Пари на секс (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 20

— Добрый день, тётя Оля, не возражаете, если я вас так буду называть? Блинчики — это прекрасно, спасибо! Так что там с твоей сестрой, Юль?

Мы уселись за стол, и я схватила мобильник.

— Никто не звонил, — сообщила тётя Оля, ставя перед Кузей тарелку со стопкой блинов.

— Ты заявила в полицию? — деловито спросил он.

— Нет ещё, только позвонила в Бюро несчастных случаев.

Кузя покачал головой и подвинул тарелку ко мне:

— Ешь.

— Не хочется…

— Они позвонят, когда ты съешь как минимум три блина.

— Откуда ты знаешь? — фыркнула я против воли.

— Вангую, — ответил он, самолично скручивая блины в трубочку. Ровно три. Открылся холодильник, передо мной появилась плошка со сметаной. Кузя ткнул пальцем в рулетики блинов: — Ешь.

— Это глупо…

Но рука уже сама потянулась к еде. Мне хотелось верить. Я верила…

Телефон завибрировал, когда я дожевала последний блин и уже почти отчаялась. Номер незнакомый. Дико глянула на Кузю и схватила мобильник:

— Алло?

— Вы заявили о пропаже сестры, Евгении Владимировны Глинской, две тысячи второго года рождения? — женский голос в телефоне заставил меня встрепенуться и обмереть.

— Я…

— В базе данных есть две неопознанных девушки, подходящие по возрасту. Адреса записывать будете?

Я вскочила, схватила блокнотик, пришпиленный на холодильник, зашарила на полке в поисках ручки:

— Конечно, диктуйте!

— Екатерининский судебный морг, Екатерининский проспект 10.

— Морг… — простонала я, и Кузя нашёл мою руку, накрыл её ладонью, согрел. Я мужественно записала адрес. Женщина бесстрастно продолжила:

— Институт травматологии имени Джанелидзе, реанимация. Будапештская дом 3, обращаться в приёмный покой.

— Спасибо большое, — потерянно сказала я и услышала в ответ:

— Желаю удачи.

Отключив звонок, я с минуту растерянно смотрела на корявые буквы, написанные на листочке. Морг… Я видела только морг. И представляла Женьку голой на жестяном столе патологоанатома… Пришлось даже зажмуриться пару раз, чтобы прогнать настойчивое видение. Кузясунул мне ещё один свёрнутый трубочкой блин и спросил:

— Ну что, поедем?

— Конечно, поедем, — очнулась я, дико глянув на блин, и отложила его в сторону. — Тётя Оля, я съезжу…

— Хочешь, я с тобой? — спросила она тревожно.

Кузя встал:

— Спокойно, я с Юлькой, а вы не волнуйтесь, всё будет хорошо.

Он подхватил меня под руку и сказал:

— Документы сестры возьми. Паспорт, полис… Что ещё?

— Полис, да… — очнулась я. — Боже, я не могу ехать в морг! А вдруг она там… Вдруг… Мёртвая… Нет!

— Не истери! — Кузя взял меня за плечи и выпихнул из кухни. — Полис!

Тряхнув головой, я отправилась за полисом, старательно давя рвущиеся наружу слёзы. Нет, плакать я не буду. Не сейчас. Потом, может быть…

С карточкой полиса в руке я вернулась в коридор, где меня ждал Кузя. Он сунул мне мою сумку, а когда я потянулась за ключами от машины, решительно отобрал их. Я запротестовала:

— Э!

— Не «э», а я поведу.

— Это моя машина! — я выдрала у него из руки ключи, но Кузя быстро произвёл профессиональный захват меня, а потом и ключей, и сунул их в карман от греха подальше:

— Молчи, женщина, на тебе лица нет, хочешь аварию спровоцировать? Поехали.

И мы поехали. То есть, сначала спустились на улицу, Кузя посадил меня на пассажирское сиденье, а сам сел за руль. Я сказала:

— Сначала едем в морг.

— Фиг тебе. Сначала мы едем в больницу.

— Это почему?

— В морг всегда успеем.

В приёмном покое Джанелидзе было много народу. Воскресенье после обеда — самое время резаться, ударяться, падать и ломать ноги. Пока страдающие люди ждали, я пробралась к стойке информации и, заглянув в окошко, жалобно спросила:

— Меня к вам направили, у вас лежит девушка неопознанная, её по Скорой привезли, можно мне её увидеть?

— Вы родственница? — строго спросила пожилая женщина в белом халате.

— Я не знаю, мне бы посмотреть — может, это моя сестра!

— Обратитесь в травму к дежурной сестре, — послали меня и закрыли окошко.

В травму так в травму, сказала я себе, и мы с Кузей пошли искать травму. Она оказалась аж на тринадцатом этаже, и мы сразу очень удачно попали на старшую медсестру. Объяснив цель визита, мы с Кузей получили по белому гостевому халату и по паре бахил, хотя ворчание было слышно по всей больнице, что «не приёмные часы!»

Но я выдержала и это испытание. Лишь бы увидеть — Женька или не Женька. И ноги у меня подгибались, пока я шла, цепляясь за Кузин локоть, к палате. И слёзы глаза застилали. А вдруг не Женька? Вдруг какая-нибудь другая девчонка того же возраста и цвета волос?

Я даже остановилась перед дверью в палату, вцепилась в Кузю крепче и простонала:

— Я боюсь!

— А ну не бойся, Глинская! — он даже встряхнул меня. — Я бы сам посмотрел, но я твою сестру видел в последний раз в девять лет!

Сглотнув ставшую вязкой слюну, я выдохнула и на вдохе вошла в палату.

Она лежала на койке у окна. Бледная, не расчёсанная, угрюмая. Женька моя, моя сестрёна… Живая, господи, счастье-то какое! Это она! И не надо ехать в морг!

— Ваша? — спросила медсестра.

— Наша, — ответила я, вытирая слёзы. — То есть, моя, да. Что с ней?

— Нашли на улице без документов и в нижнем белье. Закрытая черепно-мозговая травма, ретроградная амнезия. Сегодня собирались в неврологию переводить.

— Амнезия? — испугалась я, но медсестра успокаивающим тоном ответила:

— Ничего страшного, такое бывает после удара или шока. Вот если за три-четыре дня память не вернётся, придётся понаблюдать у специалиста.

— Я могу с ней поговорить?

— Конечно, может, она вас вспомнит, и тогда процесс пойдёт быстрее.

Я глянула на Кузю, потом двинулась к окну. Женька уставилась на меня чуть ли не враждебно, но я присела рядом, взяла её за руку:

— Привет, как ты?

— Нормально, а вы кто? — осторожно спросила сестра. У меня возникло странное чувство, что она меня троллит, но я удержалась от язвительных комментариев и мягко ответила:

— Я твоя сестра, Юля. Помнишь?

— А он кто? — Женька кивнула на Кузю.

— Никто. То есть, он мой бывший одноклассник. Мой друг.

— Одноклассник, — пробормотала она. — Так это с ним?

— Что — с ним?

— Не помню, — она растерянно уставилась в окно. — Я вообще ничего не помню.

— Ничего страшного, — ответила я ей, улыбнувшись усилием воли. — Всё вернётся, я обещаю!

— Ты заберёшь меня?

— Я хочу поговорить с лечащим врачом, чтобы, если можно, забрать тебя, да.

Она мягко вытащила свои пальцы из моей ладони и кивнула, отворачиваясь к окну.

Переговоры с дежурным врачом, за неимением в воскресенье лечащего, оказались быстрыми и весьма результативными. Он согласился, что девушке будет лучше дома, выписал направление к неврологу и велел оградить Женьку ото всех стрессов, даже случайных. Кузя метнулся ко мне до мой, чтобы привезти для неё вещи. В общем, уже через полтора часа мы спустились в машину втроём.

— Жень, а где твой телефон? Где паспорт? — спросила я сестру.

— В сумке, — уверенно ответила она.

— А сумка?

— Не помню… Когда я пришла в себя, сумки со мной не было.

— Может, украли? — предположил Кузя, сев за руль.

— Угу, и одежду украли, — хмыкнула я. — Думаю, телефон и сумка остались там, где ты была всё это время, Жень. Постарайся вспомнить, а? Ты у знакомых ночевала?

Она пожала плечами, хмурясь. Не выдержав, я порывисто обняла сестрёнку, прижала к себе, закачала:

— Ты вспомнишь, обязательно!

Женька мотнула головой, плечами, высвободилась, потом буркнула:

— Извини. Можно, мы пока не будем обниматься?

— Конечно…

Мне хотелось разреветься от жалости и обиды, но я сдержалась. Сама не пойму как. Ноу стресс. Всё вернётся в привычную колею, надо только подождать. Ведь мы сёстры, ближе меня у Женьки никого нет!