Искушение силой (СИ) - "АлеХа" - Страница 3

Такие случаи каннибализма начали случаться задолго до первых голодных смертей, а немного позже, «искажение» стало обыденностью. Сумевший пережить тяжесть проклятья инсайта человек, под гнётом стресса и окружающего безумия поддавался низменным инстинктам, опускался до животного состояния.

«Искажался».

Такой человек терял разум каким-то странным образом, частично сохраняя свои навыки и умения, при этом стремясь только к одному — убивать других людей. Убивать и пожирать их мозг. Но и тут тоже было не всё просто. Некоторые «искажённые» за милую душу жрали друг друга, а некоторые сбивались в небольшие стаи, ведя совместную охоту. Некоторые охотились только на нормальных людей, некоторые гоняли по разрушенным улицам кошек и собак. Объединяло их всех одно — постепенно они отжирались. Становились сильнее, быстрее, умнее. Крупнее. Опаснее. Простые искажённые превращались в Жрунов. Более сильных, быстрых, умных. Более смертоносных. Вторую ступень мутации. Кто-то называл их ещё мозгоедами и трупоедами, а кто-то упорно пытался утверждать, что это зомби.

Искажённые медленно, но уверенно захватывали столицу, вытесняя нормальных людей сначала на окраины, а потом и за границы города. Полуразрушенные ульи многоэтажек и огромные парки стали их охотничьими угодьями.

Примерно месяц спустя уже всем, кого знал Семён, было известно, что именно так проявляется проклятье «инсайта». Говорили, что примерно половина выживших и не потерявших разум в первые дни после «вдоха» не смогла справиться с проклятьем. Их сознание исказилось, и теперь они шляются по улицам, ищут других людей, убивают их и съедают мозги. Головной и спинной. Остальное не трогают. Остальное подъедают мутировавшие звери. В основном, крысы.

У второй половины выживших, проклятье «инсайта» выразилось иначе. С одной стороны, они сохранили разум, не впадая в безумие охоты за мозгами, но, с другой стороны, каждый получил какую-нибудь фобию. К примеру, сам Семён совершенно отвратительно переносил промозглую стылую сырость. Попадая в такую обстановку, он мог впасть в спячку и не проснуться, замёрзнув до смерти. И даже если бы его начали пожирать заживо, сам бы он не проснулся.

Пуля, самый старший в семье после Семёна, до смерти боялся мутантов, даже самых мелких. Чувствовал их на огромной дистанции, но если любой из них приближался к парню ближе пары метров, то Пуля ловил паническую атаку, терял какое-либо соображение и способность сопротивляться, защищаться и двигаться.

Заря, подруга Семёна, с которой они когда-то, теперь уже в прошлой жизни, вместе учились в школе, и в жизни новой вместе выживали, являясь костяком семьи, не переносила одиночества. Категорически. Оставаясь одна, она ложилась на землю, сворачивалась в клубочек и замирала, пытаясь слиться с ландшафтом. Её так даже забывали несколько раз поначалу.

Были и совершенно безобидные проявления проклятья «инсайта», вроде постоянных почесушек или нервного тика.

И всё было бы совершенно отвратительно, если бы «инсайт» не нёс в себе ещё и дар. К сожалению, не у всех этот дар успел проявиться до смерти, и не у всех этот дар был полезен и силён.

Дар Семёна «Тени» Астахова был силён.

В самом начале Семён мог своим даром изменять прозрачность и плотность воздуха на небольшом расстоянии вокруг себя и ощущать грядущие проблемы. Со временем дар усиливался и уже сейчас Семён мог изменять не только прозрачность воздуха, но и транслировать на воздушную линзу любую простую статичную картинку. Имитировать стену, камни, кучу битого кирпича. Дар мог искажать воздух, имитируя задымление или позволяя Семёну становиться совершенно незаметным вечерними сумерками в тенях, за что Семён и получил своё прозвище. После одной из недавних «групповух», Семён научился нагревать и охлаждать воздух, чему был необычайно рад. Кроме улучшения маскировки, а были некоторые мутировавшие животные, которые ориентировались совсем не на зрение и слух, Семён теперь мог с огромным удовольствием греться вот в такие сырые промозглые дни.

Кроме этого, с каждым усилением дара, обострялась и интуиция Семёна.

И сегодня, с самого утра она нашёптывала, что день у него будет дерьмовей некуда. И утреннее пробуждение тут совершенно ни при чём. Риск не проснуться и замёрзнуть — это совершеннейшая мелочь, по сравнению с тем, что ждёт Семёна впереди. Тем более подстраховка от смерти во сне спит в соседней комнате — Светик, младшая сестра Зари — отличный будильник. Её дар позволяет всей семье спокойно спать ночами, не выставляя никого в караул, и гарантирует пробуждение любого члена семьи в чётко заданное время.

Глава 1.2

Потратив ещё немного внутренней энергии на прогрев, Семён с тоской констатировал, что дерьмовое предчувствие никуда не делось. А значит, либо их убежище будет обнаружено, либо их накроют во время выхода. В первом случае — он ничего поделать не мог, вся семья всегда предельно ответственно следит за обстановкой, и если появятся искажённые или, не дай бог, «жруны», то обнаружат их на предельной дистанции. Во втором случае — Семён мог только принять шёпот чуйки во внимание. Отменить выход он не мог. Не выйди он наружу — и семья будет сидеть голодная и без воды. Быстро теряя силы. А если при этом их ещё и накроют, то тут они все и погибнут.

Прислушиваясь к своей интуиции, Семён решил пробежаться вокруг места стоянки перед завтраком. Быстро проверить ближнюю территорию, осмотреть опасные места, издалека изучить характерные для засад «жрунов» и «искажённых» тени и завалы. Обезопасить семью.

Экипировался по упрощённому варианту: выгоревший городской камуфляж; поношенные, но ещё прочные берцы; облегчённая разгрузка; старый, потёртый, но совершенно не потерявший эффективности АПС, с самодельным глушителем; мачете, являющаяся основным оружием и небольшой тактический монокль — его личное сокровище.

Успокоив завозившуюся Светик, даже во сне почувствовавшую, что глава семьи куда-то собирается, Семён, аккуратно, стараясь производить минимум шума, выскользнул наружу, на крышу их полуразвалившегося дома.

Половину часа Семён изучал обстановку, всматриваясь до рези в глазах сквозь просветлённую оптику монокля, в утренние тени, до головной боли вспоминая расположение тех или иных куч вокруг их убежища, сравнивая их с тем, что видел ранее.

Ничего.

Западная окраина Москвы выглядела вымершей. Тишина, не нарушаемая даже ветром, изредка в этих местах заставляющим скрипеть старые огромные деревья.

Серость. Разруха. Смерть.

Никакой прямой угрозы Семён не видел, и только интуиция не хотела успокаиваться. Семён решил рискнуть и спуститься с крыши дома, обойти их убежище по большему кругу. Осмотреть близлежащие развалины, заглянуть в несколько подвалов, принюхаться, проверить интуицию на обострения.

Спустился. Обошёл. Проверил.

Сложно сказать, об этом ли предупреждал его дар или нет, но пока он обходил территорию, твари, совершенно неизвестным Семёну способом смогли обнаружить их убежище, чудовищно быстро в него проникнуть и стремительно убить всю его семью. Всех оставшихся в убежище восьмерых человек.

Зарю, Пулю, Светика, Атаса, Серёгу, Натку, Пузо и Кривую.

За какие-то жалкие десять минут, пока Семёна не было.

Осознание этого факта пришло не сразу.

Сначала, когда на Семёна из окна их убежища, с пятого этажа, из того самого окна, которое было заколочено досками, мощным ударом выламывая деревянные «ставни» и часть стены, кинулись «жруны», в дело вступили инстинкты, и думать было некогда.

Перед тем как рвануть в противоположном направлении, Семён успел лишь кинуть быстрый взгляд и примерно прикинуть количество мутантов, которые уже летели к нему с пятого этажа, и которые ещё выбирались из квартиры через пролом в стене, расширяя его мощными руками. Не менее двадцати! Семён раньше не слышал о таких крупных стаях. Три, пять, ну максимум восемь особей — это предел, который раньше встречался поисковым семьям, осмеливавшимся углубляться в столицу в поисках провизии, оружия, амуниции и других, необходимых для выживания, предметов. И судя, по тому, что Семён успел увидеть, там были одни «жруны». Ни одной неотличимой от обычного человека фигуры «искажённого». Только мощные, разожравшиеся, обвитые жгутами мышц, в обрывках гражданской одежды, фигуры «жрунов». Или «мозгоедов». Или «трупоедов». Или просто зомби.