Фея-крестная Воробьёва (СИ) - Колесникова Вероника - Страница 25

— Да что менять-то… все у меня нормально… Ничего мне менять не нужно. Ну разве что квартиру, — хихикнула я.

Максим удивленно поднял на меня глаза, задумчиво почесав подбородок.

— Это шутка такая, шучу я, — улыбнулась начальнику-без-юмора.

— Может быть, тебя рабочее место не устраивает?

— Ты намекаешь, что я плохо справляюсь со своими обязанностями? Что я зря здесь сижу? Так знай, Видинеев, это ужасные слова, тем более — от тебя! — вызверилась я.

Прокричала и тут же пожалела. Ох, что это — гормон играет? Или пустой желудок?

Максим подскочил и усадил меня в кресло.

Максим взъерошил волосы и придвинулся ко мне ближе.

По моему сердцу пробежала горячая волна нежности, окрасив в пунцовый цвет щеки. Я потянулась к Максиму. И между нами зазвенело притяжение.

— Максим Леонидович, простите за беспокойство, но мне нужно с вами решить пару вопросов, — Федор невозмутимо оценил нашу миниатюру «она тянется к нему, а он соблюдает френдзону».

Я, искрясь чистой энергией внимания, села за свой компьютер, для того, чтобы запостить в мессенджер Ульянке красивых картинок с цветами и влюбленными парами. Та приподняла взлохмаченную голову с покрасневшими от рабочего усердия глазами из-за компа и покрутила у виска пальцем.

— Мда-да, мур-мур… — побарабанила я пальцами по столу и мечтательно расслабилась.

— Обед, Воробьева! — прошипела Ульянка мне прямо в ухо, выдернув из приятных и розовосиропных дум.

— Какой обед… — расстроилась я.

— Давай-давай, хватит воздухом питаться.

Ульянка спиной обошла заинтересованно наблюдавшего за нами Федора. Вот умеет человек из неловкого положения вынырнуть! Манипуляция отхода Федосовой к выходу, игнорируя начальство, Федора Констаниновича очень впечатлила, судя по тому, как весело заблестели его глаза. Улыбаясь, он повернулся ко мне, безмолвно вопрошая: мол, что это? Я не стала отвечать, а «сделав лицо», устремилась за Ульянкой.

Столовая уже гудела. Денис сновал между поваров, хитро поглядывая в конец очереди, где мы с Ульянкой горячо обсуждали сегодняшнее меню. Я была настроена категорически против традиционных треугольников, тогда как Ульяна бессовестно показывала на парок, исходящий от подноса с выпечкой, недвусмысленно намекавший на свежесть калорийных изделий.

— Ну что ты придумываешь? Какие килограммы? Ты тощая, как жердь! — шепотом кричала на меня Ульяна.

— Я худая? Да я тебе сейчас покажу, какая я худая!

Я открыла галерею в телефоне и увеличила фото в черной комбинации, после которой и решила стать стройной, как ангелы Виктории Сикрет.

— Ох…

Мы с подругой от испуга подпрыгнули метра на два, не меньше. Федор Константинович серьезно посмотрел мне в глаза.

— Извините, это случайность.

— Угумс, — сглотнула я. Федосова хмыкнула и возвела глаза к потолку.

Федор затравленно глянул на нее и ретировался.

— Не ожидала от такого увереного в себе красавца такого поведения. Думала, сейчас начнет язвить и комментировать, — зашептала я Ульянке.

— Алена! Какие люди! Что же ты не спускаешься на чай? Забыла, где находится столовая? Да и сейчас опять не ешь совсем, смотрю? — противносующий нос в чужие подносы Денис, сложив руки на груди, в упор смотрел на меня через стойку с выпечкой.

— Ем я, ем, — в доказательство переставила из угла в угол подноса овощной салатик со свеклой.

— Маловато будет, — поддержала повара моя заклятая подружка, добавив к одинокой тарелочке вторую, гораздо большую, с рассольником.

Я сделала страшные глаза и отрицательно замотала головой.

— Не придумывай давай, — противно щелкнула меня по носу подруга и подмигнула Денису. Тот расцвел от радости. Я печально вздохнула и понесла две тарелки калорий к столикам.

Сегодня мы обедали за маленьким столиком у окна, рядом с Федором и Антоном. Они весело общались, оглядываясь в окно, наблюдая, как вьюга заметает машины на стоянке.

Федор проводил нас взглядом и подмигнул мне, но его тут же закрыла собой от меня недовольная Ульяна.

— Что ты на него все смотришь?

— На кого? — нагнулась я к ней через стол.

— На прохвоста этого!

— На Антона?

— Ня Аньтооня? — передразнила меня Федосова.

— На Дениса, может быть? — забавлялась я.

Та сердито насупилась и приступила к поеданию вкусного пюре с котлетой, распространяющего вокруг себя одуряющий запах домашней еды.

Я посмотрела на свой прозрачный рассольник и со вздохом запустила в него ложку. Любить — так любить, стрелять — так стрелять, худеть — так худеть!

***

Спустя миллион рабочих часов, вечером открыв дверь в квартиру, перво-наперво вытянула ногу вперед, чтобы загородить проход Маркизу. Почему-то у меня возникла твердая уверенность в том, что кошак решит сбежать из дома, на волю, к друзьям, в неуютный февраль. Или даже не к друзьям, а к кошкам. Судя по его комплекции и отношению к жизни, отбоя у кошек у Маркиза быть не должно.

Меховая статуэтка с достоинством дожидалась, пока я воровато проникала в собственный дом. Маркиз смотрел на то, как я раздеваюсь и, огибая белоснежным хвостом угол коридора, направил меня в кухню.

Я погладила кота, не надеясь на взаимность, но одиночество в квартире, похоже, немного подкосило дух пушистого Видинеева-младшего и он с удовольствием откликнулся на ласку, приправленную звуком ссыпаемого в миску корма.

Поужинав, кот — кормом, я — творожком, мы благополучно уместились на диване, правда, я на меньшей его половине, потому что Маркиз отстаивал свою территорию острыми коготками.

Позвонила маме, узнала, что кормят в санатории неплохо, как раз для них — постненько и мало, убедилась в том, что процедуры все выполняются в нужный час, благополучно пропустив мимо ушей информацию про пиявок и прочую нечисть, и заснула без снов, надеясь скорее приблизить завтрашний день.

Глава восемнадцатая, в которой героине удается показать не то, что она хотела

Ожидаемо утро началось с того, что Маркиз, наплевав на то, что у меня есть свой собственный будильник в телефоне, начал будить, кусая руку. Кстати, прислушавшись к ощущениям, за секунду до того, как спихнула с кровати несносного кота, поняла, что Маркиз кусает не в полную силу. Клычищи-то у него вон какие — закаленные, похоже, в боях, и если бы впился зубами от души, то крови тут пролилось много. Литров пять, не меньше. И, хоть кот не камышовый, но все же не маленький. Раскормленный в неволе, орел, так сказать, молодой. Если бы поставил себе задачу отметелить спящую смотрительницу, сделал бы это без напрягов.

Накормив и погладив довольного кота, убежала на службу.

— Привет! — пыхтит у лифта Ульяна, стараясь развязать туго завязанный шарф, но еще больше путается в одежде.

— Доброе утро, Алена, Ульяна! — едва ли не раскланивается перед нами Федор Константиныч. Замечая взъерошенный вид подружки, даже не спрашивая разрешения, легко развязывает шарф на шее. Ульянка наливается злостью, а мне становится смешно. Похоже, обаяние мужественности не действует на девушку, а только злит.

С пожеланиями хорошего дня мы расходимся по рабочим местам, а мои мысли улетают совершенно в другую сторону, когда я вижу Максима на его рабочем месте. Поймав мой взгляд, он приветливо машет рукой, не прерывая разговора по телефону.

Мою глупую и счастливую улыбку ловит Федор и тоже улыбается. Рядом вздыхает Пелевина. Похоже, ее гормональное состояние оставляет желать лучшего, если она, несмотря на наличие мужа и вполне себе уже приличного пузожителя млеет от улыбки красивого мужчины.

«Воробьева! Что будем делать завтра?» — пишет мне неугомонная Ульяна.

«Развлекаться, как что. Не зря же я сняла нам на 23 февраля караоке-кафе!»

«Слушай, корпоративщица, мне нужно помочь выбрать платье. Идем со мной по магазинам сегодня после работы?».

«Предложение заманчивое».

«Выезжаем в обед», — отдают приказание мои солдатики в сообщении Ульянке.