Лавка древностей - Диккенс Чарльз - Страница 67

— С чем его и поздравляю, — сказал одинокий джентльмен, — Извозчик, можете уходить. Вы тоже, сэр.

Мистера Свивеллера так огорошила бесцеремонность и скоропалительность одинокого джентльмена, что он вытаращил на него глаза, почти как на мисс Салли утром. Но одинокий джентльмен, нисколько не смутившись этим, преспокойно размотал шарф на шее и снял сапоги. Освободившись от этих обременительных предметов туалета, он начал раздеваться дальше и аккуратно, вещь за вещью, складывать платье на сундук. Потом спустил штору на окне, задернул занавески у кровати, завел часы и не спеша, соблюдая размеренность в каждом движении, улегся в постель.

— Снимите билетик с двери, — сказал он напоследок, просунув голову между занавесками. — И чтобы меня никто не беспокоил, пока я сам не позвоню.

Вслед за этим занавески сомкнулись, и из-за них тут же послышался храп.

— Ну и дом! Сплошная чертовщина! — воскликнул мистер Свивеллер, входя в контору с билетиком в рудах. — Драконы в юбке вершат всеми делами, ведут себя, как заправские стряпчие. Кухарки трех футов росту выскакивают откуда ни возьмись, точно из-под земли. Незнакомцы вламываются в дом и ложатся спать среди бела дня, будто так и надо! Если он принадлежит к тем загадочным личностям, о которых то и дело приходится слышать, и заснет непробудным сном года на два, хорошенькое у меня будет положеньице! Впрочем, что поделаешь — судьба! Надеюсь, Брасс останется доволен. А нет — тем хуже. Я тут ни при чем. Мое дело сторона.

Глава XXXV

Вернувшись домой, мистер Брасс весьма благосклонно и с удовольствием выслушал доклад своего писца и тут же осведомился о билете в десять фунтов стерлингов, который после тщательного осмотра оказался настоящим кредитным билетом, выпущенным Английским банком[58], что окончательно привело его в прекрасное расположение духа. Под конец он так разошелся, что в порыве чувств пригласил мистера Свивеллера распить с ним чашу пунша, назначив для этого тот отдаленный и отличающийся некоторой неясностью срок, который обычно определяется словами «как-нибудь на днях», и рассыпался перед Диком в комплиментах по поводу его необыкновенной деловитости, выяснившейся в первый же день службы.

Мистер Брасс руководствовался в своей жизни тем принципом, что комплименты, не требуя никаких затрат, так сказать, смазывают язык, а поскольку, по его мнению, во рту у служителя Фемиды этот полезный орган должен был ходить легко и плавно, ни в коем разе не покрываясь ржавчиной и не поскрипывая на шарнирах, то он пользовался каждым удобным случаем, чтобы практиковаться в высокопарных и льстивых речах. Будем справедливы — язык у мистера Брасса был хорошо подвешен, хотя привычная этому джентльмену слащавость нисколько не отражалась на его топорной, отталкивающей физиономии, которая не так-то легко поддавалась смазке. Хмуро опровергая его словоизвержения, она как бы служила некиим сигнальным буем, поставленным самой природой в виде предостережения тем, кто ведет свой корабль среди мелей и бурунов Жизни или в опасном архипелаге Закона, и возвещала, что здесь не место пытать свое счастье и судьбу.

Мистер Брасс попеременно то осыпал своего писца похвалами, то рассматривал кредитный билет, но мисс Салли взирала на Дика весьма сухо и даже неодобрительно, ибо, привыкнув устремлять свои природные способности и деловую сметку главным образом на то, как бы где урвать побольше, она досадовала на одинокого джентльмена, слишком дешево снявшего комнату, и говорила, что, если уж этому человеку так захотелось поселиться у них, с него следовало бы спросить вдвое, а то и втрое, и чем больше бы он торговался, тем решительнее должен был мистер Свивеллер стоять на своем.

Однако похвалы мистера Брасса и недовольство мисс Салли не произвели ни малейшего впечатления на Ричарда Свивеллера, ибо, переложив всю ответственность как за этот, так и за дальнейшие свои поступки и действия на судьбу, он окончательно махнул на все рукой и успокоился, готовый претерпеть любые несчастия и с философским равнодушием принять любые блага, которые могли ждать его впереди.

— С добрым утром, мистер Ричард, — сказал Брасс на другой день после поступления Свивеллера на службу. — Салли разыскала вам подержанную табуретку в Уайтчепле[59]. Вот у кого поучиться покупать все по дешевке, мистер Ричард! Прекрасная табуретка, сэр! Поверьте моему слову.

— Мне на нее что-то и смотреть не хочется, — сказал Дик.

— А вы не смотрите, а садитесь, — возразил мистер Брасс. — Салли купила эту табуретку на улице возле больницы. Она стояла там месяца два и несколько запылилась и порыжела на солнце — вот и все.

— Надо надеяться, я не заражусь от нее лихорадкой или какой-нибудь другой гадостью, — сказал Дик, с недовольным видом усаживаясь между мистером Самсоном и целомудренной Салли. — Хромает, одна ножка длиннее.

— Ну что ж, лишек пойдет на дрова, сэр! — воскликнул Брасс. — Ха-ха-ха! Тут тебе и табуретка, тут и дрова, сэр! Вот что значит посылать за покупками мою сестрицу! Верьте моему слову, мистер Ричард, мисс Брасс…

— Замолчишь ты или нет! — осадил стряпчего очаровательный предмет его восторгов. — Попробуй тут заниматься делом под такую болтовню!

— Ну и фрукт у меня сестрица! — воскликнул стряпчий. — То сама рада поболтать, а то вдруг работать ей приспичило. Вот поди угадай, в каком она настроении!

— Сейчас у меня настроение деловое, — сказала мисс Салли, — так что прошу мне не мешать. И его тоже не отвлекай. — Мисс Салли ткнула пером в сторону Ричарда. — Он и без того не слишком старается.

Мистеру Брассу, вероятно, очень хотелось огрызнуться, но благоразумие, а может быть, трусость одержала в нем верх над злобой, и он только пробормотал что-то насчет «наглецов» и «прохвостов», ни к кому, в частности, не адресуясь и употребляя эти термины в связи с какими-то отвлеченными идеями, возникшими у него в мозгу. Вслед за тем все трое заскрипели перьями и писали долго, храня молчание, такое тягостное, что мистер Свивеллер (который не мог обходиться без развлечений), то и дело клюя носом, с закрытыми глазами выводил на бумаге какие-то странные слова, составленные из несуществующих букв, как вдруг мисс Салли нарушила царившую в конторе скуку, шумно втянув носом понюшку табаку из маленькой табакерки и заметив во всеуслышанье, что мистер Ричард Свивеллер «наделал дел».

— Каких дел, сударыня? — спросил Ричард.

— Вы разве не знаете, — сказала мисс Брасс, — что жилец все еще не вставал, что его не видно и не слышно с тех пор, как он лег спать вчера днем?

— Ну что ж, сударыня, — ответил Дик, — почему бы ему не выспаться как следует в тишине и покое за свои десять фунтов?

— Я начинаю подумывать, что он никогда не проснется, — сказала мисс Салли.

— Странно, — проговорил Брасс, откладывая перо в сторону, — очень странно! Мистер Ричард, если этого джентльмена найдут повесившимся на спинке кровати или с ним случится какая-нибудь другая неприятность в том же роде, вы не забудете, мистер Ричард, что десять фунтов были даны вам в счет квартирной платы за два года? Я надеюсь, вы все помните, мистер Ричард? Советую вам записать это, потому что вас могут вызвать для дачи свидетельских показаний.

Мистер Свивеллер взял большой лист писчей бумаги и с чрезвычайно сосредоточенным видом начал писать, что-то очень мелким почерком в верхнем его уголке.

— Меры предосторожности никогда не бывают лишними, — продолжал Брасс. — Кругом совершается столько злодейств, столько ужасных злодейств! А этот джентльмен ничего не говорил о… Впрочем, об этом после, сэр. Сначала кончите свою запись.

Дик кончил и протянул бумагу Брассу, который, не усидев на месте, ходил взад и вперед по комнате.

— Ах, это ваша запись? — сказал он, пробегая глазами документ. — Прекрасно! А теперь, мистер Ричард, будьте любезны вспомнить, не говорил ли этот джентльмен чего-нибудь еще.