Год закончился вничью – 20:20. Это ощущение грозной паузы перед решающим перевесом он у меня и вызвал. Пат везде, по всем направлениям. Ощущение не очень приятное, но чрезвычайно плодотворное.

Дмитрий Быков

Письма счастья

Релятивистская баллада

Дима сказал: «Почитай-ка мне стансы,

А я спою золотые романсы».

Владимир Соколов.

Если смотреть на Россию, браточки, —

Все тут зависит от выбора точки.

Дома нормально, а глядя извне —

Всех соблазняем и сами в овне.

Если смотреть на Россию снаружи —

Чередование лужи и стужи,

Всюду репрессия, глушится звук,

Всюду агрессия, телик, фейсбук.

Если смотреть изнутри на Россию —

Трудно заметить ее агрессИю:

Тихие люди, умеренный труд,

Телик не смотрят, в фейсбуке не срут.

Только не помни, что ты современник,

И закупайся, не глядя на ценник,

И научись, опускаясь в кровать,

Прожитый день навсегда забывать.

Первая оттепель, легкие тучки —

Тихое счастье, как после получки,

Или, пожалуй, как после тюрьмы,

После опять не добившей зимы.

Глядя извне – ожиданье расплаты,

Вечное чувство, что все виноваты;

Глядя внутри – глубина тишины,

Мартовский морок, что все прощены.

Так же, когда это кончится снова

(Это ведь кончится, честное слово), —

Выйдем наружу, ледком захрустим,

Все мы забудем и все мы простим.

Все мы простим кособокому дому,

Сами себе и кому-то другому —

Так приспособлен российский пейзаж

Для умилений, пропаж и продаж.

Если смотреть на Россию снаружи —

Это жена при безжалостном муже;

Если смотреть на нее изнутри —

Этих супругов как минимум три:

Первый – естественный, официальный,

Рядом – общественный, тайный, навальный,

Третий – незримый, как сам сатана:

Только ему-то она и верна.

Если смотреть на Россию снаружи,

Хочется вечно кричать: «Почему же?!»

Если смотреть на нее изнутри —

Все как обычно: терпи и твори.

Если смотреть на Россию снаружи —

Трудно придумать чего-нибудь хуже.

Так что смотри на нее изнутри —

Или, пожалуй, совсем не смотри.

Приснившееся

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Христос воскрес – а все на карантине.

Москва лежит безвидна и пуста.

И красные бы так не запретили собраться в честь

воскресшего Христа,

но вирус оказался хуже красных.

Он новую забаву отыскал —

заставил жаться в норах безопасных и бегать за жратвой

по пропускам.

Иуда между тем не унывает,

Каифа окормляет свой приход,

Пилат не только руки умывает, но даже санитайзером

протрет…

«Как предавать – так все по расписанью,

как распинать – спешит любой кретин,

а праздновать, когда я воскресаю, уже не позволяет

карантин?»

Да, люди таковы, других не надо,

такими их запомнил Берешит[1].

Уж если отказались от парада, то Пасхи им никто

не разрешит.

И хорошо, что тайное веселье

в пустующей столице разлито:

все как тогда. Поскольку Воскресенья тогда отнюдь

не праздновал никто.

Нас обнулили, нас закоротили:

тогда ведь, как сегодня, день-деньской

сидели по домам на карантине, задавленные страхом

и тоской,

и думали спастись от карантина

не мужеством, а маской на лице,

молчанием, приемом каротина и будущего витамина С.

И тоже, кстати, было чувство кары,

настигнутой возмездием страны,

и римляне (как ныне санитары) внушали нам сознание

вины,

одни впадали в злобу и занудство,

других томил неотданный кредит —

и Бог, казалось, нет, не отвернулся: напротив,

повернулся и глядит.

Христос воскрес!» – не праздник, а свобода,

Крушенье гетто, обрушенье стен.

Иные не заметят перехода, но и Христос вернулся

не ко всем.

И эту весть приносит Магдалина,

отверженное всеми существо.

Она не убоится карантина. Чего бояться падшим? Ничего.

На известный мотив

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А я бы вписал в Конституцию Бога.

И это не трусость, не робкая лесть,

А просто в любой Конституции много

Того, чего нету, но в принципе есть.

Предметы всеобщей бессмысленной злобы —

Права, и свободы, и весь этот бред,

Примеры всего, чего быть не должно бы,

Но в принципе надо, но в практике нет.

Да, я бы вписал в Конституцию Бога

И в этом не вижу особенных драм.

Без Бога все как-то уж вовсе убого,

Как брошенный дом, как без купола храм.

Пускай атеист нас злорадно осудит —

Навек ослепил его разума свет, —

Но пусть он хотя б в Конституции будет,

Раз больше в России нигде его нет.

Да, я бы вписал в Конституцию Бога,

Туда же, где наши долги и права,

Поскольку не зрю объясненья иного

Тому, что Россия покуда жива.

Не ради попов и не ради почета,

Не ради молебнов, не ради побед, —

Он просто один о России печется,

А больше гарантов в Отечестве нет.

Скорее вписать в Конституцию Бога!

Сгущается в воздухе китежский звон.

Мы чувствуем все приближенье итога,

И в этом итоге окажется Он.

И вот, когда лопнет терпенье Вселенной

И все это рухнет, как ржавая жесть, —

Останется вывод простой и надменный:

Вы думали, нету – а Он-таки есть.