Психология проклятий (СИ) - Либрем Альма - Страница 88

— А то как же. Как только славный род Дэрри выбрался из свинарника, в котором трудился долгие годы, и проложил себе путь если не в столицу, то в большой город, они тут же взялись за торгашество, а это, как известно, нисколечко не способствует развитию магического дара. Дед, конечно, пытался протолкнуть мысль, что он — свободный романтик, на всё способный, как всем нам известный советник… Но внук у него — не основатель королевской династии, а обыкновенный университетский препод.

Сагрон мечтательно улыбнулся. Было видно, что основателем королевской династии он становиться и не собирался, а своей профессией искренне наслаждался. Всё-таки, в обучении студентов было что-то эдакое… Прекрасное, интересное и завлекающее. Хотя ни семья, ни знакомые из родного города не поняли и не приняли выбор Дэрри, но он не видел в себе никакого потенциала в контексте торговли и приумножать капиталы семейства не планировал.

— Оборвалась династия, — протянул он. — Надеюсь, наши дети не решат примкнуть к своим дедушке и к бабушке.

— Ни с чьей стороны, — дополнила это предположение Котэсса. — Потому что мои ещё хуже, чем твои.

Сагрон не стал спорить. Во-первых, возражать в такой солнечный летний день, ссориться с женой в день их свадьбы — это всё не прибавляет охоты к спорам. А во-вторых, семейство Дэрри, при всех его недостатках, было образованным, обеспеченным и, что самое главное, не страдало повышенным интересом к алкоголю. Тэсса же смеялась, что пока её родители выпивали, они хотя бы не особенно лезли в её жизнь.

Впрочем, деньги просили что тогда, что сейчас.

Пальцы Сагрона будто случайно скользнули по тонкой вязи рун браслета Котэссы, и жена недовольно, как та кошка, зашипела.

— Обжигает, — проворчала она.

— Значит, чувства сильные, — усмехнулся Сагрон. — Мне говорили, именно так и работает.

Его собственный браслет тоже грел руку приятным теплом, а когда Тэсса оказывалась непозволительно близко — как для улицы непозволительно, — опалял, присоединяясь к вспышке эмоций и убыстряющемуся сердцу. Котэсса же, хоть и ворчала, что ей всё это не нравится, браслет не снимала. Семейная реликвия не обладала никакой особенной магией, не застывала на запястье, как влитая — это ж не королевские украшения, в конце концов, а обыкновенные, даже если и обогащённые магией веков, — но защищала и дарила какое-то особенное ощущение связи.

— Скажи-ка, — вдруг своим особенным, свойственным только не самым приятным жизненным ситуациям голосом протянула Тэсса, — а ведь если мы разведёмся, от этих браслетов удастся избавиться?

— А мы собираемся разводиться? — поразился Сагрон, не знавший ответ на вопрос о браслетах. В теории, конечно, должно удаться, но те в его семействе, кто этой магической штучкой владел, как-то не испытывал судьбой, а неодарённые к ней и не прикасались. — Уже? Я был уверен, ты потерпишь меня ещё хотя бы несколько лет. Вот поступишь в аспирантуру…

— Болтун, — проворчала Котэсса, для верности ещё и раздражённо толкнув Сагрона локтем под рёбра, и раздражённым жестом указала на три фигуры, застывшие у входа в общежитие. — Ты что, серьёзно думаешь, что я хочу разводиться из-за тебя? Меня куда больше раздражает твоя мамочка!

— Это взаимно, — отметил Сагрон. — Может быть, не пойдём туда? Сейчас ругаться начнут. Твоя опять будет обзываться и называть меня больным…

— А твоя скажет, что я — неотёсанная деревенщина, и имя у меня, между прочим, дурацкое, — подтвердила Котэсса коротким, раздражённым кивком. — Наверное, ты прав. Пойдём-ка отсюда. Погуляем…

Сагрон порывался спросить, как же первая брачная ночь, но не стал. С боевым магом не слишком-то с руки общаться на такие опасные темы, это как минимум… а Котэсса вообще была тяжёлой на руку и острой на язык. От этого она не становилась менее любимой, и Сагрон с удовольствием провёл бы рядом со своей супругой всю оставшуюся жизнь, только вот предпочитал, чтоб в этой жизни не так активно участвовали родители. Причём с двух сторон.

Мама Сагрона было обернулась и — насколько можно было рассмотреть с такого расстояния, — кажется, что-то заподозрила. Дэрри медленно попятился назад, притягивая Котэссу к себе, и, кажется, порывался броситься бежать. Тэсса и сама явно не намеревалась отказываться от столь приятного занятия — побег в данном случае можно было считать чем-то святым и очень-очень полезным для развития семейных отношений.

— Когда у нас появятся дети, — прошептала она, невольно зажигая на пальцах пульсар, — ни одна бабушка и ни один дедушка не будет принимать участие в их воспитании. Ты меня понял?

— Не вижу повода спорить, — согласился Сагрон. — Но это лучше б погасить…

Он потянулся к правой руке Котэссы, и браслеты против их воли соприкоснулись. Что-то вспыхнуло, перед глазами запрыгали яркие пятна, свойственные только определённому роду колдовства, и мир вокруг превратился в смазанные пятна. Сагрон только и успел, что рывком притянуть к себе Тэсси, намереваясь защищать её от любой напасти, и воронка закружила их обоих, заключая в плен искристой россыпи.

Когда Тэсса открыла глаза, она увидела синее-синее летнее небо. Пахло скошенной травой, но не слишком сильно, словно она уже успела привянуть на солнце, оставив по себе только воспоминания в виде тонкого, нежного аромата. В спину что-то кололо, не сильно, но ощутимо.

— И где мы? — не особенно скрывая раздражение, так и звеневшее в голосе, спросила девушка. — Сагрон?

Дэрри привстал на локтях, осмотрелся и с усмешкой протянул:

— На сенокосе.

— Где?! — резко села Тэсса.

— На сенокосе, — послушно повторил он. — Кажется, это наши родовые поля… Но это не точно, — последнее прозвучало с насмешкой, и Котэсса расстроенно оглянулась. — Но что сенокос — точно.

— Точно? — Тэсса оглянулась. — Мне всегда казалось, что ты — городской.

— Ты знаешь, многие люди просто очень хорошо шифруются, — протянул Сагрон. — И если ты забыла, я уже который год не просто так живу в общежитии.

— В стране существует не только столица, — проворчала Котэсса, ложась обратно на сено, в стогу которого и оказалась. — Ты можешь быть из какого-то другого города. И вообще, мы с тобой поженились, а я до сих пор столько всего о тебе не знаю!

— Что поделать, если у меня такая невнимательная жена? — рассмеялся Сагрон. — Не желает слушать, как живётся её дражайшему мужу. Не хочет вникать в его проблемы. А у него их — ого сколько! Вагон и маленькая тележка. Жалеет своего коллегу, говорит, что у него было тяжёлое детство, а мужниное детство её совершенно не волнует?

— У тебя не было тяжёлого детства, — раздражённо отметила Тэсса. — А у Ирвина оно было. У него отвратительные родители.

— У меня не намного лучше. Тебе, по крайней мере, не понравились, — отметил Сагрон, придвигаясь поближе к жене.

— Отец Ирвина — профессор Куоки! Ты можешь себе представить, как жить под одной крышей с сумасшедшим?! — искренне возмутилась Котэсса, а потом вдруг не менее искренне рассмеялась. — Пресветлые боги, о чём мы вообще разговариваем? Делим тут с тобой, у кого родители хуже…

— Начинаем жизнь во браке с чистого листа, — хмыкнул Сагрон. — А что такого? Мне кажется, весело живём…

— Грязных листов и появиться-то не должно за один день. Как мы здесь оказались?

— Возможно, родовые артефакты не настолько бесполезны, — Сагрон тряхнул браслетом. — Смотри, твои родители — не одарённые. Мои родители — не одарённые. А это значит что?

— Что они нас не отследят? — с надеждой поинтересовалась Котэсса.

Мужчина кивнул. Светлые волосы упали ему на лоб, и Тэсса протянула руку, чтобы убрать их, но Сагрон перехватил ладонь жены и прикоснулся губами к кончикам пальцев.

— Именно, — прошептал он. — Это значит, что сегодня мы здесь совершенно одни. Они пойдут искать кого-то, у кого есть магия…

— Например, Литорию, — отметила Котэсса. — Но Литория, кажется, уехала куда-то в командировку. И вообще, это она всё виновата! В следующий раз пусть сама с родственниками разбирается, а не вешает их на голову целевой аудитории… — девушка вздрогнула. — Нет, они найдут Ирвина. Бедняжка!