Чопорная Англия. История в лицах - Басовская Наталия Ивановна - Страница 5

Загадок немало и вокруг Ричарда. Например, после его возвращения из Крестового похода все ожидали, что он покарает, накажет Иоанна Безземельного за злодеяния. Ничего подобного он не сделал. Почему? И предательство, и история с пленом говорили не в пользу брата. И тут кроется какая-то тайна, никем не тронутая и немногими замеченная. Вряд ли любовь его к Иоанну была столь жертвенной. Тогда, быть может, он хотел сохранить образ Христова воина? Там, на войне, он был вспыльчив и гневлив, но, возможно, здесь, на родине, Ричард хотел предстать настоящим христианином, проявить гуманность?

Загадочна и смерть Ричарда. Известно, что в него попал стрелой некий рыцарь при стычке по мелкому поводу. А стрела, видимо, была отравлена. В советской литературе писали, что Ричард был убит на юге Франции «случайно пролетавшей стрелой». Хорош юг Франции, где случайно пролетают стрелы!

Нет, думаю, совсем не случайно она там пролетала. Ричард Львиное Сердце был на пороге войны с Филиппом Августом, а французский король очень боялся этой войны, он боялся и самого Ричарда, отлично понимая, как сильно ему навредил и как может тот его ненавидеть. А раз так, лучше всего избавиться от него еще до начала войны. Кто знает, как она обернется! Найти рыцаря, который был бы обижен на короля, дело нетрудное. Вот он и нашел. Стрела вернее всего действительно была отравлена. И Ричард умер, несмотря на то, что рана была совершенно неопасна.

И опять легенды. Якобы, умирая, он просил близких не наказывать убийцу. Поистине королевский поступок! Вальтер Скотт так написал по этому поводу: «Лев не питается падалью». Более того, рассказывали, что умирающий король, узнав, что этот рыцарь некогда пострадал от несправедливости, приказал отпустить его и чуть ли не дать денег. И дальше молва рассказывает, что после кончины Ричарда его приближенные, охваченные печалью и яростью, вздернули этого рыцаря. Вокруг легендарных людей всегда легенды. Он сам дает для них повод!

Как это ни печально, никакие самые точные исторические сведения конечной истины нам не дадут. Ее надо бесконечно искать, причем не только в исторических источниках. С первой половины XX века и даже точнее – с Марка Блока, великого французского историка, стало понятно, что почвой для реконструкции истины может быть и психология, и филология, и лингвистика. Стройте антропологическую историю – и тогда, пожалуй, вы поймете, насколько в ней больше жизненной полноты и правды, чем в самом добросовестном историческом исследовании! Вот почему мне кажется, что литературный взгляд на историю, при всех издержках, поправках, преувеличениях, вместе с тем дает то, чего не найдешь ни в каких документах. Даже простое сравнение Ричарда с Ахиллом, а Филиппа с Улиссом – высвечивает новую грань Третьего крестового похода, грань, которую никогда не обнаружишь ни в одном документе эпохи.

Робин Гуд

Человек из баллады

Робин Гуд – человек, образ, символ. Сразу хочу вспомнить Владимира Высоцкого, он часто бывает гениальным в своих «попаданиях». Он написал «Балладу о вольных стрелках» для кинофильма «Стрелы Робин Гуда»[19].

Здесь все есть: и человек, и образ, и символ. Робин Гуд жил (или не жил?) между XII и XIV веками в средневековой Англии. А Высоцкий написал этот текст во второй половине XX века, в 1975 году. Тем не менее, мне кажется, между ними есть какая-то внутренняя перекличка. Робин Гуд своего рода тоже поэт, что заставляет меня сомневаться в его крестьянском происхождении. Он слишком поэтичен, слишком любит красоту, любит позу. Не крестьянские качества, что и говорить! Но в науке спорят – реальное ли это лицо? Был ли на самом деле такой человек?

Памятник Робин Гуду в Ноттингемшире, Англия. Современный вид

Соображения о том, что фигура это реальная, высказываются в серьезной научной литературе. Уже давно родилось предположение, что он был, скорее всего, незаконнорожденным потомком Рандульфа, графа Честерского. Граф – лицо историческое. Правда, жил он как-то неправдоподобно долго в XII – начале XIII века. Его упоминают и при Ричарде I Львиное Сердце, и при Иоанне Безземельном, и при Генрихе III. В одной из баллад о Робине Гуде, а их очень много, говорится: «А дом его сожгли враги». Конечно, это мог быть и крестьянский дом, но вспоминается история Дубровского и Яна Жижки[20]. Робин Гуд – в одном ряду с ними. Все они – рыцари, жаждущие справедливости, готовые вступиться за униженного.

Английская баллада в прекрасном переводе Самуила Яковлевича Маршака рассказывает историю рождения нашего персонажа. Простой паж, юноша (он мог быть и незнатного рыцарского рода), которому просто повезло в жизни, влюбился в графскую дочь. Между ними – большая дистанция, но оба молоды, прекрасны и любят друг друга. Она ждет ребенка. И ей приходится бежать из отчего дома, боясь гнева отца.

Очень возможно, что этот поэтичный рассказ передает реальность, хотя и приукрашивая ее. Старик граф, обнаружив пропажу дочери, бросается на поиски. И наконец находит ее с младенцем в лесу: «Спящего мальчика поднял старик и ласково стал целовать. Я рад бы повесить отца твоего, да жаль твою бедную мать».

В средневековой Англии даже в королевских семьях принято было признавать незаконнорожденных детей, особенно сыновей. Процедура отличалась крайней простотой: отцу достаточно было поднять ребенка на руки и немножко приподнять над головой. Все! Ведь Средневековье – это скорее цивилизация жеста, нежели цивилизация текста. А сложилось так потому, что после расселения германских племен на территории бывшей Западной Римской империи, начинается упадок культуры и, в частности, – грамотности. Письменный текст становится доступным очень немногим, а он совершенно необходим для закрепления официальных процедур, решений, действий. И вот тогда жест начинает заменять его, становится текстом, выраженным иными средствами.

Итак, поднятый над головой ребенок – это вполне юридическая процедура признания его законным. Мог ли Робин Гуд принадлежать к такой категории? Судя по имеющимся крупицам информации мог. Но почему же тогда – разбойник, почему не живет в родовом замке? Прежде чем ответить на этот вопрос, вспомним о принципе или правиле майората[21], утвердившемся в Западной Европе в X веке. В России это случилось в XVIII веке при Петре I, в совершенно в другую эпоху. Что за принцип? С целью сохранения массивов земельных владений, самой большой ценности феодального мира, принимается решение о том, что наследовать недвижимое имущество – замок и землю – может только старший сын.