Битва жизни - Диккенс Чарльз - Страница 22

– Мистер Бритен, – сказал между тем поверенный, сунув руку в карман и вынув из него какой-то документ, по-видимому юридический, – поздравляю вас: теперь вы – полноправный и единоличный собственник арендуемого вами недвижимого имущества, точнее – дома, в котором вы в настоящее время живете и содержите разрешенную законом таверну или гостиницу и который носит название «Мускатная терка». Ваша жена потеряла один дом, а теперь приобретает другой, и все это благодаря моему клиенту мистеру Майклу Уордну. В один из этих прекрасных дней я буду иметь удовольствие просить вашего голоса для поддержки нашего кандидата на выборах[6].

– А если изменить вывеску, это не повлияет на голосование, сэр? – спросил Бритен.

– Ни в малейшей степени, – ответил юрист.

– Тогда, – сказал мистер Бритен, возвращая ему дарственную запись, – будьте добры, прибавьте к названию гостиницы слова: «и наперсток», а я прикажу написать оба изречения на стене в гостиной – вместо портрета жены.

– И позвольте мне, – послышался сзади них чей-то голос (это был голос незнакомца, а незнакомец оказался Майклом Уордном), – позвольте мне рассказать, какое доброе влияете оказали на меня эти изречения. Мистер Хитфилд и доктор Джедлер, я готов был тяжко оскорбить вас обоих. Не моя заслуга, что этого не случилось. Не скажу, что за эти шесть лет я стал умнее или лучше. Но, во всяком случае, я за это время познал, что такое угрызения совести. У вас нет оснований относиться ко мне снисходительно. Я злоупотребил вашим гостеприимством; однако впоследствии осознал свои заблуждения – со стыдом, которого никогда не забуду, но, надеюсь, и с некоторой пользой для себя, – осознал благодаря той, – он взглянул на Мэрьон, – которую смиренно молил о прощении, когда понял, какая она хорошая и как я недостоин ее. Через несколько дней я навсегда покину эти места. Я прошу вас простить меня. «Поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой! Прощай обиды, не помни зла!»

Время, от которого я узнал, чем окончилась эта повесть и с которым имею удовольствие быть лично знакомым вот уже тридцать пять лет, сообщило мне, небрежно опираясь на свою косу, что Майкл Уордн никуда не уехал и не продал своего дома, но вновь открыл его и радушно принимает в нем гостей, а жену его, красу и гордость всей округи, зовут Мэрьон. Но, как я уже заметил, Время иногда перепутывает события, и я не знаю, насколько ему можно верить.