Тени за холмами (СИ) - Крейн Антонина - Страница 38

Ноа говорил, и речь лилась так плавно, так полнозвучно, что никто из нас не понял, когда вспыхнул первый электрический пульсар.

Просто архиепископ запнулся на полуслове. У него за спиной, над плечом, на кварцевом барельефе, разлетелась хрустальная крошка — магический снаряд пробил аккуратную дырку во лбу рисованного Карланона.

Секунда потребовалось всем, чтобы понять: в Ноа стреляют.

А тем временем летел уже второй пульсар…

Очнувшись, я бросилась к архиепископу. В капелле закричали, меж гостей мгновенно раскрутилась паника, но я даже не покосилась в ту сторону: план предписывал мне сбить чужестранца с ног и не давать ему подняться, пока не прибудет охрана и знахари, на время мессы выставленные по внешнему периметру часовни.

Остальное меня не касалось.

Стреляли быстро, без передышки. Шар за шаром. Кто вообще умеет так шустро стрелять?!

Пока я преодолевала расстояние в несколько метров, еще одна вспышка со свистом промелькнула перед глазами. Ноа уже не стоял на месте. Он дернулся куда-то вбок, инстинктивно пытаясь избежать опасности, и, судя по тому, как дрогнуло и сотряслось его тело — именно тогда в него попали.

Я прыгнула вперед, обхватив архиепископа за плечи и наваливаясь на него всем весом, пытаясь сбить с ног. Он послушно упал, я — на него. Горячим и шипящим колдовством обожгло спину, но пятый пульсар прошел надо мной, не задев.

Мы с архиепископом рухнули за мраморным фонтаном.

Визжание и свист магии не прекращалась. Четыре… Пять… Стреляли выше нас. Хлопки пульсаров растворялись в криках гостей.

— Вы целы?!

Мне нельзя было слезать с архиепископа. Если в нас прилетит новый заряд, он должен попасть в меня.

Ноа не ответил. Только закрыл глаза и уронил голову набок.

Я чуть отстранилась, приподнимаясь на локтях, чтобы увидеть: по груди Ноа стремительно расплывается пятно, коричнево-грязное на фоне синей сутаны.

Круглая дырка в ткани чуть-чуть левее центра — это очень плохой знак…

Слишком плохой.

— Ноа?…

Тишина.

Пепел.

Нет: ПЕПЕЛ!

Я не могу вылечить архиепископа. Увы. Магии нет — если только я кого-нибудь убью и использую унни потухнувшей искры, но… Здесь даже некого убивать. Ни единой грёковой мухи.

Нам срочно нужны лекари.

Я выглянула из-за фонтана. Гости хаотично рвались наружу из капеллы, создав на выходе страшную пробку. Знахари при всем желании не смогут попасть внутрь — их сметёт. Полыни не было — вероятно, он увёл королеву Прыжком.

Ходящих не видать.

Зато пульсары продолжали упорно лететь, направленные не на фонтан, как можно было подумать, но над нами…

Какого праха?

Значит, цель нападения — не Ноа?

Тот, кто кидал заклятья, оставался невидимым, но он точно стоял на балконе с клавесином… Нет, ОНИ стояли: траектория у пульсаров разная.

Заодно это объясняет невероятную скорость — несколько человек действуют по очереди.

Если я остановлю их, возможно, паника утихнет и помощь доберётся быстрее.

Я поднялась на корточки, не вылезая, впрочем, из-за фонтана, и нашарила в карманах свои любимые смеси: «горючку» из облачных пиявок и катализатор, которые так и не потребовались мне вчера с горгульей.

Зубами выдернув пробку из мерцающего пузырька, я бросила в него энзимную таблетку — колдовской фермент, резко ускоряющий рост волшебных пиявок. Настолько резко, что, вырастая через три секунды в десятки раз, они просто взрываются, раскрываясь горяченным, безжалостным букетом небесных искр.

…«Пятьсот один», как говорят ныряльщики за жемчужинами, отсчитывая секунды. Я размахнулась для низкой подачи, прицелилась — пятьсот два — и зашвырнула бутылёк на балкон.

Слава тренировкам по тринапу!

Пятьсот три.

Смесь взорвалась еще в воздухе, уводя в Небытие перила балкончика. Распахнулся веер из голубовато-желтых бликов: пиявки, вестники заката, рассыпались по часовне с высоты, обжигая всех, кто рядом, оседая на пол безобидными хлопьями цвета.

Послышались новые крики…

Пульсары тотчас перестали лететь.

Кто-то снова попал. На сей раз этот «кто-то» — я.

Воздух рядом со мной зарябил. Полынь.

— Жива?

— Где лекари?!

Полынь скосил глаза на Ноа и тотчас бросился к выходу — раздвигать толпу.

Я склонилась над архиепископом.

— Ну же, Ноа! — взмолилась я, зажимая эту дурацкую, крохотную, такую игрушечную и такую смертельную дырку в сутане саусберийца. — Вам нельзя умирать: это перечеркнет вашу проповедь к праховой бабушке! Худшая на свете реклама для Церкви! Священнослужитель помер; вера не помогла!

— Говорить так — грешно… — едва размыкая губы, сообщил мне архиепископ.

Хвала небу — жив. Значит — спасут. Не могут не спасти.

Снова рябь по воздуху в капелле. Ходящие — все шестеро, здравствуйте.

Железнолицые дружно бросились на раскуроченный балкон.

— Помочь не хотите? — рявкнула я им вслед, прекрасно понимая, что обнаруживаю тем самым свою полную магическую несостоятельность. Любой бы на моём месте уже хоть как-то лечил: хоть волшебный пластырь на рану, не знаю…

Небо голубое. Ну и дура же я. Кровь Рэндома — вот ответ. К праху брезгливость, к праху Святилище; не иметь возможности помочь, эгоистично игнорировать потребность мира в сильной тебе ради некоей «экологичности» — вот что такое глупость и этическая несостоятельность. Клянусь, я пересмотрю свои пепловы правила!

Пожалуйста, пусть сын Пионии выживет!

Но, увы, Ходящим было плевать на Ноа. Полумёртвые чужеземцы, даже высокопоставленные — не их профиль.

Защита королевства и наказание виновных — вот это да. Железнолицые толпились на балконе, затянутом пылью из-за взрыва.

…Но мне повезло. В который раз. Боюсь представить, каков мой долг пред небесами.

К нам с архиепископом подлетело двое знахарей, уже на ходу разворачивающих заклинания восстановления.

Я снова глянула на Ноа. Он был без сознания.

Первый из лекарей убрал мои руки с груди архиепископа и стал плести какую-то сложную формулу. Второй поддерживал её энергетическим потоком.

Я встала и отошла. Мои ладони — в коричневой, железом пахнущей крови.

Я подошла к лесенке с бархатной лентой — «не входить!» — что вела на балкончик. Поднялась.

Вокруг пыль, силуэты Ходящих и… кровь.

— Это кровь нападавшего? — спросила я у одного из железнолицых.

— Это наше дело, — проскрежетал он.

— С чего это вдруг?! Этот ублюдок чуть не убил моего подопечного. Я имею право знать.

Железнолицый не ответил…

С балкончика я обернулась вниз — через дыру, проделанную в балюстраде.

На барельефе, изображающем шесть хранителей, виднелась выдолбленная пульсарами «пятерка».

Почти идеальная цифра, с одним лишь только «неаккуратным» промежутком: видимо, там, где удар попал в Ноа, а не в рисунок…

Снова ВИР.

ГЛАВА 13. Суррогат

«Надейся на лучшее, готовься к худшему» — в этой пословице главное правильно определить одно «худшее». Ибо, если рассматривать все негативные варианты, ты потеряешь время, приобретешь паранойю и ничего в итоге не сделаешь.

Магистр Орлин

— Вы видели стрелявшего? — один из Ходящих в два быстрых шага подскользнул ко мне.

— Нет. Но могу сказать, что это были несколько человек. Думаю, трое.

— Возможно, скоро останется двое, — прокомментировал другой теневик, склонившись над огромной кровавой лужей в центре балкончике.

Я посмотрела туда и мне подурнело. В луже были еще какие-то ошметки — то ли ткань, то ли ткани, если вы понимаете, о чём я.

Взрывы — грязная штука…

— Детекторы запредельного наполнены под завязку, — третий агент вытащил из-за клавесина спрятанный там хрустальный шар-имаграф, внутри которого перекатывался клубами опасный красный туман, разрываемый молниями. — Вир, точнее Виры, из «наших».

Первый Ходящий оборвал коллегу:

— Заткнись. Здесь свидетель.

Я сощурилась, склонив голову набок, и сложила руки на груди: