Дождь в моем сердце (СИ) - Лебедева Ива - Страница 39

Тут она снова всхлипнула и попыталась сорваться в истерику, мне пришлось довольно жестко ее встряхнуть и прикрикнуть. Подействовало.

— А потом… потом началась большая ссора в очереди за едой… Мы раздавали припасы понемногу, в каждые руки маленький мешочек, чтобы хватило всем и надолго… А одна женщина начала кричать, что мы обманом забрали себе всю еду и теперь жрем… — Вивиан, так звали послушницу, я вспомнила ее имя, запнулась, явно повторяя выкрикнутые кем-то в запале слова. — Жрем в три горла, дармоедки. И все начали кричать… И один мужчина вдруг кинулся на эссу Дину, ударил ее и заорал, что это мы все виноваты, проклятые ведьмы. Это мы подманили тварей, чтобы отобрать у людей последнее и… чтобы власть… чтобы… — Вивиан все же не выдержала, снова уткнулась мне в колени и зарыдала.

Я обняла ее. Мне ли не понять чувства этой девушки? Так обидно, горько… Людская неблагодарность иногда бьет больнее палки.

— Стражи… Некоторые стали нас защищать, а другие… а другие встали на сторону тех людей, которые хотели нас убить. — Вивиан кое-как успокоилась и начала торопливо рассказывать дальше. — И тех, которые за нас… их… их, кажется… их, наверное, убили. Потому что толпа навалилась вся сразу, а они стояли там, чтобы мы успели уйти… уйти за внутренний контур коллегии… Хорошо еще, что во дворе никого из чужих не было, эсса Маирис еще вчера, наверное, что-то почувствовала, и мы раздавали продукты через внешнюю бойницу. А только ведь раненых в городе лечить сложнее… И внутрь мы брали самых тяжелых, к остальным сестры ходили сами, домой. И не все… не все успели вернуться… Я не знаю, что с ними стало. Эссу Маирис ударили камнем по голове, она без сознания, но мы успели унести ее сюда и запереть ворота. А многие старшие наставницы… пропали. Эсса Лилибен сдерживала людей, пока мы несли эссу Маирис, эсса Калистра сегодня утром ушла принимать сложные роды в квартал гончаров и не вернулась… и… и никого старших в коллегии не осталось, а мы…

— Понятно, — протянула я, вспоминая озверелую толпу у костра, с помощью которого собирались «выкуривать» оставшихся светлых из коллегии. Вот тебе и уважение, вот тебе и почет. И благодарность. Хотя… в этом всем нет ничего нового, я читала исторические хроники в обители Белых Птиц. Во все времена целительницы страдали первыми.

Но здесь такого не произойдет. Потому что я этого не допущу.

— Эсса Маирис сильно ранена?

— Да… Мы не смогли привести ее в сознание даже с помощью Маа… Но мы ведь ученицы! Может, просто силы не хватило. И еще нам пришлось… но мы не стреляли в людей. Только хотели отпугнуть!

— БУМ! — Лестница под нами вдруг содрогнулась от тяжелого удара, и низкий грохот ударил по ушам.

Глава 47

— Бум! — Казалось, сотрясается вся коллегия. Гурай, свернувшийся калачиком посреди двора, тревожно вытянул шею и заревел, добавляя свою ноту в общее безумие.

— Беги в купальню, она дальше всего от ворот! — приказала я пищащей от ужаса, съежившейся Вивиан. — Беги, быстро! Ну?

Какое там, бедолага впала в истерический ступор, одной рукой вцепилась в ступеньку, другой в меня, зажмурилась изо всех сил и тихо верещала на одной ноте. Та-а-ак...

— Кому сказала! Пошла! — Бедную девчонку пришлось резко тряхнуть за плечи, вздернуть на ноги и от души добавить ускорения ладонью пониже спины. Потому что просто трясти бесполезно, а по лицу я ударить все равно не могла. Даже ради дела… Терпеть не могу такие методы, но в ситуации, когда человек впадает в ступор, они самые быстрые и самые действенные, а мне сейчас некогда.

Девчонка еще раз взвизгнула и со всех ног кинулась куда сказано. А я развернулась и пошла почти спокойным шагом к содрогавшимся от мощных ударов воротам. Я осталась здесь старшая… За спиной у меня больше никого нет. То есть мужчины есть, но это не то. Нет старшей женщины, умной, понимающей и той, что решит все проблемы. Это очень-очень страшно. Ужасно хотелось развернуться и со всех ног кинуться туда, куда умчалась мною же ускоренная Вивиан. Спрятаться, забиться в щель и ждать, пока другие… взрослые... пока взрослые решат, уладят, защитят, и даже если накажут… то это ерунда.

Когда взрослый — это ты, почему-то ни капли не здорово… а я раньше не знала.

Подняться в надвратную башню было не трудно, особенно в том состоянии ледяного бешенства, в которое я вдруг провалилась с головой. Что они творят, идиоты?!

— Лейсан! — как сквозь вату донесся до меня крик кого-то из мужчин, но я даже не разобрала, кто из них кричит: Лиль, Сириан или вообще эсс Гурзиш. Мне было… все равно. Или я сейчас остановлю это безумие, или… или остановлю его. Другого исхода событий для меня сегодня не предусмотрено.

В надвратной башне было пыльно, сухо и темновато, пахло старым деревом и немного порошком от короедов. Здесь обычно никто надолго не задерживался, даже стражи либо торчали внизу в оружейной, что слева от ворот, либо патрулировали стены и двор. Никому и в голову не приходило, что коллегию будут штурмовать. Раньше не приходило… Однако когда ее строили — несколько сот лет назад, — все сделали по правилам оборонительной науки тех времен. Положена крепости ограда с крепкими воротами и надвратная башня над ними? Вот и построили.

Я подошла к бойнице и посмотрела вниз. Там, вооружившись двумя огромными бревнами, бесновались почти все мужчины города. Во всяком случае в первый момент мне так показалось — их было очень много, и они орали, ругались самыми непотребными словами, обещая засевшим в крепости «гулищим девкам» всяческие ужасы и такую мерзкую грязь, что меня затошнило. И вот их мы лечили? Им помогали? Да раздавить эту мразь разом, вот этими самыми бревнами, что они с ревом таскают по площади, чтобы разбежаться и со всей дури врезать по обгорелым воротам!

Один из штурмующих вдруг поскользнулся, упал и вскрикнул от боли, его же товарищи безжалостно прошлись по нему. Хорошо, бревно сверху не уронили. Этот вскрик разом привел меня в себя, и я устыдилась собственной злости. Чем я лучше них? Тоже ведь хочу убивать, не разобравшись, да?

Я несколько раз вдохнула и выдохнула. А потом сосредоточилась, и…

Разбежавшиеся, чтобы в очередной раз протаранить ворота, бойцы вдруг заорали хором и действительно уронили свое бревно. На камни, которыми была вымощена площадь, и, кажется, все-таки кому-то на ногу. Ничего, потом вылечим, как и ожоги. Да, ожоги, потому что дерево в их руках вспыхнуло и обуглилось. А пока…

— Прекратите орать и драться, — спокойно сказала я, зная, что мой голос сейчас слышен в любом уголке площади и в ближайших переулках. — Взрослые люди, солидные мужчины, у многих из вас дети, жены. А ведете себя как опьяневшие от безнаказанности недоросли.

Они бы меня, конечно, не послушали. Если бы не один маленький секрет. Нет, сила дракоши не дала мне никаких особых способностей убеждения или власти влиять на человеческие умы и души. Я не могла никому приказать, не могла просто заставить их поступать так, как мне надо.

Но все же маленькое преимущество стояло за мной. Хитрость, вроде бы глупость, но сейчас она пригодилась.

Толпа опасна своей безнаказанностью. Когда ты творишь страшные вещи в толпе, сам ты вроде бы не так и виноват — ты как все, а все ведь не могут ошибаться, значит, сделанное верно и правильно. Любое зверство, любая мерзость, от которой в другое время ты сам отшатнешься с ужасом.

Так устроены люди, глупо обижаться на них за это. Но можно заставить каждого из них вдруг оказаться в одиночестве. Точнее, наедине с самим собой.

Магия Лирити всего лишь дала легкий толчок, но каждый, кто сейчас слышал мои слова, почувствовал себя так, словно он один стоит перед воротами коллегии, пьяный от злобы и крови, с бревном и огнем, готовясь ворваться и убивать.

— Ну и что ты собрался делать? — устало переспросила я. — Мало уже наворотил? А подумать головой, прежде чем крушить и орать, ты не пробовал?

Люди на площади удивленно замерли и принялись оглядываться. Они не видели теперь других людей, и творящийся вокруг кошмар вдруг открылся перед их глазами во всей своей неприглядности.