Звезда для гитариста (СИ) - Билык Диана - Страница 23

В подъезде застывает гробовая тишина, даже пес прекращает лаять на этаже ниже. Только запах все тот же, а возле квартиры сигаретный дым почему-то более плотнее, размывает темень перед глазами, превращая ее в черное молоко.

Хаотично вспоминаю, видела ли я, чтобы соседи на площадке курили, но решаю, что времени нет размышлять, нажимаю на ручку и замираю от тягучего и болезненного зуда в груди.

Я как-то привыкла к этому месту. Здесь грязно, мрачно, вокруг одни мусорники и заброшенный завод. Но все-таки я смогла несколько лет прожить спокойно и даже перестала дергаться от каждого звука, а еще научилась нормально засыпать. Но все это рассыпалось в прах от одного попадания в Грозу.

А что я хотела? Убить человека и выйти сухой из воды? Убить и жить дальше, как все? Убить и жить с другим, вечно высматривая в его глазах такой же гнев, как у Егорова? Или расслабиться и жить, будто ничего не было? Я так не умею.

Оставлю деньги хозяйке, захлопну дверь, и-и-и: «Прощай академия, уроки вокала…»

И Вульф?

Резко оборачиваюсь и едва не падаю от волны крови, что стремительно ударяет в голову.

– Думаешь, я тебя так просто отпущу? – он стоит в темном углу, спрятав руки в карманы. Черная куртка застегнута наглухо, а в теплых карамельно-горчичных глазах нет прежнего тепла и доброты. Только ярость.

Отступаю к приоткрытой двери, надеясь, что успею протиснуться в щель и заблокироваться, но Игорь быстрее.

Шаг. И дергает меня на себя, сильно сдавив талию.

Рывок. И дверь с грохотом закрывается, а я влетаю плечами в холодный металл.

Вдох. И я застываю в ожидании конца.

Выдох.

Вульф медлит, дышит тяжело, шумно, со свистом, раздувает ноздри, как разъяренный бык, а затем впивается до боли в губы. Толкает язык между зубов, будто собирается съесть весь мой страх, прежде чем убить.

Он отрывается на миг, задыхаясь, но затем снова и снова нападает. Целует, наказывает, а я захлебываюсь эмоциями, ужасом и невыносимой тягой к нему. Ноги не держат, от сладости съезжаю по двери спиной, но Игорь вовремя подхватывает под руки.

– Не отпущу... слышишь? – шепчет и снова целует, прячет в больших ладонях  мое лицо. Забирается пальцами в короткие теперь волосы. – Любой тебя узнаю, даже если ты пластическую операцию сделаешь, везде найду, даже если на другую планету улетишь. Поняла?

– Ты связан с Егоровым, – сипло выдыхаю, вцепляясь в его куртку. Приподнимаюсь на носочки, чтобы достать до крепких плеч, почувствовать его силу и власть. Плевать, пусть теперь хоть душит, хоть рвет на куски. Я уже просто не могу. У-ста-ла...

– Дурочка. Моя булавка, – Игорь прижимается лбом к моему лбу, сгибает шею, чтобы оказаться чуть ниже. – Ни с кем я, кроме тебя, не связан.

– Но Марьян…

– Он отец моей бывшей. Скотина та еще! Я Ирину еще полгода назад послал. Она обманывала Сашку, они даже женаты были, потом меня на отношения подбила, а я дурак… Дурак я! Понимаешь?

– Не понимаю, – шепчу и пытаюсь найти в его глазах обман, но Игорь смотрит не моргая и мягко поглаживает мой подбородок. Смотрит прямо, и блеск в глазах выдает его мысли, а затем и губы:

– Звездная, это он сделал? Скажи мне… – его голос глушится и хрипит. Волевой подбородок подрагивает, а зубы скрипят от напряжения.

Слегка отталкиваюсь, но налетаю спиной на дверь. Мое настоящее имя и фамилию никто не знает, потому что я считаюсь давно умершей. Только приближенные охранники Марьяна знали, что я выжила. Они меня к нему и доставили, а потом...

– Откуда…

– Пригласишь к себе? – Игорь горько улыбается и снова касается губ своими. – Скажи, это Марьян тебя сломал? Признайся, Вера-Ника.

– Пожалуйста, не нужно, – я пытаюсь вырваться из его объятий, до боли унизительно все это вспоминать, но Игорь не отпускает. Он щелкает ручкой и заталкивает меня в квартиру, но тут же зажимает рот ладонью и шепчет на ухо:

– Здесь кто-то есть...

Глава 32. Вульф

Я успеваю отодвинуть Веру в угол, но пропускаю удар под ребра. Девушка вскрикивает и сползает по стене, споткнувшись о ботинки в коридоре, а меня начиняет ударами чья-то массивная рука. Но я к дракам стойкий: блокируюсь, сцепив зубы, отмахиваюсь наобум, сталкивая что-то мелкое с полки в тесном коридоре, целюсь кулаком в тупую челюсть, и нападающий на миг теряет равновесие. Успеваю разглядеть его невысокую, но очень крепкую тушу и тату на толстой шее в виде змеи, прежде чем блеск ножа заставляет меня собрать все силы в кулак и защищаться.

Прыжок назад, выгибаюсь, как кот, влетаю в зал, пятясь. Но мужик неожиданно не нападает, а скалится гнилым рядом зубов и косится на девушку, а я запоздало слышу за спиной шаги, и сильный захват другого противника лишает меня воздуха.

– Беги! – успеваю просипеть, прежде чем в висок влетает сокрушительный удар, и тьма накрывает плотным одеялом.

Выныриваю на свет от влажного и холодного прикосновения.

– Пожалуйста, очнись, – булавка плачет и замахивается ладонью. Видимо, не первый раз дает мне пощечину, но я успеваю перехватить ее руку.

– Хватит драться, – шепчу и тяну малышку к себе.

– Я больше не могу, Игорь, –  Вера обнимает за шею, тянет за волосы, пропуская в них влажные пальцы, и бормочет под нос: – Увези меня отсюда. Забери...

– Все хорошо. Все закончилось.

Она всхлипывает, отодвигается и мотает головой.

– Нет, Марьян нашел меня. Он жив, а значит, это конец, – девушка прячет ладонями лицо и садится на колени. Дрожит и сгибается, а я любуюсь ее короткими светлыми волосами: золотисто-русыми с легкой снежной белизной на кончиках. Да, не вовремя, но я Веру или Веронику, неважно, обожаю и не могу не отметить, что ей идет эта прическа. Ей что угодно пойдет, потому что идеальный овал лица и черты изысканно-милые.

– Ты не знаешь, кто он и на что способен, а я знаю, – она резко замолкает и смотрит мне в глаза распахнутым сталистым взглядом, а по бледным щекам ползут слезы. И я понимаю, что при встрече тварь с редким именем на “М” просто грохну. Просто возьму и задавлю. Мне даже спрашивать не нужно, что он с ней делал, я и так вижу по глазам булавки. Мудак. Сука-сука-сука… Таких сжигать нужно...

Меня мутит и скручивает от пульсирующей боли в виске, но я чудом приподнимаюсь и загребаю малышку в свои объятия.

– Никто не посмеет тебя тронуть, Вероника, – оглядываюсь через ее плечо и замечаю два тела, распростертые на полу. – Ты их убила? – ошеломленно шепчу и думаю, что делать дальше. Как она справилась с двумя огромными мужиками? Сама? Метр пятьдесят с хвостиком против кабанов? И осознаю, что она каждую минуту была готова к этой встрече.

– Оглушила, – сипит Вера и вжимается в меня, до треска кожаной ткани сминая на груди куртку. – Одному зонтом по затылку, а второму в пах заехала, пока он пытался тебя… убить, – всхлипывает. – Придут в себя через пару минут. Нам нужно уходить. Гроза, ты же не с ними? Скажи правду, пожалуйста. Или я с ума сойду.

– Нет же. Как ты вообще могла такое подумать?! – свожу брови и мацаю карманы. Где же мобильный? Но он покрылся сеточкой трещин от ударов кулачищ змеешеего, и дозвониться сейчас до нужных людей будет сложно. Значит, нужно бежать.

– Как ты меня нашел? – девушка очень быстро приходит в себя, ходит по комнате спокойно, складывает вещи, достает из ящиков белье и бумаги, а я осознаю всю серьезность ситуации и думаю к кому лучше обратиться. К брату или Даньке? У Саши семья, малыши –  нельзя. Значит, вариант только один. Только вот номер его теперь под паутиной трещин, а на память я помню только мамин. К ней тоже нельзя. Просто метал-кор и сбоку бантик, а не приключение.

– Игорь, отвечай, – и Вера направляет на меня черное дуло пистолета. Ну, здрасте, приехали.

– Я… – отшатнувшись, спокойно прячу сломанный телефон в карман, а затем подхожу ближе короткими шагами и, пока девушка отступает, непринужденно рассказываю: – Я последний месяц немного следил за тобой. Ты же меня с ума свела, не заметила? Знал район, а дальше дело техники. Нашел несколько бабок на лавочках и показал им твое фото, – встаю вплотную, а Вера хмурится и смотрит недоверчиво. – А номер квартиры мне соседский белобрысый мальчик подсказал. Я два часа прождал, выкурил пачку сигарет и замерз, как собака. Откуда эти суки внутри оказались, не представляю, – пинаю одного в бок, а он, постанывая, приоткрывает узкие глаза. – Наверное, пришли раньше, чем я.