Запятнанные (ЛП) - Скотт Кайли - Страница 55

      — Она наверху, на складе, но я могу принести вниз.

      С возбужденным видом Мал потер руки. — Отлично. Она продаётся?

      — Возможно. — Андре отхлебнул виски. — Если я буду уверен, что попадёт в дом, где с ней будут обращаться должным образом. Что до тебя, то запрет на доступ к моему магазину может быть в силе, в зависимости от обстоятельств. Ты собираешься снова заняться скейтбордингом, уродливый придурок?

      — Чёрт, чувак. Мне было пятнадцать лет! С тех пор я стал намного взрослее.

      — Хм.

      — Ты меня впустишь. Мы поговорим о барабанах твоего отца позже, и они обязательно попадут в дом, где их будут любить. — Он начал ритмично постукивать по бёдрам. Казалось, Мал постоянно находился в движении. По-моему, он никогда не сидел спокойно. — В любом случае, да, вы все должны прийти ко мне.

      — Класс, — сказала Нелл. — Но едой займусь я.

      — Продано! — Мал хлопнул ладонью по стойке.

      Болтовня и смех разносились по всему пространству, все хорошо проводили время. Или почти все. Я чуть не упустила, как Вон попытался ускользнуть. Ссутулив плечи и склонив голову, он направился в мужской туалет. Я подошла и остановилась снаружи, ожидая, когда он выйдет. Очевидно, я хотела установить с ним эмоциональную связь.

      Как только он вернулся, он пошел прямо ко мне. Наверное, я была дерьмовым сталкером. Никакой утонченности. Я чуть не потеряла равновесие, но Вон схватил меня за руки.

      — Чёрт, Лидия, — сказал он, слегка нахмурившись. — Ты в порядке?

      — Я как раз собиралась спросить тебя об этом.

      Он отпустил и озадаченно посмотрел на меня.

      — Просто большой дом на озере был твоей мечтой.

      Тихо выругавшись, он схватил меня за руку и потащил в мужской туалет. Очевидно, его только что почистили. Мне в ноздри ударил запах хлорки. Серая плитка и краска на стене идеально сочетались со смесителям из нержавеющей стали. Окружение было очень линейным и чистым, за исключением картины на задней стене, которая висела между писсуарами и туалетными кабинками.

— Ха,— сказала я. — По-моему, я никогда не была в мужском туалете. Зачем ты меня сюда привел?

      — Оглянись вокруг. — Вон прислонился к двери, и начал за мной наблюдать.

      На двери был нарисован огромный красный символ анархистов с белой надписью: «Я — музыка. Музыка — это моя жизнь. Панк-рок навсегда». Поверх всего этого был прикреплен слой пленки, для защиты. Я подошла, чтобы попытаться разобрать зелёные и синие каракули внизу. Дата и имя.

      «Андре Старший», — прочла я с улыбкой.

      — Точно.

      — Это часть истории.

      — Ага. По-видимому, он нарисовал перед открытием, — сказал он.

      — Хорошо, что они сохранили. — Я нерешительно приблизилась к Вону. Он продолжал стоять, прислонившись к двери, со спокойным выражением на лице. — Так тебе не грустно из-за дома Мала на озере?

      — Нет. Эти ребята упорно трудились ради всего, что имеют сейчас. Они чертовски хороши в своем деле. Да, я хочу то, что есть у них. Но я не обижаюсь на них за это. Они мои друзья. — Он откинул назад свои золотисто-рыжие волосы, не сводя с меня глаз ни на минуту. — С другой стороны, я злюсь на себя, как ты говоришь, потому что заставил тебя снова почувствовать себя дерьмом. Я открыл свой глупый рот, не задумываясь. Снова. Извини.

      В замешательстве я прищурилась.

      — То, что я сказал об отношениях, было большой херней.

      — Вон. — Я улыбнулась. — Не беспокойся об этом. Ты меня не расстроил. То, что мы пережили на прошлой неделе нельзя назвать отношениями.

Его брови поползли вниз, но он улыбнулся.

— Нет?

— Нет.

— А как бы тогда ты это назвала?

Подойдя к нему ещё ближе, я тихо рассмеялась.

— Утром ты уезжаешь. Разве это имеет значение?

— Скажи, как бы ты это назвала? — повторил он.

Я остановилась перед ним и попыталась расшифровать выражение на его лице. С легкой улыбкой он казался расслабленным. Его ноги были немного расставлены, руки свободно свисали по бокам. В ожидании моего ответа Вон полностью сосредоточился на мне. Проблема заключалась в том, что у меня не было правильного определения. Друзья с привилегиями казались недостаточным, мерзким. Но у меня никогда не хватило бы смелости признаться ему, что это нечто большее.

— Не знаю, — призналась я.

— Я бы назвал это важным.

Я сделала глубокий вдох. У меня была надежда, но я оставалась готовой к худшему. Там, где был вовлечен Вон, в конце концов, казалось, всегда присутствовала боль. Чертовски угнетающе, но это правда. Я могла бы написать стихи об оргазмах, которые он мне доставил, о том, как заставил меня снова обрести счастье.

— Спасибо, — сказала я.

Мы просто стояли, глядя друг на друга.

— Ты красивая, Лидия, ты особенная. Обычно женщины, с кем встречаюсь, приходят и уходят, — участие минимальное. Не больше чем на одну-две ночи. — Вон не улыбался, с мрачным взглядом замолчал, подбирая нужные слова. — Ты не такая. И дело не только в том, что мы провели вместе немного больше времени. Это ты. Ты заставляешь меня желать, чтобы всё было по-другому.

Внезапно мои черные балетки стали просто очаровательными. Гипнотично-очаровательными. Но это, конечно, не имело ничего общего с тем фактом, что мои глаза были полны слёз. Что за абсурдный мужчина. Каждый раз, когда я пыталась себя защитить, мысленно и эмоционально готовясь потерять его, он ломал стену, которую я воздвигала вокруг себя, ублюдок.

— Детка?

Я подняла руку, предупреждая его, чтобы молчал. Как будто он уже недостаточно сказал.

      Он тут же закрыл рот и широко открыл глаза.

      Тем временем я перевела дыхание. Дышать было хорошо, полезно. И правда отличное хобби. Наконец я сделала несколько шагов к нему и опустилась на колени. Я почувствовала потребность подойти ближе, дать ему что-то большее. Любить его так, чтобы он понял, что и для меня он особенный. Коленям было чертовски больно от плитки, мои любимые синие брюки с трудом смягчали твердость керамики. Разве он не мог произнести свою речь в более удобном месте, я не знаю, рядом с кроватью или где под рукой лежали подушки? Ни за что.

      Мужчины. Вечная заноза в заднице.

      — Эм, Лидия?

      Я проигнорировала его, слишком занятая расстегиванием ремня, пуговицы и молнии на джинсах. Чёртово нижнее белье. Сегодня, конечно, он решил надеть боксеры. Громко пыхтя от раздражения, я положила руки по бокам и стянула трусы вниз вместе с джинсами. Пальцами я ощущала его теплую бархатистую кожу на тонизированных мышцах и выступах костей таза. Его запах в этой области был чуть сильнее: мыло, пот и… он. От всего у меня скопились слюнки.

      Я осторожно освободила член и стала нежно прикасаться губами у основания. Нет ничего теплее и мягче, чем кожа на члене. Это было потрясающе. Он уже начал твердеть и увеличиваться. У мужчин в штанах магические силы, правда. К сожалению, некоторым из них требуется много времени, чтобы научиться их правильно использовать. Я провела кончиком языка по толстой вене, идущей вверх. Взад и вперед, взад и вперед. Вон начал дышать с трудом, я видела, как сокращаются мышцы живота.

      — Чёрт. — Одной рукой он поднял черную футболку «Дайв Бара», другой погладил меня по щеке.

      Он идеально подходил для моей руки. Не то чтобы размер имел такое большое значение. Конечно, это помогает, но не является определяющим фактором. Одной рукой я массировала пальцами его яички. Другой держала у основания, пока сосала. Я сосала, двигая ртом вверх и вниз, а затем стимулировала языком. Минет может быть развлечением. Я нарисовала круги вокруг головки, затем облизала вдоль и вновь отстранилась. Время от времени я дразнила крошечную щель кончиком языка, осторожно надавливая.

      Вон тяжело дышал, крепко намотав себе на кулак конский хвост, в который я убрала волосы. Его затрудненное дыхание эхом отдавалось в мужском туалете.