Тени за холмами (СИ) - Крейн Антонина - Страница 43

Я о нём вообще не вспоминаю по жизни! Максимальная привязка — вампирья шуточка Ловчего…

Я опрокинула в себя содержимое пробирки.

— Унни? Расскажешь, в чем дело? — попросила я.

— Хи-хи! — ответили теневые блики голосом Дахху (он у них на роли “интерфейса”), и выжидательно умолкли.

Мол, догадайся сама.

Молчание было невероятно лукавым…

— Рэндом? — я сделала еще попытку. — Это твои шутки? Ты что, вернулся из Пустошей Хаоса? У вас там всё нормально?

Тишина. Из-за бархатной шторы не выпрыгнул прельстительный джокер. Из-под кровати не выползли люди с воплями «сюрприз!» и последующими объяснениями.

Что ж! Вызов принят.

Я решила оглядеться, держа Прыжок наготове: как натянутую тетиву лука в руках, где вместо стрелы — магия. Лоб мгновенно покрылся испариной: молчаливая, но упрямая унни в этот раз не дала мне “радостного безумия”, но стала насильно тянуть меня прочь… Будто за руку тащила.

— Цыц! Никуда я не пойду, пока не разберусь, раз ты молчунья! — осадила я энергию бытия. Она не возражала, но и тянуть меня не перестала. Вот упрямая. Прям как щенок перед прогулкой.

Так.

Что же у нас тут…

Некая стеклянная комната на вершине здания. Дом "тепличного" вельможи? Лаборатория для опытов над сновидцами? Гостиница "с видом"? Судя по лаконичности и, одновременно, дороговизне обстановки — похоже на последнее.

Кровать, туалетный столик и шкаф возле круглого люка в полу — вот и весь интерьер. Зеркал нет: в вампирьем обществе это оскорбительная вещь.

Единственная зацепка на виду — на тумбочке возле кровати лежит блокнот. Я подошла и полистала его. Судя по формату записей, это был дневник. Почерк необычный: острый, резко уходящий влево. Я прищурилась. Прах! Я ведь знаю этот почерк! И язык текста — странный, неземной — тоже мне знаком.

На последней заполненной странице дневника в глаза неожиданно шибанула отчаянная запись на стародольнем: «КТО?!» — прямо посреди листа.

Вдруг люк в комнату распахнулся. В проёме, беззаботно посвистывая, появилась голова. Вскоре за ней подтянулся весь служка-вампир в черном балахоне. Обе руки у него были заняты подносом со всякой снедью.

— Ох, а мне показалось, вы только что вышли… — извинился служка на хейлонлинге, но тут же запнулся. Лицо у него вытянулось, когда он разглядел меня.

— Я гостья, — поспешила уверить я. Если я правильно угадала автора записей, это даже не было ложью. Но я все равно захлопнула тетрадь слишком резко — ну ведь стыдно, когда тебя застают за чтением чужого дневника…

От получившегося звука, похожего на хлопок пульсара, вампир вздрогнул.

А вздрагивать — это плохая идея, когда ты стоишь на приставной лесенке с огромным подносом в руках.

Служка покачнулся, не удержал равновесие и с грохотом и паническим воплем снова исчез в люке.

— Вы живы?! — испугалась я, кидаясь к месту крушения.

Где-то там, под полом, продолжала греметь рассыпающаяся посуда… Ох… Далеко ж лететь…

Я встревоженно склонилась над дырой. И тотчас произошло три вещи одновременно.

Во-первых, на моей голове появилось пара седых волос.

Ибо — во-вторых — на меня из люка вылетела, ощерившись, черная летучая мышь, и на мгновение налепилась мне на лицо, перепуганная, кажется, не меньше моего.

Ну и — в-третьих — упрямица унни, воспользовавшись суматохой, самовольно отпустила воображаемую “тетиву” и все-таки выдернула меня прочь из гостиницы…

Эх. А я хотела еще на дамбу полюбоваться….

Итак, добро пожаловать, Тинави, новая локация — специально для тебя.

Я брякнулась лицом о белый мрамор, ударившись подбородком. С каждым разом все ниже и ниже, ну что ж такое-то!

Камень оказался мокрым и скользким. А еще было жарко — очень жарко. Я, шипя, приподнялась, чтобы понять, что ничего не вижу: молочная белизна, густая, как суфле, давила сверху. В первое мгновение я решила, что это Междумирье: оно, как вы помните, теперь не считает меня нормальным гостем и не спешит сохранять материальную оболочку… Было бы неприятно застрять в нём в гордом одиночестве!

Но нет. Одиночество мне не светило.

Кто-то наступил на мою поясницу. Ненамеренно, судя по тому, что тотчас раздался короткий и удивленный женский взвизг, а нога исчезла. Я взвизгнула в ответ, не менее ретиво. Хотела откатиться вбок и встать, но не тут-то было!

Незнакомка пнула меня — уже специально — по почкам, не давая подняться. В белесой мгле мелькнула изящная, но злобная нога.

Судя по тому, как было жарко… И по тому, как мокро дышалось…

И по тому, что нога была голой и красноватой, можно сделать вывод: я в паровой бане.

Но приём тут какой-то не теплый.

Я, конечно, знаю, что в банях людей иногда бьют — для здоровья полезно — но всё же вениками, а не ногами. А потому…

— Прекратите драку! — строго заорала я, сворачиваясь креветкой, пока моя соперница, сосредоточенно сопя, отпинывала меня куда-то в угол.

— ТИНАВИ?! — ахнула девица, и по этому первому полноценному слову я поняла, с кем имею дело.

— Кадия?!

В поле зрения появились уже две ноги, теперь миролюбивые. Потом проступили руки, которые ухватили меня за плечи и подняли с мраморного пола. Лицо Кадии под полотенцем, смотанным на манер пустынного тюрбана, блестело изумлением.

— Кадия, — ошарашенно сказала я, потирая ушибленный бок. — Я только что была в Западном Хейлонде!

— Совсем перегрелась, бедная… — посетовала подруга, открывая дверь, которая оказалась в полушаге. Еще пара ударов по мне — я бы и так за нее выкатилась.

В лицо дохнуло холодом и острым запашком плесени. За дверью обнаружилась душевая шолоховского тринапского клуба.

Так-с, ну…

Нынешняя локация хоть как-то связана с моей жизнью, но логика Прыжка все еще непонятна.

— Тинави, на будущее: ты не парься в плаще. И вообще не парься. Во всех смыслах. Незачем тебе, — от души посоветовала Кадия. Немного раздраженно.

— Да я и не парюсь… — вздохнула я.

Перед моим внутренним взором комиксом провернулись тысячи непонятных дел и деталей, с которыми мне надо разобраться. “А лучше б парилась!” — не согласились они с подругой.

…Надо тоже завести себе блокнот в кожаной обложке. Писать в него: "ААААА!" всякий раз, когда чувствуешь, что задыхаешься. То ли замена боксерской груше, то ли дыхательная гимнастика для скромняшек.

Вообще, я называю такие сумасшедшие периоды своей жизни Эпохой Снежного Кома. По прошествии времени всякий раз выясняется, что это были до пепла интересные и захватывающие дни.

А пока надо воспринимать их философски. Мотать все на ус и копошиться в меру своих способностей, не коря себя в том, что ты не супергероиня, которая всё решает по щелчку.

Может, так оно и надо. Может, щелчок тот сделал бы только хуже. Ведь у доброй судьбы уже есть отличный план… Просто витиеватый.

Пока Кадия одевалась в спортивную форму, я по ее просьбе все-таки поведала о своих сегодняшних приключениях.

— Хм, — сказала Мчащаяся. — Ну, я только такую гипотезу могу выдвинуть: за несколько минут до твоего появления я как раз представляла тебя и наш с тобой диалог. Может, кровушка Рэндома кидает выпившего ее не туда, куда он планирует попасть, а туда, где о нем думают?

Я села на длинную деревянную скамью раздевалки и фыркнула:

— Такой божественный аналог икоты, да?

— Ага. Мальца радикальный.

— И довод в пользу того, что молитвы работают… Во всяком случае, по отношению к телепату-Рэндому.

— Молитвы — это ты загнула, конечно, — Кадия вздохнула. Потом, натягивая мистральную защитную жилетку, усмехнулась: — Интересно, а работники хейлондской гостиницы расскажут Анте Давьеру о твоем визите? Или решат, что служка-мышь головой поехал? И… Чего это Анте вообще о тебе думал, а? — Кад ревниво сощурилась.

Я вполне искренне развела руками.

Подружка упала на скамью рядом со мной и, резко помрачнев, вздохнула: