Психология проклятий (СИ) - Либрем Альма - Страница 90

— А возьмёшь меня к себе в аспирантуру? — шепотом поинтересовалась Котэсса, наверное, так тихо оттого, что боялась спугнуть счастье.

— Возьму, — прошептал в ответ Сагрон. — Если ты захочешь, разумеется.

— Захочу, — протянула Котэсса. — Только для этого надо будет поступить в магистратуру.

— Бакалавр Арко, — расхохотался Сагрон, — вы зря, что ли, спите с ведущим доцентом кафедры? Или я просто так сижу во вступительной комиссии?!

Раньше Котэсса сильно обиделась бы на эти его слова, но сегодня отреагировала звонким, весёлым смехом — и поцеловала мужчину в губы, наверное, только для того, чтобы поймать последний скользнувший по его лицу лучик заходящего солнца…

Не оборачиваясь, Котэсса щёлкнула пальцами. Бумажка, пытавшаяся приклеиться к её спине, превратилась в пепел, а она, всё так же равнодушно, протянула:

— Оскорбление сотрудника Следственного Бюро грозит административной ответственностью, Рейна. Оскорбление сокурсника и старосты — выговором от Литории и исправительными работами. Какой вариант ты предпочтёшь? Если не можешь выбрать, мы совместим.

Бывшая соседка зашипела, словно Тэсса её попыталась поджечь, а не лист бумаги с написанными на нём оскорблениями.

— Стервоза! — искренне произнесла она. — Чтоб тебе пусто было! Отобрала у меня моего Сагрончика…

Котэсса предполагала, что Сагрончик — уже несколько двадцаток как её, между прочим, законный супруг, — даже не подозревал о существовании какой-то там влюблённой в него студентки, всё никак не способной понять, почему её прекрасная личность игнорируется, а не осыпается цветами в безгранично дорогих букетах, а перед нею не расстилается красная дорожка. Но рассказывать кому-либо о том, что он неправильно живёт, сейчас было не в правилах Котэссы. Она никаким-то странным образом привыкла пропускать мимо ушей всё, что говорят другие люди, свыклась с тем, что надо жить, как живётся, и…

Нет, всё-таки Сагроново равнодушие к чужим сплетням было заразным. В Котэссу уже давно не тыкали пальцем, видя её в преподавательском крыле — где ещё молодой жене жить, как не с мужем? К ней привыкли и на кафедре, причём ещё намного раньше. А в Следственном Бюро и вовсе любили, а Ребекка, рассчитывающая на внимание Ирвина, была готова на руках носить: нравившаяся чисто по-человечески Сияющему Котэсса была женой его лучшего друга, а значит, занять особенное место в сердце мужчины не могла никак.

Котэссе порой хотелось разочаровать заносчивую Ребекку, рассказать ей о том, что далеко не всегда то, что женщина занята, останавливает влюблённого в неё мужчину — а последние зачастую ведут себя, как мальчишки, хорохорятся и отказываются внимать здравым аргументам и разумным отказам, — но она так этого ни разу и не сделала. Наверное, сознавала, что во лжи нет ничего хорошего.

Летом жилось легко. Она была только женой Сагрона, а не его студенткой, и ещё немножечко следователем, которому уже начали поручать серьёзные дела. Боевой маг, ещё и часть боевой пары — серьёзное преимущество перед другими, и Котэсса чувствовала в себе ужасное желание трудиться, не покладая рук. Но стоило прийти осени, как Тэсса вновь стала ещё и студенткой — правда, уже магистранткой, — лицом к лицу столкнулась со своими старыми врагами, несерьёзными, разумеется, вроде бывших соседок по комнате, но такими противными…

— Попрошу тише! — раздражённо застучал мелом по доске профессор Куоки. — Разве вам не интересно слушать историю развития часовых механизмов?

— Не особо, — буркнула себе под нос Котэсса, но комментировать громче не стала. Она, конечно, могла, но только не в тот день, когда на учёном совете утверждали тему диссертации Сагрона — очень важное мероприятие, на котором ни Тэсси, ни сам Сагрон находиться не могли, вытрепало им уже немало нервов.

Рейна, кажется, попыталась испепелить Котэссу взглядом и как минимум одним проклятием из тех, которые были рассказаны приглашённым преподавателем-теоретиком на прошлом уроке. Если учитывать, что он допустил как минимум три ошибки в трактовке текста и процедуры, а студентка умудрилась перекрутить даже то, что услышала правильно, а вот ошибки повторила с завидным упрямством, сработать заклинание не могло, но Котэсса всё равно поймала почти невидимую искру в раскрытую ладонь и быстро стряхнула её с руки на часы, возвышавшиеся на преподавательском столе.

— Скажи, — придвинулся ближе Окор, сидевший на другом конце длинной лавки — в этом учебном зале предполагалось сидеть едва ли не вшестером, но студентов на лекцию к Куоки пришло ожидаемо мало, — а он хоть от старости в постели не рассыпается? Как-никак, тридцатник уже стукнул. Может, уже и дисфункция…

— Выучил новое слово? — не удержалась от язвительного комментария Котэсса.

— Дисфункция? — тут же оживился профессор Куоки. — Окор, мой дорогой, вы, несомненно, правы, у часов была именно дисфункция! Дорогие студенты, поприветствуйте моего бакалавра! К сожалению, его защита не увенчалась особенным успехом… — и никто, кроме Толина, этому не удивился, разве что ещё сам Окор. — Но он готов дерзать и дальше… Окор, дорогой, не хочешь рассказать о своей бакалаврской?

Шанук поднялся, правда, очень медленно и явно крайне неохотно, а Котэсса расслабленно откинулась на спинку лавки и прикрыла глаза. Лекция грозила затянуться, Рейна придумывала следующее проклятие, рассчитывая на то, что оно обязательно подействует, а ей было очень скучно. Всё-таки, правы были старшекурсники, когда говорили, что после приобретения первой работы ценность университета в глазах студента несколько падает. И чем лучше работа, тем меньше хочется возвращаться в храм науки, по крайней мере, если платят хорошо, а студент не намеревается похоронить свою личную жизнь во имя учёбы.

Котэсса, прежде чем задремать, успела подумать, что личную-то жизнь она уже устроила — только надо сказать Ирвину, что она не сможет побывать на следующей ночной смене, у Сагрона там какой-то праздник намечался, он просил остаться дома…

— Рейна, — уже почти сквозь сон раздражённо пробормотала Котэсса, — если ты ещё раз произнесёшь что-нибудь в этом духе, я представлю тебя своей свекрови как Сагронову любовницу.

— А у меня есть шанс? — тут же оживилась Рейна. — Стать его…

Тэсса не слушала. У Сагрона на жену-то было не так уж и много времени — между прочим, взаимно, Тэсси сама не могла проводить вместе с супругом целые дни, — не то что на любовницу, но вот госпожу Дэрри, его матушку, это явно позабавило бы. Ну, хоть бы покричала всласть, если ей так хочется покомандовать — почему б и нет?

Тэсса уже давно уяснила, что, как бы она ни раздражала свою дражайшую свекровь, любая незаконная барышня, появляющаяся в жизни Сагрона, вызвала бы реакцию куда более негативную. Честь рода, в конце концов, законные дети должны быть, количество незаконных стоит минимизировать…

Или это была очередная научная теория Толина Куоки?..

Тему диссертации утвердили. Об этом Тэсса узнала, когда Сагрон растолкал её, всё-таки задремавшую в лекционном зале, и предложил отправиться домой. До общежития было недалеко, но Котэсса всё равно не подчинилась. Во-первых, ей было лень выбираться на улицу и идти домой под палящим солнцем, а во-вторых, она невольно залюбовалась мужем, чертившим какой-то график на доске.

— Я уже придумал тебе тему диссертации! — бодро сообщил он. — Кандидатской, разумеется…

— Может быть, — лениво поинтересовалась Тэсса, — мы сначала придумаем научную новизну к моей магистерской, а потом…

— У меня сегодня полдня сидел первый курс, — раздражённо отметил Сагрон. — Его Высочество Малиновски в очередной раз изволил забыть о том, что у него лекции. Будь я заведующим кафедрой, я б вышвырнул его отсюда прочь, чтоб даже не воняло!

— Так вышвырни.

— Рано, — покачал головой Дэрри. — Пусть сначала нахамит кому-нибудь серьёзному. Да хотя бы ректору! Или Ирвину можно. Он Малиновски с самой юности ненавидит…