Спорим, мы поженимся ? (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 8

— Гешенька? Солнышко, ты в очень неподходящий момент! Я на переговорах, зайчик! Позвони мне попозже!

Я рявкнула в телефон:

— Это не Гешенька! — и уже спокойнее продолжила: — Ваше солнышко заболело! Пожалуйста, приезжайте к нему!

— А ты кто? — подозрительно спросила Лера.

Конь в пальто!

— Домработница, — соврала я. Собственно, совсем даже чуть-чуть соврала. Я бывшая домработница. Но не суть.

— Ну, вызови ему врача, что там надо... Купи лекарства. В общем, займись этим, мне действительно сейчас некогда! Всё, до встречи.

И она отключилась. Я отняла телефон от уха и удивлённо уставилась на экран с профилем Леры. Красивая инстаграмная дива. Бровки, губки, ресницы-опахала. Ясно, что такие за любимыми мужчинами не ухаживают, когда те заболеют. Даже не знаю, зачем я позвонила. Для очистки совести, не иначе.

— Ле-ера-а.

— Занята Лера, я за неё, — откликнулась, бросив взгляд на Г ошу. Он был весь красный, дышал тяжело и метался, словно искал что-то. Или кого-то. Нету Лерочки, нету. —

Сейчас я дам вам лекарство, и будет полегче.

Вздохнула и пошла искать ибупрофен.

Весёлый температурный вечер томно превратился в беспокойную ночь.

Я провела его в кресле, придвинутом поближе к дивану. Каждые полчаса просыпалась от беспокойной дрёмы и мерила температуру мужчине, который не так давно выгнал меня, не заплатив. Но, как хорошая девочка, я старалась об этом не думать. Чего уж там, на обиженных воду возят.

Температура вела себя, как капризная дамочка. То снижалась, заставляя меня радоваться, то снова подскакивала до тридцати девяти с половиной. Я давала попить чаю с мёдом, ругалась на Леру, которой пофиг, на Г ошу, который подхватил простуду или что там у него варилось в организме, потом снова давала чаю. Потом вспомнила про бабушкин метод лечения, который она не раз успешно применяла на всех членах семьи, и пошла искать спирт.

Раздеть Г ошу оказалось довольно-таки непростым делом. Благо галстук он снял, а вот рубашку не успел. Пришлось попотеть. Пока пуговички расстегнула, пока повытаскивала руки из рукавов (к концу этого процесса мне уже казалось, что у несостоявшегося босса как минимум пять рук) — взмокла, ей-богу! Налив в ладошку немного найденной в шкафу водки, принялась натирать грудь и плечи Гоши кругами. Интересно, сколько времени он проводит в своей качалке? Мышцы такие... Такие... Нехилые такие! Гладкие, упругие... Кожа, как у ребёнка! Неужели его ЗОЖ помогает лучше увлажняющих кремов?

Я и сама не заметила, как мои движения стали плавными и осторожными. Как будто украдкой ласкала его тело, боясь разбудить. Отдёрнув руки, шёпотом отругала сама себя:

— Дура набитая!

Завернула крышку на бутылке водки и села на диван. Лоб Гоши был ещё горячий, яичницу жарить можно... Подумав о еде, я ощутила полный рот слюны. Божечки, есть хочется как! Вот пойду и приготовлю себе яишенку, хоть подкреплюсь. Неизвестно, как пройдёт ночь.

Поглядывая на больного, я разбила четыре яйца в сковородку, бросила туда кусок масла и налила в чашку чая с мёдом. Пока яичница шкворчала, я намазала масла и на хлеб. Сыра в холодильнике не нашлось, видно, Гошечка его не употреблял. Сев за стол, отхлебнула чаю и глянула в окно. Как здесь всё по-другому, в Москве. Звёзд не видно, даже если небо чистое. Все звёзды вон в городе горят, светло, как днём. Дома ночью можно выйти во двор, поднять голову и утонуть взглядом в звёздах.

Поев, я снова измерила температуру. А похоже, народная медицина действует! И с лица уже не такой красный, и тридцать восемь — вполне прилично. Теперь больного можно и укрыть немножко, а мне — устроиться в кресле и немного поспать. Вот придвину кресло вплотную, чтобы Гоша не упал случайно, и закрою глаза.

Впрочем, уснуть сразу мне не удалось. Как только я начала проваливаться в бесконечную яму — вот-вот сон настигнет и унесёт с собой — меня схватили за руку горячими пальцами. Хриплый шёпот показался криком:

— Лера, Лерочка. Не уходи, останься со мной.

— Леры нет, — пробормотала я, пытаясь освободиться. — Я за неё.

— Иди ко мне.

— Вот ещё! — пропыхтела с усилием, но пальцы вцепились в запястье с утроенной силой. Блин, синяков мне понаставит!

— Ложись рядом, Лера, давай просто спать вместе.

— Да не хочу я с вами спать, — возмутилась. Но оторвать его клешню оказалось нереальным. Ещё и тянет, как рыбак сеть. Ну серьёзно! — Гоша, спите уже, блин.

— Лерочка, солнышко... Не уходи...

— О господи. — я сдалась. — Но тогда вы, как честный человек.

Фразу не закончила, испугавшись. Нет уж, не надо мне такого счастья! Жениться на мне не надо, ничего не надо! Ну, если только денег заплатить за уборку.

Перебравшись на диван, я постаралась отгородиться покрывалом, но мне не позволили. Властной рукой уложили голову на плечо, прижали к горячему телу так, что мурашки по коже поползли, а когда я попыталась сменить позу, ещё и обняли второй рукой за бедро, безошибочно нащупав его, точным движением закинули мою ногу на свои. Вот тут я перестала дышать.

В принципе, мой случай вполне можно охарактеризовать русской поговоркой «И хочется, и колется». Потому что лежать, обнимаясь с Гошей, было вполне себе приятно — я ведь мёрзну по ночам! Но морально-этический аспект дела мне нравился гораздо меньше. Обниматься с практически незнакомым человеком. это такое себе удовольствие. А ведь я спать собиралась. Как теперь уснуть?

Однако пролежав какое-то время в объятьях Гоши, я с удивлением обнаружила, что на дворе утро. И я на полу. И попа болит от поцелуя с бывшей блестящей, а теперь матовой плиткой. Зато Гоша развалился на весь диван в позе звезды. Ну конечно! Сбросил меня, а сам кайфует теперь! Потирая пятую точку, я поднялась, осторожно приложила ладонь к его лбу. Не пылает, просто жаром отдаёт, как натопленная с вечера печка в пять утра. Эх, доля моя женская. Можно уходить?

Нет. Ну как я уйду? Надо дождаться, пока Гоша проснётся, и проследить, чтобы он выпил таблетку и вызвал врача. А пока помою посуду и выпью кофе. Есть же в этом доме кофе?

Кофе в этом странном зожевском доме не оказалось. Только чай. Чая было всякого: зелёного, пуэра, белого, жасминного, брусничного, даже какого-то бурятского, но не нормального, чёрного, человеческого, сделанного из нормальных чёрных сушёных листьев чайного дерева. Пришлось заваривать то, что было, и мыть посуду, матерясь, ибо моющее средство пенилось из рук вон плохо. Ага, экологическое, значит, дерьмо.

— Лера-а-а.

Тяжкий вздох вырвался из моей груди. Боже, да дайте мне хоть чаю попить! Нет, фигушки!

— Лерочка.

— Леры нет, я за неё, — уже привычно ответила и глянула на Гошу. Он пытался сесть, пялясь на меня широко раскрытыми глазами. А потом сказал сипло:

— А ты что тут делаешь? Я же тебя уволил!

— А я вот такая неувольняемая! — повернувшись к нему, упёрла руки в бока. Что -то странное творится — он только-только перестал бредить, пришёл в себя и тут же начал меня бесить! — Мазохистка я. Люблю, когда меня гнобят и выгоняют!

Гоша хотел что-то сказать, но поморщился и с усилием глотнул. Какое счастье, ему больно говорить! Подумав такое, устыдилась. Ладно, ну его в пень, пусть живёт.

— Ключи я перепутала, — добавила, отворачиваясь к посуде. — Пришла вернуть и нашла вас в мелкой трясучке на полу. Пришлось лечить.

— Я не просил, — едва слышно ответил Г оша.

— Угу, у вас состояние было не то, чтобы просить. А ваша... кхм девушка приехать не смогла.

— Я что, звонил Лере? — пробормотал он и потянулся за телефоном, но руки его не слушались. А я сделала вид, что не вижу. Надо будет помощь — попросит.

— В общем, посуду я помыла, ключи свои сейчас заберу, а ваши на столике в прихожей лежат.

Вытерев руки о полотенце, подошла ближе, положила на стол найденные с вечера полис и договор с частной клиникой:

— А вы вызовите врача на дом. Такая температура — не шуточки.

— Да отлежусь, — проворчал он, не оставляя попыток достать свой яблокофон, лежавший на столике. С минуту я наблюдала за тщетными усилиями, потом мысленно покаялась за свой садизм и вложила смартфон в Гошину руку: