Тень разрастается (СИ) - Крейн Антонина - Страница 25

— А тролли знают, что ты их за «мясо» считаешь?

— Тролли ценят любую движуху, от которой хоть немного пахнет деньгами. И очень верят в себя.

— Но эти упыри растерзали пятерых Ходящих и почти прикончили шестого.

— В два приема, не забывай. А нас будет полторы дюжины. Может, упыри вообще наелись уже — никто ведь не удосужился проверить. Короче. Это единственный шанс. То, что Ловчего до сих пор не казнили за измену — это чудо какое-то. Сайнор может передумать в любой момент.

Я подцепила ногой маленький угловатый камешек и бездумно пнула его, запулив далеко вдоль торгового ряда. Камешек, как назло, попал в щиколотку какому-то негодяю в кожаных штанах. Негодяй стал медленно и неумолимо разворачиваться в нашу сторону. Это не предвещало ничего хорошего. Я ойкнула. Андрис схватила меня за рукав и утянула в щель между двумя палатками, от греха подальше.

Все это время она не переставала расписывать мне плюсы своего плана. Ее подгонял страх перед возможной казнью Полыни… У меня его не было: я знала, что Сайнор отменил повешенье по приказу небесного ястреба, посланца Карланона.

То есть времени у нас, в теории, полно (если не брать в расчет крайнюю тоску пребывания в тюрьме). Так что можно придумать план получше.

— Так, ну что, ты с нами? — эти слова Андрис ударили меня, как обухом по голове.

— С вами?

— Ну, ты ведь тоже пойдешь под курган? Если выберешься живой, Сайнор и тебя, в теории, может амнистировать, — улыбнулась она.

Я замешкалась и увидела, как улыбка Андрис потихонечку-полегонечку сползает вниз, очень медленно, будто давая мне шанс одуматься, исправиться. О нет. Ищейка думает, что я струсила! Прах! Прах! Но ведь…

— Экспедиция под курган не имеет никакого смысла, Йоукли, — вслух закончила свою мысль я. Твердо, максимально твердо.

— Тинави, я все просчитала. Это единственный выход. Поверь, — она развела руками.

— Это вообще не выход. Это не сработает. Вы зря погибнете.

Она посмотрела на меня с таким неожиданным… презрением, что ли, что я невольно отшатнулась.

— Я не настаиваю на твоем участии, — сухо проговорила Андрис, — Просто предложила, решив, что для тебя это важно. Оки-доки. Но не надо пугать смертью меня, ладно? — она попробовала уйти, но я спонтанно ухватила ее за рукав рубашки:

— Андрис, погоди! Ну не глупи, пожалуйста! Просто поверь мне, что вам не надо под некрополь, хорошо?

— Не хорошо, — она аккуратно отцепила мою руку от локтя. — Мы выдвигаемся послезавтра утром, я уже обо всем договорилась. Если у тебя есть какие-то обоснованные возражения — валяй.

— Лиссай не под курганом. Ни живой, ни мертвый. Он вообще не там.

— И с чего ты это взяла?

Я замялась. Прах. Прах!

— Андрис, я знаю это точно, но просто не могу рассказать, откуда. Это не моя тайна, ладно?

Она деловито уперла руки в боки и искривила губы так сильно, что они уплыли вбок, будто у рисованных персонажей. В эту скособоченную ухмылку Андрис привычно воткнула трубку, пыхнула дымом и вдруг начала меня отчитывать:

— Йоу, Тинави. Удобная, блин, у тебя позиция — обмотаться не своими тайнами, будто поясом смертника. Типа все по принуждению. Ты такая маленькая, слабенькая, миленькая, с этими огромными глазищами, и жутко хочешь всем помочь, но не можешь — иначе злоумышленник, хозяин пояса, подорвет всё к праховой бабушке. Отличный предлог для ничегонеделанья. Это работает раз. Это работает два раза. Но трижды… Ну не знаю, милая. Ты мне нравишься — боги видят, ты мне нравишься, — но что-то мне уже надоело. Многовато вокруг тебя вопросов, даже если смотреть с отдаления, как это делаю я. Полынь, может, и готов был с тобой няньчиться, он добряк в душе и слишком уж падок на прикопанные секретики, но со мной так не пойдет. Выкладывай начистоту — или смирись с тем, что я сама достану Внемлющего из тюряги.

В ее мягких, медово-ореховых глазах был такой вызов, что мне невольно захотелось сделать шаг назад под яростным натиском этой волчицы — чтобы избежать этого взгляда, этого вишневого дыма, этой ее самоуверенности и перехода на личности. Но я не шелохнулась. Я чуть-чуть склонилась к Андрис, девочке-отвертке, и тихо повторила:

— Вам не надо под курган. Просто поверь мне.

— Поговорим, когда я вернусь. Ну, если тебе хватит смелости, конечно.

Башенные часы на Ратуше начали вызванивать полночь. Звук постепенно подхватывали все остальные куранты и колокола столицы. Традиционное ночное шоу, главный объект ненависти всех любителей тишины.

Йоукли воспользовалась долгим перезвоном как предлогом и, быстро попрощавшись, сославшись на необходимость рано вставать, выскользнула из нашего уголка и мгновенно затерялась среди посетителей Рокочущих рядов.

Я застонала и закрыла лицо руками.

****

Когда около часа спустя я вернулась в поместье Мчащихся, подруга еще не спала, судя по горящим окошкам ее спальни.

Всю дорогу до этого Патрициус продолжал радоваться нашему с ним «новорожденному дуэту, прекрасному союзу», совершенно игнорируя тот факт, что я не проронила ни слова. Кентавра так воодушевляла идея бравой команды «Езжай и Стражди», что он даже собрался рисовать о нас комиксы, подрядив в качестве художниц своих многочисленных дочурок.

— Кад, ты, наверное, захочешь обсуждать Дахху, но я сейчас так катастрофически налажала, что вообще не гожусь на роль собеседника… — простонала я, вваливаясь в комнату.

К моему удивлению, Кадия совсем не казалась несчастной влюбленной. Наоборот, она была вполне довольна жизнью.

Мчащаяся сидела в удобном бархатном кресле за журнальным столиком, и хихикала. В кресле напротив сидела моя подводная ночнушка.

— Обалдеть, Тинави! Эта штука повторяет все мои жесты! — восторженно взвыла Кад.

Для демонстрации волшебства она показала мне кукиш. Рукав серебристого балахона тотчас свернулся в такую же фигу. Кадия заржала. Ночнушка мелко затряслась, переливаясь чешуйками.

— Ну, зашибись, — выдохнула я.

Кадия продолжала экспериментировать с живой одеждой, громко удивляясь и восторгаясь ее знаниями-умениями. Эта нехитрая сценка кое-как, буквально на одну десятую, но поправила мой душевный настрой.

Я быстренько почистила зубы и рухнула в кровать лицом вниз.

— Ну вообще! Она даже сама на меня надевается, слету! Ахахаха, ты что щекотишься, поганка!

Я уснула.

ГЛАВА 11. День Цветов, Сайнор и Карл

— Тинави, ты меня слышишь? Эй?

— Дай ей пару минут, Карл.

— Черт, какая-то она вялая. Думаешь, слишком резко выдернули?

— Она человек. Они хлипкие. Подожди немного.

— Хлипкие-шлипкие… Грубо ты.

— Да почему грубо-то?

— Потому что касательно живого существа говорят «слабые». Слабые, а не хлипкие. Хлипкий — это стул. Или алиби. Или сюжет в этом новом блокбастере.

Я открыла глаза. И тотчас закрыла обратно.

Карл, сиятельная Авена и я сидели за шатким трехногим столиком в уличном кафе. По дороге мимо нас проносились ревущие механизмы, похожие на железные алхимические капсулы, с грохотом разрывающие тонкую пленку пространства. На обочинах росли шершавые деревья, чьи редкие разлапистые листья достигали человеческого роста в длину, а круглые коричневые плоды, теряющиеся в высоте, были втрое меньше плодов ошши.

— Тинави! Ты как? — заметив мое движение, Карл смягчился. Его вкрадчивый голос отнюдь не соответствовал бешеной обстановке.

— Плохо… — мне больше не хотелось наблюдать за окружающим. Больно странным оно оказалось — все в потоках бесформенных цветных пятен, странных ярких бликах, лицах людей, раскрашенных агрессивными красками, будто у аборигенов восточных пустынь. И снова стеклянные здания из давних видений Карла — нереальные, невозможные здания, металлическими прутами крыш взрезающие небеса.

Над самым ухом раздался героический голос богини Авены:

— Что ж, добро пожаловать в Форт-Лодердейл, девочка.

— Это не сон, да? — прошептала я, зажмуриваясь еще сильнее.