Устав от масок - Метельский Николай Александрович - Страница 8

А ведь был еще и Аматэру Синдзи. Вроде простоватый малый, которым легко управлять… только вот почему-то не получается. Себе на уме мальчишка. Мизуки говорила, что, пока они не подружатся, пока она не войдет в его ближний круг, для Аматэру на первом месте будет выгода. То есть если ему кто-то предложит больше, чем Кагуцутивару, что вряд ли, он того и выберет. Ну или ту, если говорить о женитьбе. И вроде первую жену выбирает родня, вроде не сможет он надавить на саму Атарашики-сан, но тем не менее он глава рода. А вдруг. Да и если не получится убедить Атарашики-сан, то можно и самому действовать. Разорвать помолвку не так уж и трудно. Она же сама тому пример.

То есть шанс на то, что никакой свадьбы не будет, есть, и не сказать чтобы маленький, но пока что все идет нормально, и они скорее поженятся, чем нет. И вот в такой напряженный, как она теперь понимает, момент случилось это.

И что ей делать?

Поначалу, когда она увидела полупрозрачные уши у той девчонки, что дарила Синдзи цветок, они ввергли ее в шок. Она даже не сразу поняла, что это их родовой дар от прародителя. Ей казалось, что эти уши видят все. И лишь спустя пару секунд Норико осознала, что происходит, после чего резко отвернулась. Это было страшно. Она не настолько хорошо разбиралась в животных, чтобы определить, чьи это уши — кицунэ или инугами, но точно не кошачьи. Да и у тануки они должны быть более округлыми. Тут явно что-то псовое. И ладно, если инугами — псы-оборотни достаточно благородны, а вот кицунэ вполне способны на эмоциях и печень выгрызть. Прокрасться в дом и… Но это первые мысли. Чуть позже, когда Норико более-менее успокоилась, она поняла, что это всего лишь страхи. Ушедших не видели столетиями, и в свете случившегося понятно, что они скрываются. И ради нее они не станут рисковать раскрытием. В конце концов, у Аматэру, которым они благоволят, и до нее было полно жен со стороны, но что-то она не помнит, чтобы они умирали странной смертью. К тому же кицунэ не умеют становиться полностью невидимыми, так что для них пробраться в дом — это из разряда фантастики.

Успокоив себя этими мыслями, она весь оставшийся день грезила тем, что все расскажет деду с отцом и какие у них будут лица от услышанного, и лишь вечером, после шествия и фейерверков, по пути в поместье Аматэру она призадумалась. А стоит ли рассказывать? Если бы не приближающаяся свадьба — однозначно стоит, только вот свадьба-то в планах. Она невеста Аматэру. Будущая жена. Скоро она сама сменит фамилию на Аматэру. И тогда получится, что Кагуцутивару будут знать секрет, который лучше сохранить в семье. Непорядок. С другой стороны, свадьбы может и не быть, да и про секрет она узнала все-таки будучи Кагуцутивару, а не Аматэру. Промолчать? Рассказать? Подождать до свадьбы или расторжения помолвки? Или рассказать, но уже Синдзи? Хотя нет, обойдется. Пусть сначала в жены возьмет. Тогда деду рассказать? По секрету, только между ними. Бред. Не станет дед молчать о таком. А даже если и станет, что толку? Использовать информацию это ему не помешает, что может столкнуть его с Аматэру, если она выйдет замуж и расскажет уже все Синдзи. А если не будет свадьбы?

— Ар-р-ргх… — прорычала Норико, опустив голову и взлохматив волосы.

Ну и что, демоны подери, ей теперь делать?

Посмотрев в зеркало, Норико скривилась. Что бы там ни произошло, это не повод устраивать на голове чье-то гнездо. Благовоспитанная девушка всегда выглядит идеально. Либо идет по пути к этому идеалу. Так что прочь лишние мысли, сначала разберемся с волосами.

Нет, ну серьезно, что делать-то?

Славно погуляли. И на огромной платформе со статуей Аматэрасу, которая возглавляла праздничное шествие, покатались, и на фейерверки посмотрели. И даже стали свидетелями профессионализма полицейских, которые практически у нас на глазах поймали пару человек и уволокли в темный переулок. Видимо, с той стороны у них машина стояла. Вообще с организованной преступностью в Токусиме все плохо. Для преступников плохо. Я не просто так говорил начальнику, что его уход — это потеря, полиция здесь реально хороша. Как рассказывала Акеми, Гарагарахэби в Токусиме очень неуютно. Вне зависимости от того, какая преступная гильдия приходила в город, их быстро вычисляли, как и их незаконные делишки, после чего законно — а кое-где и не очень, кстати, — выдавливали из города. Так что гильдии здесь есть, но вот работать они стараются исключительно легально. К сожалению, преступность одними лишь гильдиями Гарагарахэби не ограничивалась, и проблем в городе хватало. Впрочем, как и в любом другом городе.

О том луче света в храме я с друзьями не говорил. Сами они не спрашивали, а лезть к ним с этим вопросом… Эй, давайте обсудим, какой я крутой? Нет, не хочу. Кому надо, сам спросит. Тем более что мне и говорить нечего — просто воспользовался ситуацией. Они, поди, и сами это понимают.

Домой мы отчалили тем же вечером, поскольку в понедельник друзьям в школу. Или в университет, хотя там с прогулами попроще. В аэропорт, понятное дело, не прямо с праздника поехали, сначала заехали домой, где привели себя в порядок и поужинали. И кстати, почему только друзьям? Мне тоже в школу идти надо, разве что, в отличие от ребят и девчат, я не так сильно устаю и мне на отдых меньше времени нужно. Так что меня совершенно не напрягало, что домой я вернулся поздно вечером, почти ночью. Правда, я еще Норико провожал, в то время как остальные сразу по домам поехали.

Я же, вернувшись домой, первым делом зашел в свой кабинет и положил бережно сохраненный цветок на одну из полок шкафа. Надо будет узнать, что это — точно не ромашка, хоть и похож по форме.

На следующее утро по Интернету разошлась фотография, где я стою в луче солнца. И главное — удачная такая, контрастная. Я даже заподозрил, что картинка обработана. На фотографии я стоял чуть справа, то есть снимали из той части толпы, что находилась слева, если смотреть от входа. Хмурый день, солнечное пятно, и в центре я с убранными в рукава кимоно руками.

— «Даже в кромешной тьме его свет найдет к нам дорогу», — процитировала Атарашики, после чего, явно сдерживая улыбку, глянула на меня. — Может, нам храм в твою честь поставить?

— Токусимцы явно повернутые, — покачал я головой, не обращая внимания на ее подколку.

— Синдзи-ками-сама, а? Звучит же? — не отставала она.

Я поморщился.

— Атарашики, — произнес я немного недовольно, — ты в курсе, кто такие Патриархи? А кто такие боги?

Веселое выражение лица Атарашики сменилось на удивленное.

— Серьезные ты вопросы задаешь, — сказала она. — Но ответ на него есть только философский. Во всяком случае, про богов.

На это я хмыкнул.

— Стражи внутренних границ, вот кто такие боги, — произнес я. — Ни больше ни меньше. Тут нет никакой философии. Они рабы своего мира.

— Это ты где о таком прочитал? — спросила она медленно.

— Мне об этом рассказали, — ответил я со вздохом. — И ты все равно не поверишь, кто именно. Просто уясни: боги крайне ограничены в своих действиях, в отличие от людей. А Патриархи — это именно люди. И мне не нравятся такие шутки.

Атарашики молчала, продолжая удивленно смотреть на меня.

— И все-таки кто тебе такое рассказал? — спросила она.

Подозреваю, из-за обычного любопытства.

— Рассказал… — Блин, она меня точно сумасшедшим посчитает. — Тот, кто создавал этих богов.

— В смысле? — не поняла она.

— В прямом, — произнес я. — Но это между нами. Я сам многое не понимаю, но «боги» — это людское обозначение этих существ, а по факту это стражи. Внутренних и внешних границ мира.

На этот раз Атарашики молчала дольше.

— А этот… создатель богов, часом, не просил тебя что-нибудь сделать? — спросила она осторожно. — И как часто вы с ним… видитесь?

Ну точно за психа приняла. Впрочем, я ее понять могу.

— Я тебе об этом рассказал только потому, что ты, выразимся так, своя, — произнес я. — Просто мне не нравятся твои шутки про мое обожествление. И да, просил, но это уже тебя не касается. Да и этого мира не касается. Виделся я с ним один раз, и больше это не повторится. — И немного помявшись, добавил: — По техническим причинам. У меня просто нет возможности связаться с ним еще раз.