Секундо. Книга 2 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 15

— Аристократы добрыми не бывают, я и сам недобр с теми, кто мне не нравится, — повторил граф и нахмурился. — Но наш дроттин дал ему достойный отпор. Надеюсь, больше он такой гадости о моем брате нигде говорить не будет.

Графиня ласково погладила чуть заросшую щетиной щеку мужа.

— К сожалению, брат завистлив. Его герцогство в несколько раз меньше твоего графства. И доход несравним. Я уверена, если у нас не будет наследника, он попросит у короля передачи ему и титула и земель. Под предлогом опекунства своей сестры и племянниц, якобы защищая наши интересы.

Она не произнесла «после твоей смерти», но это было и так понятно.

— Мы еще не настолько стары, моя радость. Надеюсь, у нас еще появится наследник, — утешая, граф любовно провел губами по ее виску. — Вот только меня беспокоит твое здоровье. Боюсь, ты не говоришь мне всего.

Графиня покраснела. За пятнадцать лет замужества семь трудных беременностей и последовавших за ними весьма нелегких родов оказались слишком тяжкими для ее хрупкого тела, она же не крестьянка, которые рожают каждый год, и ничего.

— Со мной все замечательно, — заверила она мужа. — Просто я расстроилась, когда узнала про ужасный случай на ярмарке. По слухам, там появилась колдунья? — с непонятной даже для самой себя надеждой спросила она.

Граф насторожился. Что наговорили Карине?

— Если так называли женщину, что отвлекла медведя и спасла маленькую девочку, то да, колдунья появилась.

Она вскинула голову и испытующе посмотрела в лицо мужа.

— Мне об этом сказали по-другому.

— И что же сказали тебе? — граф старался казаться равнодушным, но жена все равно различила в его голосе некоторое волнение.

Постаралась вспомнить все, что ей рассказали:

— Что она спустила с цепи медведя, натравила его на ребенка, а потом пыталась провести над телом еле живой девочки, попавшей в когти зверя, какой-то жуткий ритуал. Ее от малышки еле отогнали. И тогда она исчезла. Посредине взволнованной толпы. И никто не видел, куда.

Граф зло поморщился.

— Я обязательно выясню, кто распускает эти мерзкие слухи, и примерно накажу. Чтоб другим неповадно было.

— Но ведь ты не знаешь, как все было на самом деле! — графиню напугали злые нотки в голосе мужа. — Тебя же там не было.

— Ошибаешься. Я там был, — жестко ответил он.

Он стал каким-то чужим, даже незнакомым. Карина снова почувствовала неприятное стеснение в груди. Что это с ним?

— И видел все, как было, своими глазами. Целительница девочку спасала, а не проводила какие-то ритуалы. Если б не она, малышке не выжить. Медведь располосовал ей всю грудную клетку, но целительница каким-то чудом залечила все смертельные раны. И спустила зверя с цепи вовсе не она. Думаю, он не выдержал издевательств дурной толпы и сорвался сам. Ты же знаешь, как развлекается подлая чернь.

— Тогда тех, кто говорит о целительнице гадости, нужно примерно наказать, ты прав! — графиня положила тонкие пальцы на вышитые черненым серебром отвороты мужниного дублета и воскликнула со слезами в голосе: — Почему люди так злы, Эрн? Отчего выдумывают плохое, почему коверкают доброе? Среди них так тяжело жить!

Граф сильнее обнял жену, желая защитить от всех житейских невзгод.

— Такова жизнь, и мы не в силах что-либо поменять, увы. Знаю, о нас тоже, не стесняясь, плетут гадкие небылицы. — И очень серьезно попросил: — Но верь мне, дорогая, что бы ни случилось, что бы ты обо мне ни услышала, будь уверена: — я люблю только тебя! Дай мне слово, что не забудешь об этом!

Она посмотрела в его любящие глаза и открыто улыбнулась.

— Я это знаю, мой дорогой. И верю тебе. Я знаю, ты никогда мне не изменишь. И я тоже люблю тебя всем сердцем. И я никогда тебя не предам, даю слово.

Граф благодарно поцеловал жену, обнял за талию, она прижалась к нему всем телом, и они медленно пошли в свои покои.

Из кабинета выглянул все слышавший секретарь.

— «Верь мне, чего бы ни случилось!» — перекривил он слова графа и презрительно фыркнул. — А я-то считал Холлта единственным благородным человеком в этой стране! Как я ошибся! Понимаю, ему нужен наследник, пусть даже и бастард, но для чего при этом врать в глаза любящей тебя женщине? Это просто подло!

Он привычно рассортировал поступившую почту, отложив пустышки с соболезнованиями в большую кучу на столе, собираясь написать ответную благодарность попозже. Письма с прошениями разного рода небрежно побросал на серебряный поднос с вензелем графини, и совсем небольшую часть важной корреспонденции аккуратной стопкой уложил на такой же серебряный поднос, но с вензелем графа.

Это были письма высшей аристократии, и на одном из них даже красовался королевский герб. Такие послания он вскрывать права не имел, хотя ему всегда отчаянно хотелось узнать, что же там внутри.

Велев лакею отнести письма графу и графине, надел плотный плащ с капюшоном, обул высокие сапоги с металлическими набойками. Дежурившему у черного хода привратнику, с удивлением оглядевшему его странный наряд, больше предназначенный для дальней дороги, нежели для прогулок по парку, небрежно заявил:

— Пойду, пройдусь на свежем воздухе. Устал от мельтешения гостей, да и работы много навалилось. Переведу дух, глаза от писанины отдохнут. Да и погода нынче чудесная! — И ушел, гордо насвистывая и бодро шлепая по лужам.

На улице давно стемнело, моросил противный дождь и дул сильный северный ветер, что никак не соответствовало «чудесной» погоде. Привратник, человек въедливый и недоверчивый, не поверил нелепому стремлению Фелиса мерзнуть непонятно ради чего, тем более что прежде за ним никакой тяги к прогулкам не замечалось, и призадумался.

Для чего господскому секретарю шастать под дождем в парке, когда ему дозволяется гулять в розарии, где тепло и есть крыша, да и оранжерея чем плоха? Решив, что это неспроста, оглянулся. Неподалеку пробегала камеристка графини, спешившая в общую трапезную перекусить, пока ее не требует к себе госпожа.

— Китти, позови ко мне кухонного мальчонку, будь так добра.

Та кивнула на бегу, решив, что привратнику потребовалось ненадолго отлучиться. Дождавшись замены, тот сказал прибежавшему к нему мальчишке:

— Ты давай двери покарауль, а у меня дело одно есть. Я недолго.

Не успел тот и слова супротив сказать, как привратник уже выскочил на задний двор, ухватив по дороге плотную куртку из валяной козьей шерсти, с которой, не впитываясь, скатывались капли дождя. На голову натянул шапку с широкими полями, а на ногах у него уже были сапоги и хоть невысокие, но зато из непромокаемей телячьей кожи.

Зная, что идти здесь можно только в одну сторону, бесшумно миновал хозяйственные постройки, конюшню, огород, и оказался в господском парке. В принципе, прислуге сюда вход был заказан, но не ночью же! Кто его здесь в темноте углядит? А вот выяснить, куда же направился секретарь, хотелось и даже очень. Ведь неспроста тот шастает ночью невесть где, да еще по такой мерзкой погоде.

Не подозревающий о слежке Фелис неспешно брел по дорожке парка, не заботясь о том, что кто-то его может увидать. Ночами по парку никто не ходил, кроме, как выяснилось, самого графа. Но граф удалился с графиней в свои покои и вряд ли выйдет из них до утра. Так что руки у него развязаны.

И он будет не он, если не разузнает, где граф скрывает свою любовницу! Главное его достоинство как секретаря — внимательность и дотошность! И их-то он сейчас явит и себе, и всему остальному миру!

За прошедший день он обдумал много вариантов, и пришел к самому логичному — поселить амару граф мог лишь в полузабытом домике младшего садовника. Остальные дома заняты прислугой, и пустует он один. И сохраняется домик неплохо, потому что графиня ищет подходящего для работы в парке парнишку, и построен вдали от остального жилья. Очень удобное место, если нужно скрыть кого-то от чужих глаз.

Чтоб проверить свои умозаключения, Фелис и поперся в собачью погоду через весь огромный безлюдный парк, с деревьев которого ему за шиворот то и дело летели отвратительно холодные капли.