Суженый для горной ведьмы (СИ) - Либрем Альма - Страница 53

— Прекратите! — крикнула она, но, разумеется, не была услышана, только руки, сдерживающие ее, напряглись — мужчины боялись, что ведьма может нарушить очередное правило глупой священной битвы. — Отпустите меня!

Дара даже не ожидала, что в ее голосе с такой уверенностью зазвенит сила горной ведьмы. Она никогда не пользовалась своей магией в подобном ключе, не нуждалась в этом. Обычно горные ведьмы соблазняли, а не в один миг лишали свободы воли.

Но ее попытка оказалась успешной. Маги отпрянули от нее и застыли, склонив головы, словно не могли противиться приказу девушки.

Дараэлле некогда было думать об этом. Она вскочила и, не заботясь о возможных последствиях, метнулась прямиком в огненный круг.

Девушка перепрыгнула через пламя, даже не заметив, обожгло оно ее или нет. Она сама до конца не понимала, что творит, когда встала между мужчинами и уперлась руками им в грудь.

— Немедленно остановитесь! — велела она.

Властные нотки, свойственные только верховным ведьмам, звенели в ее голосе. Дара впервые почувствовала, что в ее силах не просто сражаться, а отдавать приказы и ждать непременного их выполнения. Это было особенное чувство, наверное, особенно сладкое оттого, что она никогда прежде ничего подобного не испытывала…

И оттого, что действительно обладала подобной властью.

Силовые ленты Дараэллы отличались от тех цепей, которые создавал Геор. Нет, она не сковывала мужчин, она мягко связывала их, усмиряла магию, проникала в кровь, как яд, который трудно различить с первой попытки, который не убивает сразу, но зато не имеет противодействия, если не заметить его влияние вовремя.

Боль, которую ей причинял огонь, поднимавшийся вверх по ногам, куда-то исчезла. Дара чувствовала, как сами по себе затягиваются раны — хотя горные ведьмы и не обладали какими-то особенными склонностями к регенерации, она знала, что от пламени не останется и следа, ее кожа не будет покрыта уродливыми шрамами, и даже неприятной красноты и пузырей не будет.

Геор отшатнулся первым. Дара уже когда-то использовала на нем свою магию, и потому та сработала быстрее, нашла отклик в его сердце. Но не прошло и нескольких секунд, как ей удалось добраться до сознания Магнуса. Огненный маг пошатнулся и теперь смотрел на нее пьяными глазами. Замутненный влюбленный взгляд вызвал у Дары лишь знакомую ей, как ведьме, презрительную ухмылку, и она с трудом одернула себя, чтобы не позволить даже мысленно упиваться неожиданной властью.

Она сжала руки в кулаки, сжимая невидимые ленты, и с силой выдернула их из груди мужчин, чувствуя, с каким трудом поддавалась ее собственная магия, мечтавшая укорениться, укрепиться в собственном влиянии.

— Никакого сражения не будет, — устало выдохнула Дара. — Я не позволю никому из вас убить другого. Геор! Ты понимаешь, что не можешь использовать магию направо и налево, ты ведь не владеешь ею досконально! А ты, — она повернулась к огненному магу, — забыл о том, кого тебе заказали? Хочешь, чтобы еще она явилась сюда мстить? Или думаешь, что я обрадуюсь, если кто-нибудь убьет моего мужа, и брошусь этому "спасителю" на шею.

Во взгляде мужчины бурлило непонимание.

— Но ведь ты будешь страдать с ним, — прохрипел он. — Ты умеешь танцевать на огне, королева, и все равно выбираешь какого-то… Какого-то ядовитого мага?

Дара постаралась не обращать внимания на слова о яде. Она слишком много слышала о том, насколько опасен Геор, чтобы сейчас принимать это на веру.

— Я выбираю мужчину, чьей женой я есть, — сказала она, не решившись на высокопарные высказывания о любви. — И это самое главное. Какая мне разница, умею я плясать на огненных решетках или нет, если это не приносит мне ничего, кроме усталости и раздражения?

Геор молчал. Дара слышала его тяжелое дыхание и боялась, как бы он не пострадал куда сильнее, чем пытался показать. Но Каннингем, кажется, просто подбирал верные слова.

— Ты не посмеешь прикоснуться к моей жене, — прошипел адмирал. — Будь у тебя намерения ее убить или овладеть ею против ее воли. Ты уже видел, что я могу.

Дара тоже видела. И не сказать, что увиденное очень сильно ее порадовало. Но спорить она не решалась. Все-таки, происходившее сейчас между ними больше пугало, чем внушало надежду, но в первую очередь им надо было покинуть пустынные земли огненных магов, а уж потом думать о том, как быть дальше.

— Я выжила в огне, — произнесла Дара. — И я знаю, что по вашим законам имею полное право уйти отсюда. Мой муж был похищен, но вы не имеете права убивать его — вы обещали своей заказчице, что не сделаете этого. И я даже не стану спрашивать, как она вас нашла и чем оплатила этот проклятый заказ! Но сейчас вы отпустите нас, и мы уйдем. И никто из твоих людей, Магнус, и ты сам в том числе, прямо или опосредствованно не попытаетесь нам помешать. Иначе тебе придется сражаться не с ним, — она кивнула на Геора, — а со мной. И, поверь, тебе не понравится исход этого боя. Горные ведьмы — это не только точеная фигурка и красивое лицо. Я не менее ядовита.

Огненный маг молчал. Лицо, искривленное гримасой, выдавало напряжение. Дара понимала, что он с трудом сдерживался, чтобы вновь не воспользоваться своей магией против тех, в ком сейчас видел врагов. Но все же, мужчина не решался воспользоваться колдовством напрямую. Может быть, понимал, чем может закончиться его неожиданное своеволие, боялся сражения с горной ведьмой, поняв, что победа не обязательно будет на его стороне…

Или, напротив, не хотел навредить ей?

— Какая мне разница! — фыркнул наконец-то Магнус. — Ты все равно вынуждена будешь его оставить, даже если сейчас я его не убью! Он отравит тебя этой магией, красотка, и ты даже не успеешь понять, когда это случилось. Не надейся на благородство, первозданная сила его не имеет!

Дара отступила от огненного мага и опустила руку на плечо Геору. Ей не хотелось, чтобы он слышал что-либо о своей магии, пока сама Дараэлла не получит должного подтверждения фактов, но, к сожалению, она не имела власти, заставившей бы Магнуса замолчать.

Адмирал притянул жену к себе, крепко обняв ее за талию, и с вызовом взглянул на огненного мага. Дара почувствовала, как сила Геора, на время притихшая, вновь начинала бурлить. Больше всего на свете Дараэлле хотелось сейчас успокоить Каннингема, попросить держать свое колдовство при себе: почему-то девушку не покидала мысль, что чем меньше людей увидит, на что он способен, тем лучше им будет.

— О чем ты? — зло спросил Геор. — Я никогда не причинял Даре вреда. И не собираюсь использовать свою магию против нее.

— Нарочно ты и не сможешь, — презрительно скривился Магнус. — Горная королева сможет остановить твое сознание. Ты ведь мужчина.

— Не все решает красота, — попыталась возразить Дара, но голос ее звучал неуверенно — девушка и сама не верила собственным словам.

— Дело не в красоте, — возразил Магнус. — Дело в том, королева, что ты умеешь управлять своим даром, а он нет. Но сила рано или поздно возьмет верх. Он ядовит даже для меня, для огненного мага. Ты думаешь, что сможешь справиться с ним, но однажды, в порыве страсти или гнева, он убьет тебя. Это лишь вопрос времени. Нельзя хотеть горную ведьму меньше, чем сильнее всего на свете!

Геор хотел возмутиться, но Дара только молча покачала головой, надеясь, что он правильно поймет ее и не станет ничего говорить. Спорить с огненным магом не было ни времени, ни, если честно, особенного смысла.

— Как это можно исправить? — спросила она. — Ведь ты знаешь.

Огненный маг усмехнулся.

— Останься со мной.

— Исправить не значит выжечь все дотла, — возразила Дараэлла. — Моя магия не менее ядовита. Так что постарайся подыскать другой способ, который не будет требовать от меня оставлять моего мужа.

Кажется, то, что она сказала, совершенно не порадовало Магнуса. Он смерил Дару голодным, жадным взглядом, таким, что сразу становилось понятно, будь его воля — схватил бы ее в охапку и утащил прочь, куда-нибудь к себе в логово. Но слишком опасен был Геор, да и сама горная ведьма могла за себя постоять, не настолько уж она и слаба, чтобы каждому, кто пожелает ее заполучить, это так легко удалось. Если б Дара не умела сражаться за свою свободу, давно была бы уже женой лже-короля, а Себастьян Брайнер со своей неудачливой невестой покоился бы в гробу.