Зенит (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 28

А вот что делать с патологиями головного мозга?

То, что не лечится и особо не компенсируется?

Когда понимаешь, что твой ребенок навсегда останется — ладно еще, если ребенком. А если на уровне дикого животного? Еще и хищного иногда?

Компенсировать лекарствами?

Определять в интернат?

Так и мест в интернатах мало, и…

Чаще всего, такие семьи распадаются в первый же месяц после родов. С мужским воплем: 'В моей семье уродов не было! Это ты виновата!!!'.

С детьми остаются биться женщины, их родители, а иногда и того нет.

Как работать? Неизвестно.

На что жить?

Тоже непонятно. На пособие от государства даже помереть не выйдет — белые тапочки купить не на что будет.

Поэтому таких детей часто оставляют в роддомах. И осудить женщин язык не поворачивается. Не всякому крест по силе…

Ирина точно судить не взялась бы. Видела она обе грани… и когда ребенка с патологией головного мозга забрали из роддома — причем, отец не ушел, и видела семью, в которой одна мать тянулась, и видела тех, кто отказался…

Хотя с последними сложно получилось.

Действительно, молодая пара оставила в роддоме девочку с болезнью Дауна. Но взамен взяли из детдома двоих детей, и воспитывали, как своих. Растили, любили… третьего родили, на этот раз нормального и здорового. Ирина эту семью знала, дед им и помогал во времена оны…

Кто знает, как бы там могло сложиться, оставь они ребенка?

Не стоит и судить. Здесь, хоть Ирина и ведьма, но была согласна с Библией — не судите и не судимы будете.

А вот что дальше происходит с такими детьми?

Ничего хорошего.

Их не усыновляют, фактически, это не жизнь, а медленное путешествие к могиле. Но…

Когда пятеро детей умирает один за другим, за короткое время, это невольно обращает на себя внимание.

Директриса отбрехалась, сказала — эпидемия гриппа, но нянька в это не поверила.

Стала приглядываться. А потом — и уволилась. От греха…

— Гоша, а тебе это рассказали — кто?

Ирина была искренне удивлена. Но легко нашлось свое объяснение.

Гошка мальчик неглупый, и быстро понял, что с поварихой надо дружить. Поближе к кухне, подальше от начальства…

Он и дружил.

Начал с простого — может, я вам помогу, а вы мне за это чая нальете?

Повариха тоже дурой не была, и отлично поняла, что мальчик хочет подлизаться. Но — почему бы нет?

Гошке поручались простые работы. Почистить картошку, порезать овощи, выкинуть мусор…

За это мальчишка получал чай с яблоком или булочкой, лишний кусочек чего-нибудь вкусного — после отбоя. Вот и сейчас…

Пошел к поварихе, а оказался свидетелем разговора, не предназначенного для его ушей. Подслушал, конечно.

— Пятеро детей? — задумалась Ирина.

— Да.

— Няньку как зовут?

— Евгения Михайловна.

Ирина кивнула, пометила себе, с кем надо поговорить — и временно выбросила из головы. Потом, это — потом. А сейчас речной теплоход.

***

На острове тоже было тихо и спокойно.

Кафе, кинотеатр, правда, перестроенный, с мягкими креслами, уютный, но совсем другой.

Так и понимаешь, что детство не вернуть. А может, и не стоит?

В кинотеатре они заняли места для поцелуев, уж слишком там были удобные диванчики. Гошка был счастлив, а Ирина и Кирилл тихо переговаривались.

Целоваться — не целовались, вот еще не хватало.

— Нигде?

— Нигде. И это логично. Места-то публичные, мало того, что через них за день не одна сотня людей проходит, так еще и вампирюга сейчас прячется.

— След оборван?

— Да, похоже.

— А у меня есть еще одна идея. Мы сегодня вечером будем Гошку отвозить?

— Сегодня не будем, — качнул головой Кирилл. — Он у меня ночует, а завтра с утра я его отвезу на занятия.

Ирина кивнула.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— За мной заедете?

— Зачем?

— Поговорить надо будет кое с кем…

Ирина вкратце рассказала Кириллу про Евгению Михайловну, и получила задумчивый кивок.

— Думаешь, они?

— Вполне могли. Я и сама думала про таких детей, но считала, что в них силу не перельешь…

— С другой стороны — дети. Могли попробовать просто провести ритуал… с-суки.

Ирина кивнула.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Могли.

Чисто гипотетически — выброс сил должен быть больше, а что ребенок умственно неполноценный… а что? Им не бывает больно? Холодно? Страшно?

Правильно оборотень сказал.

Но — мягко.

А с точки зрения Ирины: иногда отмена смертной казни — зло. Есть люди, которые ее больше чем заслуживают. Жаль только, два или три раза казнить не получится.

***

Утром Ирина прозвонилась на работу, проинформировала начальника, куда едет и зачем, получила 'добро' — и отравилась к Кириллу.

Они с Гошкой уже были готовы, мальчишка чуть грустил, но Кирилл пообещал ему еще выходные в ближайшее время, пока лето, пока тепло, да еще съездить в другой город, и в цирк сходить. И Гошка засветился собственным светом.

— А Ирина с нами поедет?

— Если сама решит.

— Ириш? Поедешь?

Гошка честно пытался обращаться к Ирине — Ирина Петровна, потом сбился на 'теть-Иру', а потом перешел на 'Иришу', да на том и остановился. Ирина не удивлялась — ее все дети примерно так и воспринимали.

— Будем живы-здоровы — тогда решим, — отговорилась Ирина.

Гошка воспринял это как согласие — и согнул руку в жесте 'Йес!'. Кириллу осталось только руками развести — и хорошо, что они на светофоре стояли. А то бы точно в кого-то пристроились.

В интернате Гошка попрощался — и умчался по своим делам. А Ирина отправилась к директору.

***

Симпатичный полноватый мужчина лет сорока, по имени Константин Алексеевич, не стал мариновать участкового в приемной. Секретарша доложила о приходе Ирины — и сразу получила разрешение на проход в святая святых — директорский кабинет.

Надо сказать, директор был удивлен визитом, но возражать не стал.

— Евгения Михайловна? Да, есть такая, Соколова.

— Вы ее давно приняли на работу?

— Не очень, но специалист она хороший, нареканий пока нет, коллеги не жалуются.

— Побеседовать с ней можно?

— Да, конечно. Это что-то…

— Нет-нет. К ней никаких нареканий быть не может. У меня вопросы по ее предыдущему месту работы.

— Предыдущему?

Директор вроде бы и верил, а вроде бы и сомневался. Ирина присмотрелась к нему.

А ведь уволит он эту Соколову, — осознала она. — Уволит, потому что не знает, о чем я с ней говорить буду.

А если…?

— Скажите, а вы ее просто так пригласили на работу?

— Она прислала на почту резюме, написала, что ищет работу, я провел собеседование и сказал, что она может выходить.

— Ага… то есть раньше вы знакомы не были?

— Нет.

— А ее предыдущее место работы…

— Я там ни разу не бывал. Название знаю, с директором иногда встречаюсь, но тесно не общаемся, дружбы нет. Так что и помочь вам не сумею.

И не врал. А значит…

— Я могу побеседовать с Соколовой в вашем присутствии. Думаю, узнав в чем дело, вы не станете разглашать полученные сведения.

Вообще, кое-какие правила Ирина этим нарушала. Но к чему зря страдать человеку? Может, и не самому плохому?

— Я был бы признателен, — кивнул директор.

— Тогда вызовите ее сюда. И поговорим.

Директор кивнул и потянулся к телефону.

— Наташа, вызовите сюда Евгению Михайловну. А нам с Ириной Петровной… может, чая?

— Спасибо, — кивнула Ирина.

Чая она не хотела, но люди обычно расслабляются с чашкой чая. Вот и пусть расслабятся.

***

Евгения Михайловна ждать себя не заставила.

Среднего роста, невысокая, полноватая, лет пятидесяти, она производила удивительно уютное впечатление. Этакая любящая бабушка с пирожками, добрая и спокойная. Разве что волосы не седые, а темно-каштановые.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Доброе утро, Константин Алексеевич. Что случилось?

— Доброе утро, Евгения Михайловна. Ничего не случилось, но вот у Ирины Петровны есть к вам пара вопросов.

Ирина извлекла из кармана удостоверение и раскрыла его перед внимательными серыми глазами.