Истинная пара: третьим будешь? (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 41

— Куропатка почти готова, — Валера решил показать себя рачительным хозяином и широким жестом пригласил дам к костру. Тётка заохала, что не может сидеть на траве, и я поискала взглядом Берёзкина. Тот понял без слов, и по воздуху из избушки приплыла табуретка. За ней — колченогий стул для мамы, а потом и ведёрко с чистой водой из ручья.

— Благодарю, уважаемый, — тётка меленько поклонилась домовому. — Кто ж ты есть таков? Джинн или…

— Папа мой из домовых, — с достоинством ответил Берёзкин. — С вашего позволения, достопочтенная ведьма, пойду печку истоплю, ночевать будете, наверное.

— Я бы прямо сейчас в обратный путь отправилась, — пробормотала тётя Фотя, пристально глядя на место исчезнувшего Берёзкина. — Но поглядим. Поглядим. Давай-ка, Юльча, рассказывай всё как на духу!

Пока Валера разделывал отлично запечённую куропатку, я рассказала. Про «шамшам» и мои обиды на Ромео, про Вишенку, про Аксинью из зеркала, про истинную пару и цветы на коже. Про то, как прабабка решила удалить меня из дома и занять моё место.

Тётка переглянулась с мамой и уточнила, подавшись ко мне:

— Ты сказала «шамшам»? А откуда ты про него знаешь?

— Прабабушка Юлиана, — призналась с опаской.

Но опасаться было нечего. Тётка воздела руки к звёздному небу и в отчаянье воскликнула:

— Ну Юлиана! Ну жаба безголосая, лисица бесхвостая! Прости шабаш, да будет её загробная жизнь лёгкой и приятной, ну удружила! Как можно было ребёнку доверить именное заклинание проклятой ведьмы?!

— Фотя, успокойся! Разве могла бабуля знать? — укорила сестру мама. — Да и Юленька была её любимой правнучкой…

— Я, конечно, очень сильно извиняюсь, — выбросив обглоданную ляжку куропатки, я в упор глянула на тётку. — Меня в ваших словах интересуют особо вот эти: «именное заклинание» и «проклятая ведьма». Можно пояснить для чайников?

Тётя Фотя покачала головой, но пояснила:

— Именное — это вот этот «шамшам», только каждая ведьма его раньше под себя сочиняла. И порошком вербены с рутой пользовала. Тебе же Юлиана дала готовое заклинание, а принадлежало оно прабабке Аксинье, той самой, из-за которой на нашем роду проклятье лежит.

— Аксинье?! Так ведь это она… Значит… Всё из-за неё… Значит, её «шамшам» сработал на вызов?

— Что-то в этом роде, — пробормотала мама. — А потом она своё заклинание у тебя отобрала.

— Вот почему магия осталась, а «шамшам» исчез… — тихо сказала я. И вдруг в голове что-то вспыхнуло, будто лампочка кота Феликса.

Моя сила не исчезла после секса с Валерой!

Мама сама прилетела на метле, хотя сама после свадьбы попала под проклятье!

Аксинья, которую изнасиловал сосед, наслала на его потомство проклятье, значит, и с этого рода оно должно было сняться… Дети с червоточиной… Валера изменился, стал заботливым и вежливым… А Ромео, небось, теперь может обернуться зверем…

Шабаш, как же всё переплелось!

Высказав все соображения маме с тёткой, я помедлила и продолжила:

— Значит, ничего с Аксиньей не случилось, потому что я её вытащила в наше время, и теперь проклятье с обоих родов снято?

— Выходит так! — усмехнулась мама, крутя пальцем в воздухе и создавая вполне различимый вихрик, который метнулся к костру и принялся шевелить прогорающие угли. Огонь вспыхнул с новой силой, а вихрик вернулся в руку хозяйки, которая с явно различимым удовлетворением произнесла:

— Во всяком случае, я совершенно не против таких перемен! Девятнадцать лет прожила без силы, теперь-то я оторвусь по полной программе!

— Простите, что вмешиваюсь, — деликатно кашлянул Валера. — Но хотелось бы уже подумать о возвращении в цивилизованный мир.

— Я думала, тебе тут нравится! — я с усмешкой прижалась к нему, ощущая жар его тела и его желания. Мама с тёткой снова переглянулись, но ничего не сказали. Потом тётя Фотя солидно ответила:

— Ещё ночку перекантуетесь здесь, нам надо обсудить дальнейший план действий.

— Мне надо отправить Аксинью в её время, — задумчиво сказала я, ковыряя шкурку с куропачьей ножки. — Но как?

— Верховная нам поможет, — убеждённо ответила мама. — Фотинья говорит, там эта прабабака такой переполох устроила на шабаше, что все сразу смекнули, что это не ты.

— К счастью, — буркнула я. — С её планами всемирного господства…

— Достопочтенные ведьмы, — Берёзкин возник словно из ниоткуда, как он умел и любил это делать, и поклонился: — Почивать вам постелено на лежанке, а уважаемый оборотень у печки разместится на запасном матрасе. За костром пригляжу, мусор уберу, не извольте беспокоиться.

— Великий Шабаш, Берёзкин! — я аж умилилась. — Слушай, давай ты поступишь на службу в наш дом загородный? Ты не домовой, а чудо чудное!

— Бери-бери! — засмеялись и мои родственницы. — Не пожалеешь!

— Мне нужно время, чтобы всё хорошенько обдумать, — домовой ловко уклонился от ответа и снова отвесил поклон. — Пожалте спать, достопочтенные!

Достопочтенные пожаловали.

И спалось нам, по крайней мере, мне уж точно, просто отлично.

Глава 21. Какая семья без застолья?

Давайте я не буду описывать наш полёт на мётлах из ебеней, которые оказались где-то в республике Коми, до Москвы, до загородного дома Хортовых. Скажу только одно: если мне будет дано выбирать, я выберу другой способ передвижения. Седалище болело так, будто я целый день прыгала им без устали на каменном полу. Когда сползла с метлы позади мамы, заохала, как тётка Фотинья. А Валера просто-напросто стёк с древка и распластался на траве. Тётя спросила беспокойно:

— Живой, эй?

Не открывая глаз, Валера только вяло отмахнулся и раскинул руки-ноги звездой, попеременно напрягая и расслабляя мышцы. Мама отряхнула пыль с плаща и деловито заметила:

— Пусть отдыхает. А мы пока займёмся делом.

— Да. Юляша, ну-ка, покажи нам, как и откуда тут появилась Аксинья, — велела тётя Фотя.

— И мне бы отдохнуть, — вздохнула я, но послушно потопала к дому. А навстречу нам уже спешила Магдалена, за пару дней растерявшая весь свой лоск и королевское спокойствие:

— Вы… ВЫ… Откуда вы все появились? Юлия Николаевна!

Моё имя она словно выплюнула — такое презрение послышалось мне в голосе домоправительницы. Мама выразительно посмотрела на меня — что за птица эта дама? Я вспомнила о правилах хорошего поведения и кротко представила:

— Магдалена Станиславовна, это моя мама Елена и моя тётя Фотинья. Они приехали… прилетели сюда, чтобы навести порядок с нашей… гхм родственницей.

— Какой такой, простите, родственницей? — аж вспыхнула Магдалена. — Да вы тут… Вы такого наворочали… Вы…

И она задохнулась от праведного гнева. Так-так, интересно, что же Аксинья натворила?

— Мы поговорим обо всём этом позже! — твёрдо ответила я домоправительнице и словно отодвинула её жестом руки с дороги. Странно, но та послушалась, отошла, пропуская нас в дом. Тётка догнала меня и шепнула:

— Ишь, наблатыкалась, Юльча! Слушается тебя прислуга.

— Не прислуга она, — таким же тихим голосом ответила я. — Дальняя родственница, не обращённая.

— О как!

И тётя замолчала, что-то обдумывая. Мама озабоченно заметила:

— Говорила Верховная, что сильна эта Аксинья, как никто. Что делать-то будем?

— Подожди ты, Ленка, не ной заранее! Сейчас осмотримся, может, учуем что.

Я распахнула дверь в спальню и кивнула:

— Вот. Зеркало.

— Мда-а-а…

Тётя Фотя подошла к зеркалу, протянула ладони, словно пытаясь уловить следы магии. Мама огляделась, покрутившись вокруг себя, и произнесла:

— Вербена… Чуешь, Фотинья? Вербеной пахнет.

— Чую. И рутой. Неужто порошок пользует?

— Похоже на то.

— Порошок она использовала, — вмешалась я. — Посыпалась им и становилась невидимой!

— От оторва! — неожиданно засмеялась тётя. — Знала я, что с этой Аксиньей будет хлопот. Порошок руты и вербены слишком силён в сочетании с именным «шамшамом». Ну, девушки, чего решать будем?