Золотая жила
(Записки следователя) - Василенко Иван Дмитриевич - Страница 26

Так бывает всегда: воруют вместе, делят на равные доли, клянутся в верности, но стоит одному из них угодить за решетку — и забываются старые клятвы, каждый-готов проглотить другого, выгородить себя, а остальных утопить в ложке воды.

И Золотарь, и Император, и тот же Грибанов уже побывали в заключении и, казалось, должны были бы усвоить золотое правило: сколько веревочке не виться, а конец придет, но выводов не сделали.

Преступники, как говорится, «посыпались», а нас это не радовало: удалось разоблачить далеко не всех дельцов.

Хотелось знать, что скажет организатор всей этой аферы Дунаев.

А он выглядел жалким, обиженным. Мол, не выдержал клеветы, хотел уйти в «потусторонний мир». На первом допросе вел себя так, словно только сейчас следователь открыл ему глаза на то, что говорили его подчиненные.

— Нахалы! Опозорили всех! Да как они посмели на меня, на мою работу! — вспыхнул он. — Я им верил, как себе! А они, мерзавцы!

— Деньги от них получали? — спросил я.

— Что вы имеете в виду? — вытаращил глаза Дунаев.

— Ну скажем, взятки? Долю от похищенного?

— Да как вы смеете подозревать меня, ответственного работника, в таких темных делах! — вскочил он. — Я… Я все делаю… достаю. Планы выполняю…

Пришлось сделать ему очную ставку с Кирюхиным.

— Не отказывайтесь, Степан Саввич! — медленно произнес Кирюхин. — Я же давал вам лично… Помните, золотые часы?

— Ты что, белены объелся? Какие часы? — не выдержал Дунаев.

— Вам — часы, а паспорт остался у меня. Следователь забрал его, — продолжал Кирюхин. — Не коробьтесь, Степан Саввич, деваться некуда… Закрылась ваша лавочка!

— Перестаньте выслуживаться перед следователем! Я чист! — взбеленился Дунаев. — И не жаль меня? Я ведь тебя на работу пристроил! Забыл, как у меня в ногах ползал?

— А кто заставил нас воровать? Вы что мне говорили? Мол, у вас расходы, не хватает зарплаты.

— Цыц, сукин сын! — набросился на Кирюхина Дунаев.

— Раз так, я вам напомню о тысяче, — вскочил Кирюхин. — Помните, в желтом конверте передал?

— Признаю… Было дело, ехал в командировку… Всего двести рублей… Растратил на благо артели, ради плана.

— Тысячу я дал в машине, — перебил Кирюхин. — Шофер видел…

— Ты же, мерзавец, и меня надул, там было всего двести рублей…

Следствием была полностью доказана вина Дунаева как организатора и вдохновителя компании дельцов.

Когда увели Кирюхина, Дунаев смягчился:

— Что со мной будет? С работы снимут! Жене неприятности!

— С должности вас уже сняли. Что же касается вашей бывшей жены, то беспокоиться нечего, она честный человек.

Следствие продолжалось. Собравшись в моем кабинете, Тутов и другие мои помощники готовились к окончательному наступлению.

А чуть позже Дунаев и его компания предстали перед судом.

ЗОЛОТАЯ ЖИЛА

В работе мне везло. Правда, часто это везение сопровождалось трудностями, недосыпанием и занятыми выходными днями, но такова уж наша работа.

Как правило, мне поручали так называемые скучные дела, побывавшие уже в руках других следователей.

Вот и сейчас новое дело, «фруктовое», как его назвали. Дело о лимонах, апельсинах, яблоках, грушах и винограде. О товаре скоропортящемся. Два-три дня полежит такой товар — часть его приходит в негодность. На базах составляются акты на гниль, которую затем вывозят на свалку.

Как проверить правильность списания фруктов на гниль? Ведь их уже нет в наличии, остались только документы. Масса документов!

Ушел домой поздно, спал плохо. Утром зашел в гастроном, там как раз продавали лимоны на штуки. Стал в очередь. Купил пять штук по разной цене. Стоимость одного лимона зависела от его объема, то есть калибра. Спешат реализовать. Нашел директора магазина, маленького, круглого, краснощекого.

— Почему нарушаете правила торговли?

— Спешим, а то погниют, — улыбнулся тот.

— Так красть легче, — вырвалось у меня.

— Что вы, что вы? У нас — все честно! — обиделся директор. — Ну, съедят лимончик. Не больше. Кислятина… зубы сводит…

По пути на работу я зашел в бюро товарных экспертиз к знакомому эксперту Тихомирову Юрию Ильичу. Выложил ему на стол свою покупку и сказал:

— Определи цену!

Юрий Ильич посмотрел на меня, надвинул на глаза большие очки в роговой оправе и стал разглядывать лимоны.

— Лимоны разные, — стал объяснять. — Калибровка не одинаковая, и цена разная. Самый малый — нестандартный — продается на вес — два рубля пятьдесят копеек за килограмм. Остальные же…

— Погоди-погоди, дорогой. Я покупал все на штуки, — остановил я его. — Самый малый за двадцать пять копеек.

Юрий Ильич снял очки, подышал на стекла и стал протирать их носовым платком. Его старческие глаза блеснули любопытством.

— Мил человек, надули тебя торгаши! Да-да, чего улыбаешься? Тебя, следователя, надули, — продолжал он, акцентируя на последнем слове. Я ничего ему не ответил, хотя и обиделся.

Ушел я из бюро в удрученном состоянии.

«Надули, надули! Следователя!» — гудели в моей голове тяжелые слова. Зашел в другой гастроном — там было то же самое: вовсю шла торговля.

При мне в машину садились продавцы с корзинами.

— Куда это вы? — спросил я шофера.

— К проходной завода. Там скоро смена. Вмиг разберут.

Здесь тоже продавали все лимоны на штуки. И самые маленькие тоже.

Директора на месте не оказалось. Я нашел заведующую отделом Тамару Алексеевну Тугодум, полную цветущую женщину лет тридцати пяти.

— Плодосекция гастрономторга отпускает нам лимоны всегда поштучно, — стала она объяснять.

— А по правилам торговли как? — остановил я ее.

— Слыхала, будто нестандартные лимоны должны продаваться на вес, — насупилась она. — Спросила директора, он возмутился: «Делай, что тебе сказано, а то и этого не получишь». Вот так и торгуем…

По пути зашел к директору торга Туткевичу. Это был мужчина высокого роста, плотного телосложения, высокомерный, с гордой осанкой. В противоположность всему этому голос у него был слабый, писклявый.

Директор внимательно смотрел на меня подпухшими серыми глазами с мутноватой роговицей, кивал головой и в такт этому тряс правой ногой, отчего вибрировал стол и позвякивала ложечка в стакане с чаем.

— Так всегда. Следователи почему-то думают, что все работники торговли жулики, — криво и надменно улыбнулся Туткевич.

— Я этого не говорил, но обстоятельства заставляют так думать.

— А в чем дело? Говорите, примем меры, — стушевался Туткевич.

— В магазинах торга фрукты продаются с рук, без кассовых чеков, — объяснил я.

— Ну и что? В исключительных случаях это допускается, — уже раздраженно ответил директор. — Очередей не будет. А покупатель что: пришел — взял, без суеты, без очереди.

Я промолчал.

— Что у вас там еще? — спросил Туткевич.

— Нестандартные лимоны продаются как стандартные, по повышенным ценам.

— Ну уж этого не может быть. Плодосекция вне подозрений. Там работают честные и преданные делу люди.

Говорить дальше не имело смысла. Видно было, что директор защищает своих подчиненных.

Наступила пауза.

— С вашего разрешения я проверю кое-какие документы плодоовощной базы и магазинов, — сказал я.

— Пожалуйста, это ваше право. Но и там у нас люди подобраны опытные, — заверил директор.

— У нас, у следователей, такой девиз: доверяй, но проверяй, — улыбнулся я.

«Надули вас, товарищ следователь!» — с новой силой зазвучали у меня в ушах слова эксперта, когда я, попрощавшись, вышел из кабинета.

В помощь мне дали двух молодых ребят из ОБХСС — Виктора и Александра, а также опытного бухгалтера-ревизора Митрофана Тищука, пенсионера.

Собрав бригаду у себя в кабинете, я рассказал о покупке мною лимонов, заявлении эксперта и о продаже цитрусовых без оприходования выручки по кассе.