Легенда о Монтрозе - Скотт Вальтер - Страница 11

— Кто сообщит мне ту тайну, которую я желаю знать, — продолжал незнакомец, — того я обещаюсь вывести отсюда по той же дороге, по которой пришел сюда сам.

— Если вы пробрались сюда в щель, — отвечал Дольгетти, — то меня вывести будет совершенно невозможно. Что же касается до тайн, то своих у меня вовсе нет, а чужих очень мало. Но все-таки скажите, какого рода тайны желаете вы знать?

— Сначала я поговорю с ним, — отвечал незнакомец, освещая грубые черты лица Мак-Ига. — А вам, дружище, сказал он, обращаясь к Дольгетти, — я принес кое-что для подкрепления сил. Хотя завтра вас ждет смерть, но это не мешает покушать сегодня.

— Совершенно справедливо, — подтвердил ротмистр, тотчас же начавший разбирать поставленные на пол корзинку и кувшин с вином. — Но все-таки я желал бы знать, кто вы такой?

— Я служитель маркиза, Мурдох, временно исправляющий должность тюремщика, — отвечал незнакомец.

— Пью за ваше здоровье, Мурдох, — отозвался Дольгетти и желаю вам счастья. А ведь вино недурно, Мурдох. Стыдно маркизу кормить у себя в тюрьме одним только хлебом. Но я вижу, что вы желаете переговорить с моим товарищем по несчастию и не стану мешать вам, а займусь в том углу корзинкой, и чтобы не слышать вашего разговора, нарочно начну чавкать погромче.

Но, не смотря на свое обещание, воин тщательно насторожил уши, и ясно слышал следующий разговор:

— Знаешь ли ты, сын тумана, — начал Мурдох, — что отсюда ты выйдешь разве только на виселицу?

— Дорогие сердцу моему люди, — отвечал Мак-Иг, — указали уже мне эту дорогу.

— И неужели ты не хочешь избавиться от подобной участи? — продолжал посетитель.

— Я многое сделаю, — сказал пленник, несколько помолчав, — сделаю ради спасения тех, что остались в горах.

— Мне не надо знать, ради кого ты сделаешь, а я хочу знать, что ты сделаешь. Где дочь и наследница рыцаря Арденвура? Это я желаю знать взамен твоей свободы.

— Для того, чтобы выдать ее замуж за какого-нибудь бедного родственника вашего могущественного начальника? — сказал Ренольд. — Разве местные жители не помнят, как вели насильно бедное дитя в ваш замок для того, чтобы выдать замуж за брата вашего господина? И из за чего? Из-за ее богатого поместья!..

— Если эта история и справедлива, — возразил Мурдох, — то разве девушка не получила более, чем мог бы дать ей сам король Шотландии? Но ведь дочь сэра Камбеля не чужая нам, она нам родственница, и кто же имеет более права знать ее участь, как не маркиз Аржайль, предводитель клана ее предков?

— Стало быть, вы делаете мне вопросы от его имени? — спросил Мак-Иг.

Служитель утвердительно кивнул головой.

— И вы не сделаете ничего дурного девице, которой я сделал уже и так много зла?

— Клянусь, ничего.

— А дадут ли мне за это свободу и жизнь?

— На этом основывается наш договор.

— Ну, так знайте же, что во время битвы я из жалости спас несчастного ребенка и унес его из башни укрепленного замка. Девочка росла у нас, пока мы не были разбиты заклятыми врагами нашего клана, Алланом Мак-Олеем Кровавою Рукою и всадниками под начальством графа Ментейта.

— Стало быть, несчастная девочка попала в плен к Аллану Кровавой Руке? Следовательно кровь ее окрасила его кинжал, и ты ничего не сделал, чтобы спасти ее?

— Мне обещана жизнь, — отвечал пленник, — и я скажу, что она жива и теперь, но могу ли я положиться на ваши слова, или это пустое обещание сына Диармиды.

— Обещание будет выполнено, — отвечал Мурдох, — если ты докажешь мне, что она жива, и скажешь, где ее теперь найти.

— Она живет в замке Дарленварате под именем Анноты Ляйль, — отвечал Ренольд Мак-Иг. — Я часто слыхал, о ней от своих земляков. Они иногда посещают свои родные леса. Я сам недавно собственными глазами видел нашу несчастную питомицу.

— Ты сам? — с удивлением вскрикнул Мурдох, — ты осмелился подойти так близко к своим заклятым врагам? Ты, предводитель сынов тумана?

— Я осмелился еще на большее, сын Диармиды! — отвечал пленник. — В одежде музыканта я пробрался в замок, для того, чтобы вонзить кинжал в грудь Аллана Мак-Олея Кровавой Руки, грозы нашего племени, и ждать потом участи, какую послал бы Бог. Но в ту минуту, как я схватился за кинжал, я взглянул на Анноту Ляйль. Она взяла арфу и запела песню «детей тумана», которую выучила у нас. Рука моя замерла на кинжале!.. Я заплакал, и, час мщения прошел!.. Ну что же? Разве я не выкупил теперь головы моей?

— Да, если рассказ твой справедлив.

— Пусть небо и земля будут свидетелями справедливости моего рассказа. Неужели вы не сдержите своего слова?

— Обещание будет исполнено свято, лишь бы рассказ твой был справедлив. Однако же мне надо поговорить еще с твоим товарищем.

— Коварные! Все вы таковы! — шептал пленник, в отчаянии бросаясь на пол.

Между тем Дольгетти недоумевал, о чем бы мог говорить с ним слуга маркиза.

— Вы вед космополит, — начал Мурдох, — и служили во многих государствах?

— За исключением турок, — отвечал Дольгетти, — я потянул-таки лямку у всех европейских народов.

— Если это так, то человек с вашей опытностью, — продолжал Мурдох, — легко поймет меня, когда я скажу, что свобода ваша зависит от нескольких откровенных ответов на мои вопросы.

— Спрашивайте.

— Сколько ирландцев собрано под знамена вашего Монтроза?

— Тысяч с десяток есть, — отвечал Дольгетти.

— Десяток! — сердито вскричал Мурдох. — А мы наверное знаем, что на берег высадилось только две тысячи.

— В таком случае вы знаете больше меня, — спокойно отвечал Дольгетти. — Ведь надо и то сказать, что я сам их не видал.

— А как много ожидают новобранцев из кланов?

— Сколько можно будет собрать, — отвечал ротмистр.

— Вас спрашивают серьезно… Позволяя себе шутить со мной, вы страшно рискуете своей жизнью, — сказал Мурдох, — знаете ли вы, что мне стоит только свистнуть, и через десять минут голова ваша будет на шесте у входа в замок.

— Поговорим откровенно, м-р Мурдох, — возразил Дольгетти. — Неужели вы находите благоразумным выведывать от меня тайны о войске, в котором я поклялся служить до окончания компании? Если я укажу вам, как разбить Монтроза, что станется тогда с моею платою, наградами и надеждами на добычу?

— Я вам скажу, — продолжал Мурдох, — что если вы станете упрямиться, то вся ваша кампания ограничится походом к виселице. Если же будете отвечать как должно, то я приму вас на службу к маркизу Аржайлю.

— А велико ли жалованье? — спросил ротмистр.

— Вы будете получать двойное жалованье, если воротитесь к Монтрозу и будете действовать в нашу пользу.

— Как жаль, что я не встретился с вами до вступления моего на королевскую службу, — нерешительным тоном проговорил Дольгетти.

— Напротив, теперь я могу предложить вам более выгодные условия, надеясь на вашу верность.

— На мою верность вам и измену Монтрозу.

— На верность правому делу.

— А маркиз Аржайль добрый начальник? — спросил воин.

— Предобрый. Во всей Шотландии не найдешь человека обходительнее и щедрее его, — отвечал Мурдох.

— Верно и честно исполняет он свои обещания? — опять спросил воин.

— Он благороден, как рыцарь и дворянин.

— Знаете, мне никогда не доводилось прежде слышать о нем столько хорошего, — возразил Дольгетти. — Верно вы хорошо знаете маркиза, или сами вы лорд Аржайль, — прибавил он, неожиданно бросившись на переодетого маркиза. — Именем короля Карла арестую вас, как изменника! — закричал он, — и если вы вздумаете позвать кого-нибудь себе на помощь, я тотчас же задушу вас.

Нападение Дольгетти на маркиза было до того стремительно и неожиданно, что он опрокинул Аржайля на пол и, придерживая левой рукой, правой давил за горло так, что при первой попытке закричать, мог тотчас же задушить его.

Придерживая левой рукой, правой давил за горло.