Медовый месяц с чужой женой (СИ) - Коротаева Ольга - Страница 31

Чтобы отвлечься от ненужных мыслей, опустился ниже в воду, еще вытянул уставшие ноги и попросил:

— Пелагея, расскажи о себе. Что тебе нравится делать? Какую слушаешь музыку?

— Нравится? — промурлыкала она, не открывая глаз. — Да, мне очень нравится…

— Поля, ты не засыпай, — я приподнялся, взволнованно прислушиваясь к ее дыханию. — Эй… — погладил девушку по румяной щеке. Какая она нежная. Как я мог не услышать, не разобраться, что она не шлюха, не тварь? Больно стало оттого, что обвинял ее в том, чего нет. Не поверил в чистоту. Хотя я, честно признаюсь, не жалел ни о чем. Кроме своей ярости и злости, которую нужно было направить на другого человека, а не на Пелагею. Точно не ангелочка в свадебном платье, с заплаканными зеленоватыми глазами.

— Макс? — она прижалась щекой к моей руке и, зевнув, ушла под воду.

— Поля! — я поймал ее и потащил на себя. — Да что с тобой? — испуганно прошептал и собрался встать.

Девушка потянувшись, перебралась на колени, улеглась на мою грудь и цепко обняла за шею.

Я осторожно поднялся и, стараясь не поскользнуться, переступил через борт ванны. Оставляя на ковре ручеек, понес «жену» через коридор, прямо в спальню. Хорошо, что она сейчас ее не увидит, иначе я точно оказался бы в невинных глазах извращенцем.

Ну, а утром она все равно разочаруется. Или я обожгусь. Разница небольшая.

Я застыл по центру темной комнаты, размышляя, как уложить Полю в кровать. Поддел большим пальцем ноги створку шкафа-купе и отодвинул ее в сторону. Пришлось напрячь мышцы одной руки, чтобы удержать девушку, а второй достать махровое полотенце и рубашку. Здесь выбор одежды скудный, не то что был дома. Дома, который все равно мне претил, потому что спокойно мне было только с родителями, а потом… А потом все пошло кувырком.

Расстелив кое-как полотенце одной рукой, осторожно уложил Полю и погладил ее по щеке. Она что-то бормотала и скручивалась от прохладного воздуха. Я сцепил зубы, чтобы не вспыхнуть от возбуждения, пока срывал с нее влажное платье. Пришлось повозиться, но Поля спала крепко, позволяла себя переворачивать, только постанывала, рассыпая по мне новые порции дрожи.

Откинув мокрые тряпки на пол, я нежно вытер остатки воды с ее кожи, и даже темнота меня не спасала: видел каждый изгиб, считал непроизвольно родинки, путал пальцы в мягких волосах. Зону бикини и грудь я стойко обошел стороной, хотя наверняка лишился эмали на зубах — так отчаянно сдерживался.

Убедившись, что Поля более-менее высохла, я буквально завернул ее в свою рубашку, переложил на другую часть кровати и укрыл одеялом.

Мне вытираться не понадобилось: я просто горел. Как вода не шипела на моей коже — удивительно! Даже задумался, не пойти ли еще искупаться. Только теперь в ледяной воде. Вернулся в ванную и долго смотрел в бурлящее маленькое море.

Как три дня могут нас изменить? Если вы мчите на споркаре прямо, а дорога внезапно уходит в сторону, нужно выжимать скорость. Стоит лишь коснуться тормоза — вы сорветесь в пропасть. Вот и я — хотел острых ощущений, излечиться от скуки, выжечь из себя ярость и гнев. Вот вам, получите — распишитесь. Педаль газа вышла из строя, а тормоз… Да я сам тормоз.

Выключив джакузи, я накинул халат и, как голодный и злой медведь, пошел в гостиную. Большое окно угрожающе накренилось в мою сторону, и я шарахнулся к стене. Задышал часто-часто и почти присел, чтобы снова накрыться руками.

Это все иллюзия, я тебя не боюсь!

Никогда не спал на диване в этой квартире, потому что утром казалось, что ты улетаешь в небо, но сегодня мне придется переступить через себя.

Я лег лицом на подушку, сжав ее руками до боли в мышцах, и через десяток темных и тихих минут незаметно отключился.

Глава 43. Поля

Проснулась и тут же инстинктивно сжалась. Оглядев пустую затемненную комнату, облегчённо выдохнула: за эти дни я превратилась в неврастеника! Всё время жду нападения. Но кто бы вёл себя иначе, попади он в клетку со зверем?

Глядя в разноуровневый потолок с затейливой системой подсветки, подумала: сейчас зверь не нападает, лишь рычит из угла, но от этого не легче. Хоть Макс и пообещал мне безопасность, я постоянно ощущаю на себе его пристальный взгляд. Монстр называет это защитой? Хмыкнула и покачала головой. Это — ложная безопасность.

Но больше всего беспокоит, что мне всё чаще хочется подойти к зверю самой: погладить, подразнить, взъерошить шерсть… Снова увидеть, как он щурится от удовольствия, хоть и подрагивает своим большим хищным телом, словно в любое мгновение ожидает нападения даже от меня. От собственной жертвы. Неужели, Макс никому не доверяет? Сложно, наверное, так жить.

Я вздохнула и села в кровати. Большая, круглая, она занимала бы в моей квартирке… всю квартирку, включая ванну и кухоньку. Чёрные шёлковые простыни ласкали кожу, мягчайшие подушки разбросаны по всему матрасу: я будто бы в гнезде. Да-да! Ложная безопасность. Или не ложная? Провела ладонями по нежному батисту рубашки, что была на мне. По спине пробежался холодок: Макс переодел меня? Когда? Видел, трогал? Почему от одной мысли об этом стало жарко?

Последнее, что помню — я нежилась в джакузи, а потом словно выключили мир. Даже снов не помню. Неудивительно, ведь вчера я едва не погибла. Бросилась в огонь, чтобы спасти того, кого ненавижу. Покачала головой: ну почему я такая глупая? Почему отчаянно не хочу, чтобы кто-то пострадал? Почему сочувствую тому, кто был так жесток со мной? И откуда это неприятное чувство разочарования? Неужели я ждала, что проснусь в его объятиях? Нет? А что тогда?? Что Максимилиан будет благодарить? Глупо. Что его «прости» искреннее? Идиотизм. Что признается, что небезразлична ему?

Так! Когда опасность минует, первым делом попрошу доктора Смирнову, у которой я училась, и с которой у меня сохранились хорошие отношения (она даже устроила маму в клинику, и не её вина, что у меня не хватало денег на лечение), проверить, не спятила ли я сама. Не удивлюсь…

Сжав челюсти до боли в зубах, я решительно поднялась. Мне нужно приручить монстра, а не становиться его ручной игрушкой. Сегодня же попрошу для себя большей свободы! И пусть перестанет смотреть на меня так, словно желает сожрать. Пусть перестанет изводить намёками, будто случайно касаться. И пусть перестанет… Я на миг зажмурилась и, вспомнив, как Макс вчера сжимался в углу прозрачного лифта, ощутила укол в районе сердца. Пусть перестанет становится человеком!

Открыла глаза и посмотрела на противоположную стену. От увиденного ноги подкосились, а по позвоночнику заструился холод ужаса. Что это?!

Едва справившись с дрожащими коленями, я, с трудом переставляя ноги, побрела к огромному, на полстены, рисунку. Протянула руку и прикоснулась к мягкой пористой поверхности: в похожий на твёрдую губку материал были воткнуты короткие блестящие железными рукоятями ножи. Сотни ножей! Я потянула на себя один из них, и тот легко поддался. Поразившись остроте смертоносного оружия, я невольно попятилась. Нож, выпав из ослабевшей руки, со стуком воткнулся в пол. А у меня будто камень в желудок провалился, когда я вновь посмотрела на изуродованное изображение седого мужчины с мрачным взглядом, за руку которого цеплялась улыбающаяся красотка немногим старше меня.

Ножи были воткнуты в грудь, глаза, рот не только мужчины, но и девушки. И, судя по тому, что «губка», на которую нанесено огромное изображение, была вся истыкана, кто-то отчаянно ненавидел пару. Я не знала, кто эта женщина, но вот мужчина напоминал…

— Шокирована? — послышался тихий голос за спиной.

Глава 44. Поля

Я подавила первый порыв броситься наутёк: Макс, как оказалось, отлично справляется с метательным оружием. Смысл бегать? И нельзя показывать зверю страх. Медленно выдохнула и повернулась к монстру.

— Это Дорогов? — спокойно уточнила я, заметив очевидное сходство с Витей.