Дурная кровь - Гэлбрейт Роберт - Страница 32

– У меня возникли точно такие же мысли. Если Шиммингс еще жив, надо будет его прощупать. Поскольку обвинение в превышении скорости уже недоказуемо, он, возможно, надумает сказать правду. А раз вопрос о белом фургоне остается открытым, – заключил Страйк, – мы обязаны допускать, что за рулем сидел Крид.

– Но если за рулем сидел Крид, то где именно он похитил Марго? – спросила Робин. – Альбемарль-уэй исключается – оттуда он бы выехал другим маршрутом.

– Верно. Схвати он ее на Альбемарль-уэй, выехал бы на Эйлсбери-стрит совсем в другой точке и определенно не поехал бы через Кларкенуэлл-Грин, что плавно подводит нас к «драке двух женщин у таксофонных будок».

Сквозь изморось они вышли на Кларкенуэлл-Грин – широкую прямоугольную площадь, основные достопримечательности которой составляли деревья, паб и кафе. В центре, возле автомобильной и велосипедной стоянок, торчали две таксофонные будки.

– Вот здесь, – Страйк остановился между будками, – помешательство Тэлбота начало реально вредить следствию. Одна женщина, незнакомая с этим районом, – звали ее Руби Эллиот – разыскивала новый дом дочери и зятя на Хейуордз-Плейс, но заблудилась и стала ездить кругами. У этих будок она заметила драку двух женщин, одна из которых, по ее выражению, «еле на ногах держалась». Отчетливой картины у нее не сохранилось – напомню, лил дождь, она нервничала, что проскочит на красный сигнал светофора и не разглядит номера домов. Полиции она сообщила лишь то, что из одежды заметила на одной драчунье косынку, а на другой – плащ. Эти подробности появились в газетах, и на следующий день в полицию пришла пожилая, но вполне вменяемая женщина, которая заявила, что речь определенно идет о ней самой и ее престарелой матери. Тэлботу она рассказала, что вела «свою старушку» домой после недолгой прогулки. Мать, больная и совсем дряхлая, вышла в шляпе от дождя, а она сама, Фиона, – в плаще, таком же, как у Марго. Зонтов у них не было, и Фиона хотела поторопить мамашу. Старушенция заупрямилась, и на этом самом месте, у таксофонных будок, они сцепились. У меня, кстати, есть их фото: газетчики раздобыли, но не получили визу на публикацию. Что же до Тэлбота, он ничего не желал слышать. Наотрез отказывался признавать в этих двух женщинах кого-либо еще, кроме Марго и мужчины в женской одежде. Вот как ему это виделось: Марго и Крид назначили встречу возле этих будок, Крид силой толкал ее в фургон, который предположительно был припаркован вон там… – Страйк показал на короткий ряд автомобилей, – а после сорвался с места и, невзирая на то что Марго кричала и колотила по стенкам фургона, помчался по Эйлсбери-стрит.

– Погоди, – сказала Робин, – Тэлбот же был уверен, что Тео и Крид – это одно лицо. Зачем Крид переоделся женщиной, явился на прием к Марго, распрощался, не причинив ей никакого вреда, дошел до Кларкенуэлл-Грин и скрутил Марго на просматриваемой со всех сторон площади, самой людной из всех, которые мы с тобой видели в этом районе?

– Не ищи в этом смысла – его нет. Когда следственную группу возглавил Лоусон, он наведался к Фионе Флери – это полное имя той вполне респектабельной немолодой женщины, – допросил ее заново и убедился, что Руби Эллиот видела именно Фиону и ее мать. Опять же полезным оказалось упоминание всеобщих выборов: Фиона вспомнила, что в тот день была совершенно разбита и не проявляла должного терпения, поскольку накануне допоздна смотрела телерепортажи о ходе выборов. Лоусон пришел к выводу – и я склонен с ним согласиться, – что вопрос о драке двух женщин можно снять с повестки дня.

Морось опять сменилась дождем. По зонтику Робин барабанили капли; кромки брюк промокли насквозь. Теперь Страйк вел ее по Кларкенуэлл-Клоуз, извилистой улице, которая вела в гору, туда, где взметнулась вверх большая, внушительная церковь с высоким, заостренным шпилем.

– Марго не могла уйти в такую даль, – сказала Робин.

– Готов согласиться, – ответил Страйк и, к ее удивлению, вновь остановился, глядя вверх, на церковь, – но теперь нам необходимо дойти до последнего, как считается, рубежа. Церковный разнорабочий… да-да, я все понимаю, – сказал он в ответ на озадаченный взгляд Робин, – по имени Вилли Ломекс заявляет, что видел женщину в плаще «Барбери», которая в тот вечер поднималась по лестнице, ведущей к церкви Святого Иакова-на-Площади, примерно в то время, когда Марго должна была подходить к пабу. Видел он ее со спины. В ту пору церкви не всегда стояли под замком. Тэлбот, естественно, отмахнулся от показаний Ломекса: ведь если Марго была жива и разгуливала по храмам, она никак не могла уноситься неведомо куда в фургоне Эссекского Мясника… Лоусон не знал, что и думать. Разнорабочий твердо стоял на своем: он видел, как женщина, по описанию – Марго, один в один, вошла в церковь, но, как человек нелюбопытный, не пошел за ней следом, не спросил, что ей надо, и не убедился, что она вышла из церкви… Таким образом, – закончил Страйк, – мы с тобой заслужили по пинте пива.

14

Через дорогу от церкви читалась вывеска «Трех королей». Изгиб выложенного изразцами фасада повторял изгиб проезжей части.

У Робин, которая вслед за Страйком вошла в дверь, возникло такое ощущение, будто она перенеслась назад во времени. Стены почти сплошь были оклеены музыкальными газетами семидесятых годов: рецензии перемежались с объявлениями о продаже допотопных стереосистем, с портретами поп- и рок-идолов. Над барной стойкой висели гирлянды, оставшиеся после Хеллоуина; с репродукций в рамках смотрели Дэвид Боуи и Боб Марли, а с противоположной стены на них взирали Боб Дилан и Джими Хендрикс. Страйк направился к бару, а Робин, сидя за столиком для двоих, различила в коллаже, обрамляющем зеркало, газетное фото Джимми Рокби в узких кожаных брюках. Этот паб словно застыл во времени; нетрудно было представить, что эти же матовые оконные стекла, разномастные деревянные столы, голые половицы, шаровидные бра и свечи в бутылках были на своих местах и в далеком семьдесят четвертом, когда подруга Марго сидела здесь в напрасном ожидании.

В который раз обводя глазами это причудливое, атмосферное заведение, Робин невольно задумалась: а что это была за личность – Марго Бамборо? Удивительно, как профессия человека влияет на его восприятие другими. «Врач» – это же почти готовый образ. Взгляд Робин скользил от висящих над стойкой черепов к изображениям ныне покойных рок-звезд, и в голове зрела идея Рождества наоборот. Трех волхвов позвал в путь свет рождения; Марго позвали в путь огни «Трех королей», но по дороге она, с содроганием думала Робин, скорее всего, встретила смерть.

Страйк поставил перед Робин бокал вина, сам с наслаждением отхлебнул «Сассекс бест» и только после этого сел, полез во внутренний карман пальто и достал свернутые в трубочку бумаги. Робин заметила ксерокопии газетных материалов, отпечатанные на машинке тексты, исписанные от руки страницы.

– Не иначе как ты посетил Британскую библиотеку.

– Вчера целый день там торчал.

Он передал Робин верхнюю ксерокопию, сделанную с маленькой вырезки из «Дейли мейл». Это был снимок Фионы Флери с престарелой матерью под общим заголовком: «В поисках Эссекского Мясника: „Это были мы“». Ни одну из женщин никто не спутал бы с Марго Бамборо: дочь, свойского вида особа, была рослой, широкой в кости, без намека на талию; мать ссохлась и поникла от старости.

– Первое, что приходит в голову: пресса постепенно утрачивала доверие к Биллу Тэлботу, – сказал Страйк. – Через пару недель после этой публикации газеты уже жаждали крови, что, вероятно, не способствовало восстановлению его психического здоровья… ну ладно. – Его большая волосатая рука лежала на стопке бумаг. – Давай вернемся к единственному неопровержимому факту, который у нас есть: без четверти шесть Марго Бамборо была жива и находилась в амбулатории.