Любовница короля (СИ) - Квей Клик - Страница 74

Тарлатан начал захлебываться в крови. Обезумевшая толпа уничтожала все на своём пути. Первыми под руку попали придворные, живущие в купеческом квартале, куда люди вломились, пробив брешь в обороне городской стражи. Было убито порядка полусотни графов, дюжина маркизов и несколько герцогов. За время бунта сгорел весь квартал, посреди которого устоял только банк, куда чернь не могла вломиться из-за огромного количества солдат, оберегающих богатства герцога Дориана.

Понимая, что банк не захватить, чернь взяла на прицел королевский дворец, который, к огромному сожалению, охраняли куда слабее. Люди окончательно решили свергнуть короля, поэтому выжгли половину города, спалили несколько трактиров и направились во дворец.

Хаос и беспорядки продолжались больше недели. Временный император Кабыл не рисковал подходить к городу, потому что понимал, что Леонид Гордон не в силах остановить своих подданных. И он был прав. Люди с легкостью пробили брешь во дворце, поубивали королевскую гвардию, изнасиловали фрейлин королевы, а саму беременную Мирцеллу Гордон изнасиловали, выпотрошили вместе с плодом греха, после чего отрубили ей голову и посадили её на пику. За будущую мать не осмелился вступиться даже архиепископ, который хотел свершить все по закону. До короля чернь так не добралась. Понимая, что все закончилось, Леонид Гордон выпил яд и покончил с собой. Однако с этим никто не согласился. Толпа отрубила монарху голову, с которой ещё несколько дней баловались как с мячиком.

Ещё одна династия могла кануть в небытие. Однако Карл Масур, участвующий в бунте по приказу молодой королевы, смог спасти единственного уцелевшего наследника и бастарда короля, Адама де Дюпона. Восьмилетнего мальчика спрятал у себя сам маркиз Бомонд Колер, принимавший активное участие в свержении старой власти.

Спустя неделю бунты прекратились. Герцог Ричард Дориан, вышедший к толпе, попытался взять власть в свои руки, однако потерпел неудачу. Он с трудом смог избежать расправы и спрятаться с дочерью в банке. После него появилось ещё пять кандидатов. Кому-то повезло больше — их отпустили, кому-то не повезло совсем — их головы добавили к голове Мирцеллы Гордон, торчащей на пике. Никто не мог остановить обезумевшую толпу. Беспорядки вспыхнули с новой силой и продолжались почти месяц.

Когда все начало затихать, а мертвых проституток продолжали вылавливать из канав, герцог Карл Масур, маркиз Бомонд Колер и герцог Ричард Дориан стали собирать сторонников, который смогли уцелеть в восстании. Каждый преследовал свою цель, однако в итоге все выжившие придворные собрались в главном зале дворца, где уже начали убираться слуги. Трона не было, поэтому было решено использовать обычный табурет, с которого каждый желающий назовет имя претендента на трон.

Пока взрослые голосовали, Офелия сидела на лесенке рядом со своим другом шутником, Адамом де Дюпоном. Дети сидели тихо, потому что эхо в главном зале было громкое, а все эти люди, решающие судьбу королевства, говорили довольно тихо.

— Прости, Адам, — едва слышно промолвила Офелия. — Честное слово, я не хотела, чтобы все так закончилось.

— Ничего, — тяжело вздохнул бастард покойного короля. — Архиепископ и милорд Колер мне уже все объяснили. Я и не знал, что отец спит с моей кузиной. Как это может быть, Офелия? Разве он не знал?

— Никто этого не знал, — пожала плечами Офелия. — Мирцелла Гордон была родной сестрой Лилианы Рэнделл, а ведь они не были похожи друг на друга. Как в этом случае понять, кто с кем занимается любовью и от кого рождаются дети? Кажется, взрослые и сами перестали это понимать.

— Архиепископ сказал, что твой отец тоже спал со своей племянницей. Это правда?

— Наверное, я уже ничего не понимаю. Только Карл Масур мне не отец. Он так себя называет, но это не так. Я дочь неба.

— А что это значит?

— Это означает, что моим отцом был сам Бог, — улыбнулась Офелия. — Не по-настоящему, конечно. Так выражаются в империи. На самом деле у меня больше нет отца.

— Где же он? Ты вроде бы говорила, что он мертв.

— Похоже, так и есть.

Взрослые продолжали вести споры, переговоры, дебаты и выборы. В какой-то момент выборы нового короля переросли в жаркий день на базаре, где продают фрукты, овощи, мясо и вещи. Только дворяне торговали не вещами первой необходимости, а титулами, детьми и наследством. Один так вообще пытался занять трон посредством продажи трехлетней дочери и её пятилетней сестры бастарда. Весь этот балаган не мог длиться вечно, поэтому слово взял архиепископ.

— Решено! — громогласно пробасил он. — Если нам не удалось прийти к общему решению, ибо все предлагают свою кандидатуру, рекомендую пойти другим путем. Мы проголосуем по другому принципу. Каждый дворянин выдвинет кандидата, которого бы хотел видеть на троне королевства Фрагиль. Однако за себя голосовать запрещено. Нам уже известно, что несколько таких смельчаков попали под ярость толпы. Нужно принять конечное решение, а не разбрасываться титулами и должностями. Речь идет о троне, дамы и господа. Прошу подойти к вопросу со всей серьезностью.

Старого архиепископа в белой рясе и с длинной бородой послушали все. Вот что значит: говорить от имени всевышних сил. Так взрослые начали новые дебаты, и теперь расклад резко переменился. Тот, кто собирался стать королем посредству своих дочерей, начал активно жестикулировать и предлагать должность Ричарда Дориана, которому с радостью отдаст наследниц, если он сделает его герцогом и своим главным советником. Офелия, сидящая на скамейке, обратила внимание на Карла Масура. Герцог тоже яро принимал участие в решение этого вопроса, хотя не имел к королевству Фрагиль никакого отношения.

— Я бы не хотел становиться королем, — робко признался Адам де Дюпон.

Офелия посмотрела на него и заметила, что многие услышали бастарда покойного короля.

— Почему? — поинтересовалась она.

— Ты ведь сама все видела. Мой отец совершил столько ошибок, что теперь его голову до сих пор найти не могут. Какие-то дети решили поиграть с его головой как с мячиком. Я бы точно не хотел, чтобы из-за моей ошибки умирали люди. Лучше служить достойному королю, бегать каждый день в сад и не задумываться о том, что одна ошибка жены может вызвать такой хаос. Это ведь из-за королевы Мирцеллы, которая убила твоего дядюшку, начался весь этот хаос. Мне всегда казалось, что она очень странная. Но никогда бы не подумал, что из-за этой женщины начнется восстание.

— Это ты ещё с моей мамой не знаком, — закатила глаза Офелия. — Карл говорит, что она почти добралась до Ивара Остина, но при этом загубила много невинных жизней.

— Зачем он так говорит?

— Не хочет, чтобы я шла по её стопам. Карл до сих пор верит, что я стану королевой Шарджа. Если это когда-нибудь случиться, я не должна думать о мести, а в первую очередь задумываться о поступках, из-за которых может начаться война.

— А ты хочешь стать королевой?

— Да, наверное, — пожала плечами Офелия. — Матушка готовила меня к этому с самого рождения. Было бы глупо после всех уроков и нравоучений стать деревенской пастушкой.

— Я говорю не о твоей матушке, а о тебе. Ты сама хочешь стать королевой? Хочешь править королевством?

— Хочу, — закивала Офелия.

Адам де Дюпон встал с лестницы и подошел к взрослым. Офелия заметила, как он дернул за рукав Бомонда Колера, который и так хромал из-за сломанной ноги. Они о чем-то долго шептались и маркиз, воспользовавшись моментом, поставил на стул бастарда покойного короля.

— Меня зовут Адам де Дюпон! — громко сказал он. — Во мне течет королевская кровь Леонида Гордона. Я являюсь бастардом, однако право крови никто не отменял.

— Хотите предложить свою кандидатуру, милорд? — спросил у него архиепископ.

— Вы ведь сами сказали, что каждый должен выбрать того, кого считает достойным королем, — ответил Адам. — Я не стану королем, даже если вы меня зачем-то выберете. Я отдаю свой голос в пользу Офелии Аль Салил де Оран.

Офелия немного удивилась, но в большей степени растерялась. Адам же, как настоящий джентльмен, спрыгнул со стула, подошел к ней и поклонился. Все это заметили, но вскоре базарный день продолжился так, словно ничего особенного не случилось. А Адам сел рядом с подругой и пожал плечами.