Не та профессия. Тетрология (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 41

— Ты что, личные дела вообще не читаешь? — удивлённом смотрит на меня Пун, широко открывая глаза.

Глава 25

— Упс, промашка. — Скромно отвожу глаза. — Чё-то я это как-то упустил.

Пун резко тормозит, разворачивая меня за рукав лицом к себе; затем пристально смотрит мне в глаза около секунды, потом серьёзно говорит:

— Худой, ты точно в порядке? А что ещё ты забыл сделать, как инструктор?

— Пуняра, тут такое дело… — Врать другу не хочется, но правда тоже не слишком вероятно звучит. Потому решаю ответить обтекаемо. — Я ж без сознания пару месяцев валялся. Говорят, ещё и контузия. В общем, провалы у меня в памяти. Я лично твою Лю спрашивал, можно ли что-то с ними сделать. С провалами, то есть. Она ответила, не сейчас и не на этой базе. Так что, не знаю, что ещё я забыл сделать… И раз уж такой разговор, скажи мне, где я эти личные дела беру. Чтоб прочесть в подробностях…

Пун с полсекунды смотрит сквозь меня, потом отвечает скороговоркой:

— Зря раньше не сказал. Понято, принято… Дай подумаю секунду… — он снова улыбается во все тридцать два, — м-да, кому расскажи. Худой, ты же и так всю жизнь был тормозом. А теперь, после этой контузии… — Дальше Пун давится беззвучным смехом, втыкая свой указательный палец мне в живот.

— И не надо так мерзко хихикать, мелкая мышь, — бормочу, стеснительно потупившись. — Я ж не со зла. Я по тупости. Это как Валери сказал, знаешь? Говорит, чтоб правильно задать вопрос, надо знать половину темы. А я — тут помню, тут не помню, тут рыбу заворачивали… Откуда я знаю, что мне ещё у тебя спрашивать надо?

— Ладно, мне всё ясно, это мы перекашляем. — резюмирует через секунду Пун. — На первое время, будешь мне представлять список тех действий на день, которые считаешь обязательными. Вторым списком — перечень задач, которые за день не завершить, но тоже обязательные. Например, твои занятия по медицине и по специальности. Начнём с этого — потом, глядишь, втянешься, и хотя б обязательный минимум усвоишь. Бывало и похуже… Слышь, Худой, а у тебя только про прошлое провалы в памяти? Или и сейчас случаются?

— Всё, что после госпиталя, помню посекундно. В красках и деталях. — Отвечаю, глядя Пуну в глаза. — То, что было в госпитале, не помню вообще. По крайней мере, первые три месяца. То, что было до госпиталя, помню, если речь о событиях, людях, происшествиях, местах. Но что касается абстрактного — типа инструкций или наставлений — думаю, что помню всё. Пока, как сейчас, не столкнусь с моментом, как этот. Когда вроде всё очевидно и на поверхности, а потом оказывается, что слона-то я и не приметил.

— Ну-у-у-у, тогда всё не так плохо. Худой, а что с физическими кондициями? С моторикой движений, с координацией? — сводит брови вместе Пун, явно с напряжением ожидая ответа.

— Так, два момента… Первый. Вот я сейчас вижу, что ты напрягся. Расслабься и выдохни. Значит, я снова чего-то не помню, да? Второй момент: на полосе препятствий всё отлично. По «болоту» пропрыгал, кажется, даже быстрее норматива. Ниткой в иголку попадаю с первого раза.

— Слава Великой, — расслабляется Пун. — Тогда всё в норме… Не парься. Я именно сейчас напрягся не потому, что ты что-то забыл. Вообще нет. У меня просто план есть один, ты в нём мне понадобишься в полном ажуре. Ты о нём не знаешь, не напрягайся, — улыбается Пун. — Тебе на эту тему сейчас пока ещё нечего вспоминать.

— А вот сейчас я отлично помню, что ты суеверный. И никаких своих планов никогда не озвучиваешь, «Во имя Великой», — передразниваю Пуна.

Пун в ответ смеётся и кивает, ничего не говоря вслух.

— Вон идёт Лю, в конце аллеи, — говорит Пун через полчаса, когда мы наблюдаем за тренировкой курса на полосе препятствий. — Устроим маленькое совещание. Пошли в беседку, оттуда вся полоса видна, я проверял.

— Ты мне не ответил, где я дела беру посмотреть. — Напоминаю Пуну разговор получасовой давности.

— Конкретно сейчас — у Лю лежат в комнате, в нашем здании. Как у старшего преподавателя профильных дисциплин, — думая о чём-то своём, машинально отвечает Пун.

— Странно. Я думал, у Валери. Как у начальника курса.

— Должны были лежать у него. Он отбыл ко дворцу, по своим родовым заморочкам. После того эпизода, когда вы с ним дуэтом выступили на дуэли, — поясняет Пун. — На время отсутствия, дела у следующего в иерархии. Я их как раз читал.

— Пуняра, так ты что, у доктора всю ночь дела читал? — доходит до меня комизм ситуации, после чего я замираю на месте, выпучив от удивления глаза.

— Выдохни, Худой, — смеётся Пун, вполсилы бросая мне в живот кулак. — Не только дела читал… И кстати, она — отличная жена. Для понимающего мужчины.

— Ты зачем мне это говоришь, лилипут? — с опаской кошусь на него.

— Чтоб ты вопросов не задавал насчёт моих намерений и насколько у нас всё серьёзно. — Серьёзно отвечает Пун.

— Да у меня и в мыслях не было тебе вопросы задавать, не моё дело. — Снова удивляюсь. — Кстати, я думал, что тот факт, что она здорово старше…

— Дурак ты, Худой, — смеётся Пун. — Вернее даже не дурак, а просто чужой. У нас женщины Жонг’Гуо, да ещё под знаком Жао… — глаза Пуна приобретают какой-то странный оттенок, мечтательно закатываясь. — В общем, ты не поймёшь. — Закругляет объяснения Пун. — Скажем, лично меня она переживёт. Несмотря на разницу в возрасте. И выглядеть всегда будет прекрасно, она же целитель. О такой только мечтать, да и то не всем. Это перевожу тебе на понятный тебе язык.

— А её дети?

— А что дети? — не понимает Пун. — Если есть дети, значит, как женщина она в порядке. Рожает удачно.

— Да я не об этом… Я о том, как ты с ними ладить будешь.

— Дурак ты, Худой, — снова беззлобно смеётся Пун. — Если мужчина любит женщину, он любит и её детей, как своих. А если кого-то искренне любишь, да ещё и своих детей, то никаких проблем в отношениях не возникает.

— И откуда ты только такой мудрости набрался, — бормочу.

— У нас это любой пацан знает. Это у вас, варваров, всё не как у людей… Прости, Худой.

— А ты её любишь? — спрашиваю серьёзно. Потому что лично ей, как человеку, очень симпатизирую. — Уже? Так быстро.

— Разумеется! — удивлённо смотрит на меня Пун. — А как можно не любить женщину Жонг’Гуо, целителя, свободную, ещё и Жао? Если сам холост?

М-да. Чего-то я ещё недопонимаю в этом мире.

— Кстати! Постеснялся спрашивать при Декане. Пуняра, а чего ты от принцессы-то отказался? Тогда во дворце, когда, как я понял, тебя за неё за обедом сватать пытались? — я хотел спросить ещё тогда, когда об этом услышал, но выбирал момент поудобнее. — Страшная?

— Да нет, нормальная, — неожиданно смущается Пун. — Ну, для ваших женщин нормальная… Худой, я тебе врать не хочу, но боюсь, что ты обидишься, если скажу правду.

— А мне с чего обижаться? — искренне удивляюсь я. — Да говори, не томи! Меня-то ты чем обидишь? Я ей не друг, не родственник, не отец. Интересно мне! Рассказывай.

— Ваши женщины, бывает, не бреют волосы на теле, раз. — Начинает загибать пальцы Пун, ускоряя речь при виде приближающейся Лю. — А проверять такое у принцессы — сам понимаешь… Ещё и заранее…

В этом месте я не могу сдержать смех, а Пун продолжает:

— Второе — волосы в носу. Меня лично вырубает… А у вас они есть. И третье. Худой, вот теперь не обидься. Вы, как раса, словно буйволы. Крепкие, выносливые, надёжные, по-своему красивые. Особенно друг для друга… Но мы — как газели. Изящнее и грациознее. Мне не нужна жена — тяжеловоз, брёвна таскать… Ещё и блондинка, с голубыми глазами. Бр-р-р-р… какая мерзость… Это я не про тебя, Худой! Ты ж мне не жена. Мне нужна хрупкая газель! Которая будет услаждать мой взгляд и скрашивать мою унылую жизнь своим присутствием рядом, идя со мной рука об руку в этом несовершенном мире. Это перевод, у нас так говорят, — смущается в конце Пун, быстренько закругляясь. Поскольку к нам подходит Лю.

Лю насмешливо окидывает нас взглядом по очереди и говорит, бросая ироничные взгляды на Пуна: