят. Если пройти по главной аллее, то справа шестой поворот, а дальше…

Про место, куда надо доставить бумаги, я объяснял почти две минуты. Шура несколько раз переспрашивал, но, в конце концов, всё-таки понял и уяснил, что, где и как. О времени мы тоже договорились: вечером, в двадцать ноль-ноль…

Место для встречи я выбрал отличное, просматриваемое со всех сторон, кроме одной, где прятался сам. Старая театральная тумба, сзади десяток деревьев, ещё дальше — арка проходного двора, если понадобится, сбегу в две секунды. Хотя, по большому счёту, смысла в этом не было никакого — ведь если имеется только один путь отхода, то по закону подлости его обязательно перекроют. Поэтому единственное, на что я надеялся — это на то, что за моим другом никто не следит. Но следить за ним вряд ли кому-то понадобится — своё «особое» к нему отношение я ни перед кем не светил. Скорее, следить стали бы за Леной, о которой знали и Кривошапкин, и Ходырев со Смирновым, а через них наверняка и «Седой». Но моя связь с Леной — это уже безвозвратное прошлое, поэтому ждать каких-то подлянок с «её стороны» стало бы перебором.

Синицына я заметил издалека.

Знакомая фигура появилась на тёмной аллее, когда до контрольного срока оставалось чуть больше пяти минут. А ещё через миг я непроизвольно вздрогнул. Приятель был не один. Вместе с ним по усыпанной листвой дорожке шла Жанна…

[1] Обиходное название вузовского учебника «История КПСС»

[2] «Ты комсомолец? Да! Давай не расставаться никогда!» — слова из песни «Комсомол 60-х лет» (1967)

Глава 5

Глухой стук соударяющихся и раскатывающихся по поляне шаров, яркая зелень сукна, чуть приглушенный не дающий теней свет над игровым полем, мягкая темнота вокруг, шорох шагов, руки, опирающиеся на борт, негромкие голоса игроков…

— Плохо, Миша. Всё очень и очень плохо.

— Я стараюсь, Пётр Сергеевич.

— Стараться мало. Надо ещё и уметь. И я говорю сейчас не про бильярд… Константин. Павел.

— Да, товарищ генерал.

— Сюда подойдите.

— Есть…

Офицеры подошли к столу. Петр Сергеевич положил кий на сукно и кивнул стоящему дальше всех Кривошапкину:

— Давай, Паш, рассказывай, что вы там с Риммой придумали.

— Да ничего мы особенного не придумали. Так, мыслишки, — почесал Павел в затылке и виновато взглянул на развернувшихся к нему Смирнова и Ходырева. — Просто мы вспомнили кое-что, ну и решили: не надо искать самим, пусть ищут те, кому проще.

— Что значит «те, кому проще»? Поясни, — с явным напряжением в голосе попросил Ходырев.

— Я имею в виду, что если оценивать наши поиски со стороны, то получается, мы ищем Андрея, словно преступника, чтобы наказать. А Римма говорит: легче искать, когда хочешь помочь. Тот, кого ищут, это подсознательно чувствует и психологически расслабляется.

— Но мы ведь тоже хотим помочь.

— Так, да не так, — покачал головой Кривошапкин. — Мы хотим ему не просто помочь, мы хотим, чтобы он был у нас под контролем. Не знаю, чем он так сильно важен для нас, но вижу, что упустить его снова нельзя ни при каких обстоятельствах. Я прав? — посмотрел он на генерала.

Отвечать Пётр Сергеевич не стал. Вопрос был, хотя и дерзкий, не по субординации, но риторический. О том, кто на самом деле Свояк, знали только Ходырев-младшмй, Смирнов и сам генерал. Ни старшего Ходырева, ни Новицкого, ни Кривошапкина, ни тем более его супругу в тайну не посвящали. Все они, конечно, свои, но — такие секреты даже в «конторе» должны быть известны только узкому кругу. Удивительно, но именно этот подход сейчас как раз и сработал. Кто меньше зашорен, тот нетривиальнее мыслит…

— Давай сразу к сути, Павел Борисович, без предисловий.

— Ясно. Перехожу к сути. В общем, мне Римма сказала так. Все одногруппники Андрея не верят, что он мог совершить что-то серьёзное. Поэтому и обыски, и допросы кажутся им какой-то игрой. Они ведь тут все, в сущности, дети, пусть даже и выглядят взрослыми. Просто вы понимаете, у них такой вуз, такая система обучения, что всё нацелено на одно: чтобы они как можно дольше оставались детьми, хотя бы в душе. И это касается не только студентов, но и преподавателей. Считается, что лишь при таком подходе можно совершать настоящие прорывы в науке…

— Паша, я же сказал, без предисловий.

— Так это не предисловие, Пётр Сергеевич. Это как раз и есть самое главное. Римма мне это и посоветовала: давайте предложим друзьям Андрея сыграть в игру «Поможем товарищу». У меня ведь, вы знаете, лежат его четыре тысячи на сохранении. Деньги большие, но их можно использовать в качестве повода. Ну, или как наживку. Короче, я могу выбрать кого-то из Андреевых одногруппников и передать ему эти деньги, чтобы тот, типа, отдал их Андрею.

— И как ты это всё объяснишь? — хмуро поинтересовался Ходырев.

— Что объяснишь?

— Происхождение денег. Своё предложение.

— Скажу правду, — пожал Павел плечами. — Андрей выиграл в лотерею и попросил меня получить выигрыш. Теперь я этот выигрыш ему возвращаю. Вот и всё. А то, что его забрали в милицию, так это всё временно, он же ведь не преступник, разберутся — отпустят. Конечно, всё это выглядит как-то по-детски, но… — развёл он руками, — ничего другого мне в голову не приходит.

— Действительно, как-то по-детски выглядит, — хмыкнул Смирнов. — Но вообще, могут и вправду купиться, если воспримут всё как игру.

— Ерунда, — поморщился Ходырев. — Для молодых пацанов такие большие деньги — это огромное искушение. Боюсь, эта твоя, хм… комбинация выльется в банальное воровство. Кто эти деньги возьмёт, может их просто скрысятничать. Ну, разве что ты их при всех отдашь, чтобы и остальные знали.

— Нет. При всех — это глупо, — возразил генерал. — Если и принимать Пашино предложение за основу, то делать надо всё аккуратно и без свидетелей. Главное здесь — найти ключевое звено. Кто из друзей Андрея может реально с ним пересечься? Кто способен на авантюру?.. Ну? Товарищи офицеры? Какие будут соображения?